Происшествие в Утиноозерске - Леонид Треер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Где-то нехотя лаяли псы, отрабатывая дневной паек. Крепко держась за белый локоть товароведа, Дмитрий шел по темной планете, полный сладких предчувствий.
— И зачем это мужья женам изменяют? — игриво спрашивала Люба. — И чего им не хватает?
— Без женщин жить нельзя на свете… — не щадя горла, заливался где-то во тьме Здойченко.
Звонко смеялась счастливая Таисия.
— Вот вам и ответ, — улыбнулся Сулин.
Люба вдруг раскинула руки и страстно пропела: «Что по ночам так мучила меня!». Дмитрий понял, что требуется ответный гейзер чувств. Он прижал к груди воображаемую гитару и тонким голосом промурлыкал:
— Все это есть у испанки…
Никогда еще он не вел себя так легкомысленно и не получал при этом такого удовольствия. Таисия со своим кавалером свернула в какой-то переулок, а Люба и Дмитрий продолжали путь к девятиэтажным кораблям.
— Далеко вы, Люба, забрались, — натянуто улыбался Сулин, озираясь вокруг. — Интересно, как тут с преступностью?
— На прошлой неделе тело в кустах нашли, — бесстрастно сказала Люба. — По запаху…
— Убийство? — как можно равнодушней спросил Дмитрий.
— Прям уж! — она усмехнулась. — В дрезину пьяный. Говорят, трое суток в кустах провалялся…
В час ночи они, наконец, добрались до Любиной квартиры. Квартира была на третьем этаже, однокомнатная, с красивой мебелью.
— Сын-то где? — спросил Дмитрий.
— В деревне, у бабушки, — она протянула ему фотографию, — вот, полюбуйтесь на моего Сережку.
Большеглазый мальчик с аккуратной челкой сурово смотрел на Сулина.
— Красивый мальчик, — сказал Дмитрий, — очень похож на маму!
Люба расцвела от удовольствия и бережно поставила фотографию на трюмо. Ей нужно было переодеться, и Сулин вышел на балкон.
Ночной воздух приятно освежал нетрезвую голову. На востоке было светло от городских огней. Земля казалась плоской. Дмитрий запрокинул голову к небу. Медаль Луны была на месте. Темнела Вселенная, припорошенная созвездиями. Сулину почему-то стало грустно. Он представил себе, что в это же самое время его супруга крутит на юге роман с каким-нибудь ловеласом.
«Там ведь насчет этого просто, — думал он, — уложила ребенка спать и — полная свобода. И проверить ее невозможно. Тварь ты, Алиса, ох и тварь!..»
Теперь он почти не сомневался, что жена прелюбодействует на берегу Черного моря, под пальмами и магнолиями.
Люба неслышно появилась на балконе и, навалившись на перила, молча уставилась на звезды.
— Жене часто изменяешь? — неожиданно спросила она, перейдя на «ты».
— Часто, — быстро соврал Сулин.
— Часто — это нехорошо, — Люба вздохнула, — толку в семье не будет…
Они помолчали.
— А ты, если не секрет, почему с мужем разошлась? — спросил Сулин.
— Нудный был. — Люба постучала ладошкой по перилам. — Прямо сил не хватало… И все вроде говорит правильно, а слушать тошно. И пилит, и пилит, и пилит… Десять лет терпела…
— А сейчас чего замуж не идешь?
— Женихов нету! — она засмеялась. — Ты вот на мне не женишься?
— Я семейный, — смутился Сулин.
— То-то и оно, — Люба усмехнулась. — Все путевые мужики разобраны, а шаляй-валяй мне не нужны.
Дмитрию было приятно, что его отнесли к разряду «путевых».
— Плохо одной-то? — с напускной грубоватостью спросил он.
— Да уж ничего хорошего, — отозвалась Люба.
Ему стало жаль эту женщину, захотелось утешить ее, сказать комплимент, но никаких нужных слов Дмитрий не находил. В голове почему-то вертелось одно только: как Алиса изменяет ему на юге. «Флиртуй, флиртуй! — раздраженно подумал Сулин о жене. — Я тут тоже в долгу не останусь…»
Он осторожно взял Любу за плечи, она с готовностью повернулась к нему лицом, и в это время раздался долгий звонок.
— Кого еще черти принесли! — озабоченно удивилась Люба и пошла открывать.
Дмитрий слышал, как щелкнул замок, несколько секунд стояла тишина, затем невнятно забубнил мужской голос.
— Еще чего! — Это уже Люба, громко и сердито. — А ну пошел отсюда!
Она захлопнула дверь и вернулась на балкон.
— Муженек бывший пожаловал, — зло сказала она. — Переночевать ему надо! Транспорт не ходит, видите ли!
— Ну, — сказал Сулин. — А ты?
— Сам не слышал, что ли? — жестко спросила Люба. — Поперла я его… Или зря?
