Конвектор Тойнби - Рэй Брэдбери

Присмотревшись, Джонатан Хьюз разобрал дату выпуска:

2 мая 1999 года

— Как же так?.. — встрепенулся он, но тут глаза выхватили небольшую заметку, помещенную — правда, без фотографии — на первой полосе, в верхнем левом углу:

УБИЙСТВО ЖЕНЩИНЫ: РАЗЫСКИВАЕТСЯ МУЖ

Тело миссис Элис Хьюз, убитой из огнестрельного оружия, найдено…

Поезд грохотал по виадуку. За окном встала гряда деревьев, которая потянулась зелеными ветвями вслед за беспокойным ветром и оборвалась, будто разом срубленная под корень.

А состав как ни в чем не бывало подъехал к очередной станции.

В наступившей тишине молодой пассажир поневоле вернулся к газетному тексту:

Джонатан Хьюз, дипломированный аудитор, проживающий в г. Плэндом по адресу Плэндом-авеню, дом 112…

— Нет! — вскричал он. — Сгинь, сгинь!

Он вскочил и побежал назад по проходу, а старик даже не успел пошевелиться. Поезд рывком тронулся, и Джонатана Хьюза бросило на свободное сиденье, откуда он безумным взглядом уставился на реку света и зелени, проносившуюся за окном.

Господи, думал он, кому могла понадобиться эта затея? Кто пытается причинить нам зло? Нам! Это розыгрыш? Кому пришло в голову глумиться над их молодой семьей, над его прелестной женой? Проклятье! Его затрясло. Чертовщина, просто чертовщина!

На повороте он чуть не упал. Опьянев от тряски, ужаса и холодной ярости, он резко развернулся и бросился к старику, который загородился газетой, втянул голову в плечи, спрятался за печатным словом. Хьюз одним махом смял газету и вцепился в костлявое плечо. Старик в испуге поднял голову: из глаз текли слезы. Под стук колес оба замерли. Хьюз чувствовал, что его душа готова расстаться с телом.

— Кто вы такой?

Он не узнал собственный голос.

Поезд метался из стороны в сторону — казалось, он вот-вот сойдет с рельсов.

Старика подбросило, как от выстрела в самое сердце. Он не глядя сунул в руку Хьюза кусочек картона и, пошатываясь, перешел в соседний вагон.

Джонатан Хьюз разжал кулак и увидел визитную карточку; пришлось ее перевернуть, чтобы прочесть несколько слов, которые пригвоздили его к сиденью и долго не отпускали.

ДЖОНАТАН ХЬЮЗ

Аудиторские услуги Плэндом, 679-4990

— Нет! — вскричал все тот же, ставший чужим голос.

«Да ведь это я, — подумал молодой пассажир. — Выходит, этот старик… и есть я».

Не иначе как здесь заговор, причем не один. Кто-то придумал розыгрыш с убийством и выбрал мишенью его, Хьюза. Поезд с ревом несся вперед, а пять сотен пассажиров раскачивались, как подвыпившие резонеры, прячась за спасительными книжками и газетами, лишь один старик, будто гонимый демонами, перебирался из тамбура в тамбур. Когда Джонатан Хьюз, кипя от злости, окончательно вышел из себя, старик ввалился в последний вагон.

Там они и встретились, почти без свидетелей. Джонатан Хьюз грозно навис над стариком, а тот не решался поднять голову. Да и то сказать, слезы текли у него в три ручья, поэтому на беседу рассчитывать не приходилось.

«Кого же, — подумал молодой Хьюз, — кого он оплакивает? Ну, будет, будет».

Словно по команде старик расправил плечи, осушил глаза, высморкался и заговорил едва слышным голосом, так что Джонатану Хьюзу пришлось наклониться поближе, а потом и присесть рядом.

— Мы с тобой родились…

— Мы? — не поверил своим ушам молодой собеседник.

— Мы, — шепотом подтвердил старик, вглядываясь в пепельно-дымные сумерки, летящие за окном. — Да-да, мы с тобою оба родились двадцать второго августа тысяча девятьсот пятидесятого года в городе Куинси…

«Точно», — подумал Хьюз.

