Миссис де Уинтер - Сьюзен Хилл

- Думаю, что не будет.

- Мистер де Уинтер здоров?

Я намеревалась было задать ей еще ряд вопросов, узнать, что она делала все эти годы, куда ушла из Мэндерли, что было во время войны, однако не смогла этого сделать. Видя, как прямо, как угрожающе неподвижно она сидит, сверля меня глазами, я была не в состоянии произнести ни слова, они словно застыли у меня на языке.

- Да. Максим чувствует себя хорошо. Сейчас он в Шотландии, поехал повидать Фрэнка Кроли, обсудить некоторые хозяйственные дела.

- Понятно.

Я тут же пожалела о своих словах. Лучше бы она не знала, что я в доме одна.

- Он уехал всего лишь на пару дней. Думаю, завтра уже вернется. - Я уловила нервозность в своем голосе и поняла, что она легко распознала мою ложь.

Было не только страшно сидеть в этой комнате напротив нее, было еще и странно. Она всегда стояла, демонстрируя почтительность, ожидая инструкций или приказаний, и тем не менее я никогда не ощущала себя хозяйкой положения, ситуацией всегда владела она. Теперь я подала ей чай, она восседала в кресле в моем доме, ситуация была новой, я не была ни служанкой, ни ровней, а чувствовала себя низшей по положению, как чувствовала всегда.

Солнце постепенно ушло из комнаты, на сад опустилась мгла. Было безветренно и неестественно тихо.

- Я была опечалена, услышав о смерти миссис Лейси, должно быть, это было очень огорчительно для вас обоих.

И тогда я все поняла. Я увидела это в ее лице, хотя оно и было непроницаемым, увидела в ее глазах, которые казались двумя светлыми точками в темных глазницах. Это была она. Конечно же, я правильно угадала: это была ты, ты принесла белый венок. Во рту у меня пересохло. Она наблюдала за мной, ее лицо белело, словно кость, в сгущающихся сумерках.

Зачем, хотелось мне крикнуть, ради Бога, чего еще ты хочешь? От меня? От Максима? Что мы, по-твоему, должны делать? Чего ты хочешь? И тут я услышала тихий шорох шин по гравийной дорожке. Миссис Дэнверс пошевелилась.

- Это, должно быть, машина. - Она встала, зашелестев юбкой. - Я попросила шофера подождать на дороге. Мне повезло, что моей хозяйке машина требуется редко. Я могу пользоваться ею, когда она свободна, а также услугами шофера.

Я молча проводила ее в холл. "На подъездной дорожке стояла черная машина, шофер придерживал открытую дверцу. Мне есть от чего развеселиться, подумала я. Максим, наверное, хохотал бы, видя, как я несу поднос, чтобы ей услужить, или как ее подвозит и увозит шофер. "Полагайся на миссис Дэнверс, - сказал бы он, - в ней есть шик, ты не находишь?" - и после этого забыл бы о ней, как о персонаже, не играющем никакой роли в нашей жизни. Однако я знала, что это не так.

Я пожала ей руку, она без единого слова села в машину, и та сорвалась с места.

Неловко, как это всегда было мне свойственно, я стала махать ей вслед. Миссис Дэнверс не помахала мне в ответ, она продолжала неподвижно сидеть и посмотрела на меня лишь тогда, когда машина повернула. Я увидела бледное пятно ее лица и устремленные на меня глаза.

И в этот момент почувствовала, как болит у меня ошпаренная рука.

Глава 18

- Ты здорова?

- Да, да, разумеется. Просто жарко, вот и все.

- Ясно...

- Я чувствую себя великолепно, Максим.

- Здесь сейчас чудесно. Ты, пожалуй, позавидовала бы - розы Джанет до сих пор цветут.

- О да, конечно...

- Вот только одно надоедает - мошкара. Меня сегодня чуть не съели на вересковой пустоши!

- О!

- Ты уверена, что здорова?

- Почему ты все время спрашиваешь меня об этом? - Я услышала собственный фальшивый смех.

- Ты разговариваешь как-то странно.

- Право же, я совершенно здорова. И вполне счастлива. Сегодня ходила на ферму за яйцами.

Я стояла в кабинете спиной к окну, но затем повернулась. Мне неприятна была мысль о том, что кто-то наблюдает за мной снаружи.

Хотя снаружи никого не было, я это отлично знала.

- Фрэнк хочет, чтобы я задержался еще на несколько дней и половил рыбу.

- О!

- Но я все же, пожалуй, приеду домой в среду, как и планировал.

- Нет-нет, Максим, конечно, ты должен остаться! Тебе же там нравится. Нет, пожалуйста, не оставайся, подумала я. Еще прошлой ночью я бы стала уговаривать его, пусть и чувствуя себя виноватой, задержаться в Шотландии, мне тогда хотелось насладиться одиночеством. Но не теперь. Однако же я сказала: - Возвращайся, когда тебе будет удобно.

