Режиссер Советского Союза 3 - Александр Яманов

живот, а на моей руке хорошо видна татуировка парашюта с надписью «Никто кроме нас». Вот будет ржака, если фото дойдёт до Союза.

Но на этом наш выход в свет не закончился. Анита — очень воспитанная дама, поэтому никому не отказала в автографе. Наверняка, половина мужиков подходила для того, чтобы получше разглядеть её груди, еле прикрытые клочком ткани. Я тоже получил свою минуту славы, в основном от женской части отдыхающих. Наконец, всё закончилось, и мы на красном кабриолете мчимся по набережной.

Несмотря на спланированный выход на пляж, меня слегка потряхивало. Шведка тоже немного нервничала. Зато какая реклама! Поднявшись к ней номер, я даже не дал Аните принять душ, а сразу потащил её в спальню снимать стресс.

Чуть позже, когда мы хорошенько покувыркались и приняли душ, настало время разговоров. Обе стороны сошлись во мнении, что провокация удалась на славу. С учётом ролика и моей запланированной победы, шумихи будет ещё больше. Главное, чтобы мне не прилетело дома за очередную выходку. Будто прочитав мои мысли, Анита обняла меня за шею и зашептала.

— У тебя не будет проблем в Москве? В последнее время я много читала о ваших порядках, и была искренне удивлена. Оказывается, коммунистическая партия определяет, кого можно любить советскому гражданину. Особенно это касается иностранцев.

Это прозвучало так мило, что я заулыбался.

— Думаю, всё будет хорошо. Сошлюсь на то, что это проект «LV», который хочет начать бизнес в России.

Из милой и мурлычущей кошечки, шведка вмиг превратилась в фурию. Не успел заметить, как она уже сидит на мне и прожигает своими синими глазищами. Коготки тоже выпущены и уже начали потихоньку карябать мою грудь.

— Значит, я для тебя проект? Ещё и по заданию Луи Виттона?

В гневе она ещё прекраснее. Правда, логика отсутствует, как у всякой женщины. После небольшой борьбы актриса оказывается подо мной, и я начинаю путешествовать губами по её телу. Уже через пару минут она обмякла и чуть ли не заурчала.

— Не говори так. Ты мне очень дорога! — заявляю совершенно искренне, — И сейчас я буду в очередной раз доказывать свою правоту.

Пришлось привести несколько доказательств, хоть и с перерывом на обед. Уже под вечер, когда я собрался уходить, Анита подняла ещё один вопрос. Вернее, задала сразу два.

— Эта твоя аэробика. Моё тело настолько некрасивое, что ему необходимы дополнительные тренировки? И ты спишь с этой Светланой, которая показывает упражнения на ролике?

Здесь такое дело… Я решил, что если наступать, то сразу широким фронтом. Шведка — идеальный вариант для продвижения новой игрушки для западных дамочек, которые уже начали задумываться о ЗОЖе. Вот и пришлось на скорую руку делать ролик и везти его во Францию. Надо сказать, что идея Аните не особо понравилась. А вот Светочке, которая показывала упражнения под задорную музыку — как раз наоборот. Капитонова вцепилась в идею как клещ и заявила, что именно она будет лицом Советской аэробики. Спорить с ней бесполезно, поэтому я согласился. Как Экберг догадалась, что кроме аэробики нас со Светочкой связывает иные отношения — уму не приложу. Но сознаваться никто не собирается. Притягиваю обнажённую актрису, крепко обнимаю и понимаю, что ещё пара минут — и мне придётся опять раздеваться.

— Любая красота требует ухода. Тебе ли об этом не знать. У тебя идеальная фигура, но и она требует тренировок. Это просто диктует время. Заодно, именно ты будешь задавать стандарт красоты женского тела всему миру!

— Врёшь! Но как красиво!

* * *

— Ваше поведение возмутительно! Как это понимать? Я считаю, что мы должны срочно провести собрание и внести всё в протокол. А далее — пусть с вами разбираются в Москве.

Наш куратор со стороны КГБ увидел репортаж с пляжа и просто изошёл на одну коричневую субстанцию. Присутствующие в номере Калатозов и глава «Мосфильма» Сурин, хранили молчание. Второй даже слегка улыбался, так как явно был подшофе.

Вообще, с поездкой произошла очередная забавная история. Гастон прислал три приглашения для участия советских представителей на «Каннских львах». Калатозову дали место в жюри, Сурин должен был участвовать в каком-то конгрессе глав кинокомпаний. Я же, якобы, будучи в Париже, участвовал в создании ролика с группой студентов. Поэтому принимающая сторона хотела видеть именно месье Мещерского, так как СССР не мог выставить на фестиваль ни одного приемлемого рекламного ролика.

Понятно, что состав делегации определял именно я. Калатозов просто мой любимый режиссёр, да и во Франции он очень популярен. С Суриным мы давно выяснили отношения, и директор киностудии прекрасно понимает, благодаря кому ездит в незапланированные зарубежные поездки. Но «ответственные товарищи» всего этого не знают. Поэтому, по простоте душевной, французам предложили на выбор сразу двух более заслуженных и авторитетных режиссёров, вместо какого-то выскочки. Ответ последовал простой — едут эти трое, или никто. Махинаторы в очередной раз поскрипели зубами и утёрлись. Но чую, что врагов у меня прибавилось.

Вот так я оказался в Каннах, а съёмочная группа работает над фильмом дома. Надо сказать, что две недели до отъезда я чуть ли не жил в монтажной. Хотя этого и не требовалось, так как рабочий процесс давно расписан. Просто я привык держать всё под контролем и лезть во все детали. Да и поездка продлится всего семь дней. В отличие от коллег, которые по возвращении с Кубани получили двухнедельный отпуск, я пахал как негр на плантации. Поэтому всё честно. Вот только народ поехал отдыхать по просторам нашей необъятной Родины, а один нахал — на Лазурное побережье.

И вот дядя-особист насмотрелся местных новостей, почитал свежую прессу, где я в трусах обнимаю одну прелестную особу, и устроил разнос. Обычно подобные товарищи ведут себя достаточно сдержанно. Может, дело в том, что он боится за собственную карьеру? Ведь моё поведение — явный вызов устоявшимся принципам поведения советского человека за границей. Нет, народ, дорвавшись до заграницы, куролесит вовсю, только втихаря. А здесь вдруг прилюдная демонстрация, а отвечать за всё товарищу Дёмкину, как он представился при знакомстве.

— Предлагаю всем успокоиться, — дипломатично предложил Сурин, на правах главы делегации, — И давайте выслушаем Алексея. Мне самому интересно, чем он мотивировался, устраивая подобное представление.

— Это разврат и политическая провокация, очерняющая Советский Союз! — не удержался от своих пяти копеек Дёмкин.

Я наконец-то смог внимательно его рассмотреть. Невысокий, весь какой-то неуклюжий, в нелепых очках. Ещё этот подбородок и линия губ, выдающая человека слабого и даже капризного. Наверняка — блатной, отправленный с надёжной и небольшой делегацией,