Вдруг опять позвонили. Разгневанная хозяйка бросилась к двери и, открыв, закричала:
— Ты что, издеваешься?! В милицию захотел?!
— Бу-бу-бу, — тихо бубнил бывший муж.
— Еще раз сунешься — утюгом покалечу! Понял?!
Опять хлопнула дверь. Люба нервно закружила по комнате. У Сулина испортилось настроение. Ему казалось, что на лестничной площадке стоит здоровенный детина, жаждущий крови. Захотелось исчезнуть. Он взглянул с балкона вниз. Третий этаж… высоковато… Дмитрий вошел в комнату.
— Ты не нервничай, — сказал он, — постоит и уйдет…
— Этот зануда всю ночь может колотиться. — Люба вздохнула. — Если он еще сунется, ты выйдешь и скажешь, чтоб убирался. Он трусливый!
«Ну вот, — огорченно подумал Сулин, — какое уж теперь удовольствие…»
Через минуту раздался третий звонок. Дмитрий не испытывал никакого желания открывать дверь, но Люба кивнула ему, и он пошел в коридорчик.
Включив свет, он повернул замок и осторожно приоткрыл дверь. На пороге стоял щуплый человек в измятой рубашке, но при галстуке. Было в его облике что-то напоминающее небольшого встревоженного варана. Его настороженные глазки без удивления смотрели на Дмитрия.
— Добрый вечер, — сказал бывший муж и, не дожидаясь приглашения, протиснулся в щель мимо растерявшегося Дмитрия.
— Валиков Геннадий Изотович, — представился они протянул руку.
— Сулин Дмитрий Павлович, — ответил Сулин, пожимая руку. Он чувствовал, что необходимо действовать решительно, не давая противнику опомниться, но не знал, как начать.
— Видите ли, Дмитрий Павлович, обстоятельства сложились так, что я оказался в этом отдаленном районе в столь поздний час, — с достоинством произнес Валиков. — Отсутствие транспорта не позволяет мне добраться до моего дома, который, как говорят англичане, является моей крепостью. В связи с этим, а также с тем, что ночевать на улице при моей внутренней болезни не представляется возможным, я прошу тет-а-тет приютить меня до первого автобуса. Я понимаю, что мое присутствие нарушает в некотором роде статус-кво, существующий между вами, создавая, так сказать, пресловутый треугольник. Но уверяю, что ваши взаимоотношения с моей бывшей супругой и степень близости меня совершенно не волнуют…
— Дмитрий Павлович мне муж! — сурово сказала Люба, выходя в коридор. — А ты убирайся! Понял?!
Она просигналила Сулину глазами, чтобы он изгнал непрошеного гостя. Сулин, ошалевший от словесных излияний Валикова и от всех событий этой странной ночи, молча топтался на месте.
— Для сна мне достаточно выделить один квадратный метр пола, так что мое пребывание никоим образом не отразится на вашей интимной деятельности, — бесстрастно продолжал бывший муж. Он говорил, как заведенный, и со стороны казалось, что внутри у него имеется специальное механическое устройство с готовыми речами. — Гуманность — основная черта нашего общества, и я с надеждой жду от вас, Дмитрий Павлович, как от главы ячейки, положительного ответа…
«Неприятный тип! — раздраженно отметил Сулин. — Надо бы выставить его на лестницу… А вдруг начнет сопротивляться, орать?.. Соседи сбегутся, милицию кто- нибудь вызовет. Нехорошо…»
— Я, в принципе, не возражаю, — пробормотал Дмитрий.
— Прекрасно! — сказал Валиков и захлопнул дверь. — Вы поступили в полном соответствии с кодексом культурного человека.
Люба посмотрела на него с ненавистью, махнула рукой и, обращаясь к Сулину, сказала:
— Дуу-рак ты, Дима, и больше никто!
Сулин хотел тут же уйти, но потом вспомнил, какой предстоит путь, и остался.
Роман был окончательно испорчен.
Люба легла спать на тахту. Сулину досталась раскладушка. Бывший муж устроился на полу, рядом с раскладушкой. Наступила скорбная и торжественная тишина. В тесной комнате лежали три чужих человека и думали каждый о своем.
Дмитрий смотрел в потолок и проклинал себя за идиотское поведение.
«Какая славная ночка могла бы получиться, — он вздохнул, взглянув на тахту, где белело, загадочно и призывно, полное плечо Любы. — Ну почему я не выгнал этого типа, почему?!»
Мысли надвинулись совсем тягостные.
«Я вот фиаско потерпел, а Алиса там с каким-нибудь прохвостом… — Дмитрий заворочался от бессильной ярости. — Приедет с юга как ни в чем не бывало. Начнет мне сказки рассказывать, как скучала и тосковала… Нет, нет, Алиса, со мной этот номер не пройдет! Я фальшь за километр чувствую…»