- В таком случае в четверг.

- Отлично.

- Не скучай. Пригласи Банти Баттерли или еще кого-нибудь.

- Максим, все будет хорошо. Передай им от меня привет.

- Да, конечно.

Мне хотелось заплакать.

Когда я положила трубку, мне показалось, что все в доме поскрипывает, как бы возвращаясь в обычное состояние и успокаиваясь, а затем наступила неестественная тишина. Несколько секунд я стояла неподвижно, не имея сил даже опустить шторы, загипнотизированная темнотой за окнами, которая словно смотрела на меня пустыми глазницами.

Она сумела все разрушить, подорвать мою новообретенную уверенность и умиротворенность, лишила меня покоя, сделала подозрительной и пугливой. Мне стало страшно находиться в доме одной, ходить из комнаты в комнату, я боялась ночного пустынного сада и всего, что было вокруг. У меня появилось ощущение, что за мной шпионят, что кто-то, тихонько дыша, поджидает меня.

Несмотря на это, я заставила себя обойти комнаты и задернуть шторы, включив как можно больше света. Поначалу я негромко напевала, но собственный голос показался мне каким-то неестественным и загробным, я сочла за благо замолчать, и после этого тишину комнаты нарушали только звуки моих шагов.

Я включила радио, однако ворвавшийся в дом шум голосов не давал мне возможности услышать другие звуки, если таковые появятся. Я выключила радио, и в доме установилась мертвая тишина.

В наибольшей безопасности я чувствовала себя наверху. Я отправилась в спальню, прихватив с собой поднос с тостами и вареным яйцом, легла и попробовала читать. Было душно, и мне пришлось открыть окно; несколько раз я вставала и вглядывалась из окна в темноту сада, пытаясь разглядеть там тени, однако ночь была безлунная, и мне ничего разглядеть не удавалось. Не было слышно ни обычного ночного шелеста деревьев, ни шороха от передвижения мелких зверьков.

Я скользила глазами по странице книги, не воспринимая смысла слов, и вскоре отложила книгу и выключила свет; и тут же передо мной всплыло ее лицо и нависло надо мной. Я видела только ее, думать могла только о ней; передо мной возникала ее черная фигура, белеющее во мгле лицо, впавшие глазницы и поблескивающие, сверлящие глаза, зачесанные назад волосы. Мне слышался ее негромкий голос, переходящий в настойчивый шепот, и спустя некоторое время то, что она говорила мне здесь, в этот день и в этом доме, слилось с тем, что она когда-то высказала в Мэндерли, а потом и с тем, что мне послышалось на вилле в Италии. Я пребывала в некоем полусне, пробуждаясь и снова проваливаясь в дремоту, однако так и не могла от нее освободиться, она снова и снова возвращалась ко мне.

"Это очень симпатичный дом, мадам. Вы и мистер де Уинтер будете счастливы здесь, я уверена".

"Разумеется, он очень отличается от Мэндерли. Ничто не может сравниться с Мэндерли, не так ли?"

"Вы не думаете, что мертвые возвращаются и наблюдают за живыми?"

"Вы приехали сюда и думаете, что сможете занять место миссис Уинтер? Вы - занять место моей госпожи? Ха, даже слуги смеялись над вами, когда вы появились в Мэндерли".

"Вот он, выход. Поглядите вниз. Это совсем нетрудно. Почему бы вам не прыгнуть?"

"Это мистер де Уинтер. Это ваш муж. Ее муж. Этот человек - убийца. Этот мужчина застрелил свою жену. Он убил Ребекку. Вы никогда не думали, что он может сделать это снова?"

Я пыталась проснуться, как когда-то пыталась закричать и освободиться от сна, в котором неслась на машине с Джеком Фейвелом, однако мне это не удавалось. Рука, холодная костлявая рука опускалась на мое лицо и вновь вдавливала меня в постель, зажимая рот, чтобы я не могла дышать, не могла крикнуть и позвать на помощь, вновь и вновь вталкивала в сон, в котором передо мной маячило ее лицо и продолжал нашептывать ее голос.

В конце концов мне удалось по-настоящему заснуть, а проснувшись, я с облегчением отметила, что ее лицо и голос растворились, оставили меня в покое. Я села на кровати, включила рядом с собой лампу, и на свет сразу же прилетела ночная бабочка и стала биться своим мохнатым телом об абажур. Было безветренно и тихо, не ощущалось никакой прохлады со стороны сада. Шел третий час ночи. Я проголодалась, хотела пить, однако не рискнула встать и спуститься вниз, как не задумываясь делала раньше; я лежала, напряженная, испуганная и еще злая, главным образом злая, злая из-за того, что она явилась сюда - и вот что сделала со мной и с домом, источаемый ею яд стал распространяться повсюду, словно газ, проникая всюду, где раньше были свет, доброжелательность и любовь, все пачкая и отравляя.