— …жили в доме номер сорок девять по Вашингтон-стрит и учились в Центральной гимназии, куда в первом классе бегали по утрам вместе с Изабель Перри.

«Вместе с Изабель», — повторил про себя молодой Хьюз.

— Мы… — забормотал старик, — Наши… — прошептал он. — Нам… — И, наконец, собрался с мыслями. — Столярное дело у нас вел мистер Бисби. Историю — мисс Манке. В возрасте десяти лет мы пошли на каток и повредили правую коленку. В одиннадцать лет чуть не утонули — на счастье, подоспел отец. В двенадцать влюбились: ее звали Импи Джонсон.

«В седьмом классе, славная была девчушка, но умерла в юности, упокой Господи ее душу», — мысленно подхватил молодой Хьюз, на глазах старея.

Происходило это так. Старик говорил минуту, две, три — и с каждой минутой молодел: щеки заливал румянец, в глазах появлялся блеск, а его молодой попутчик, придавленный грузом давних воспоминаний, все больше съеживался и бледнел, так что в середине сказанного и услышанного они на время стали похожи, как две капли воды. В какой-то миг Джонатан Хьюз проникся твердой, безумной уверенностью, что в окне, как в зеркале летящего вечернего мира, отражается пара близнецов — стоит только поднять глаза.

На это ему не хватило духу.

А старик распрямил спину, высоко поднял голову — и все благодаря своим воспоминаниям и забытым откровениям.

— Таково прошлое, — подытожил он.

«Избить бы его до полусмерти, — думал Хьюз. — Обвинить во всех смертных грехах. Оглушить криком. Почему же я не бью, не виню, не кричу?

Да потому…»

Угадав этот вопрос, старик проговорил:

— Теперь ты знаешь: я именно тот, за кого себя выдаю. О нас обоих мне известно все без исключения. Итак, перейдем к будущему?

— К моему?

— К нашему общему, — сказал старик.

Джонатан Хьюз кивнул, не сводя глаз с газеты, которую попутчик все еще сжимал в правой руке. Тогда старик свернул ее и переложил в другую руку.

— Твои дела мало-помалу придут в упадок. По какой причине — да кто ж его знает? Ты станешь отцом, но ребенок умрет во младенчестве. Заведешь любовницу, но она тебя бросит. У жены испортится характер. И в конце концов — поверь, приготовься к этому, — ты начнешь… как бы это сказать… тяготиться ее присутствием в твоей жизни. Ну-ну, ты, я вижу, совсем пал духом. Все, молчу.

Они долго сидели, не произнося ни звука; старик снова стал набирать года, а вместе с ним и молодой собеседник. Достигнув достаточно зрелых лет, молодой кивнул, давая старику знак продолжать, а сам отвел глаза.

— Сейчас это кажется невероятным, ведь вы женаты всего лишь год, первый год, самый счастливый. Трудно представить, как может капля чернил замутить целый кувшин родниковой воды. Однако может — и уже замутила. А в результате переменился весь мир — что уж говорить о нашей жене, о нашей красавице, о прекрасной мечте.

— Ты… — вырвалось у Джонатана Хьюза. — Ты… ее убил?

— Нет, это мы ее убили. Мы оба. Но если ты ко мне прислушаешься, если я смогу тебя убедить, она останется в живых, и ты встретишь старость в покое и счастье, не так, как я. Буду за это молиться. Буду проливать слезы. Время еще есть. С годами нужно встряхнуться, обуздать свои страсти, привести в порядок мысли. Боже, если бы люди понимали, что значит убить. До какой же степени это бессмысленно, глупо… безобразно. Но еще теплится надежда — как-никак я до тебя дошел, достучался, обозначил перемены, которые принесут спасение нашим душам. Слушай меня внимательно. Понял ли ты, что мы с тобой, встретившиеся в этом поезде, составляем одно целое, пару близнецов из разных времен?