Локальная метрика (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— КПВ! — рыжая чуть ли ни в ладоши захлопала. — Знаете вы, чем порадовать девушку, товарищ майор! Это моя женская рука всячески одобряет!

— Для женской руки мы оставим что-нибудь более легкое и точное, а поливать со стены приблизительно в сторону противника и наш ополченец худо-бедно справится.

Ну, блин, спасибо. Вот и вся мужская солидарность…

Пулемётов было два, к ним треноги, короба с лентами, какие-то ещё железки… Пока мы всё это затащили на стену, у меня чуть пупок не развязался. Ольга только командовала: «Заноси угол! Да поверните вы его! Ну кто так кантует!», а мы с майором пыхтели и тихо, деликатно, про себя, матерились. Затем я прослушал короткий курс «Пулемёт для чайников».

— Вот эта большая пружина — откатная, вот эти резиновые буферы — накатные, вставляем шайбы, закрываем кожухом…

Я честно пытался запомнить все эти ручки перезаряжания, затворы и шептала, контактные кольца и прочую ерунду. Остатки уверенности в себе таяли на глазах.

— А его не надо как-то… пристрелять? — жалобно спросил я, припомнив нагугленное для пиздецом.

— «Привести к нормальному бою», — строго поправил меня майор. — «Проверка боя пулемета и приведение его к нормальному бою производятся на стрельбище в безветренную погоду, в закрытом тире или на защищенном от ветра участке стрельбища при нормальном освещении», — процитировал он неизвестный мне источник.

— Э…

— Обойдёмся. Если бы ты умел из него прицельно стрелять, это имело бы смысл. Но на такой дистанции с открытого прицела за счёт рассеяния во что-то да попадёшь.

Впрочем, когда установили второй пулемёт и всё проверили, мне было дозволено пальнуть в декоративный бетонный шар на другой стороне площади. Навскидку, до него метров сто пятьдесят. Звук у пулемета оказался… Впечатляющим, скажем так. Со второй короткой очереди я даже попал. Шар превратился в облако бетонной пыли, красиво осевшей вокруг перекрученной арматуры. Шайтан-машина, вах! Я прям почувствовал в себе что-то такое, пиздецомское. Ну, чуть-чуть. Ненадолго. Потом рыжая высмеяла мои стрелковые успехи, спросив, кто так перепахал брусчатку вокруг такой плёвой цели. Отпихнула меня бедром от пулемета, навелась на другой шар — и сдвоенным выстрелом буквально дематериализовала этот арт-объект. Не знал, что из него можно так коротко пальнуть! Я патронов десять высадил…

— Терпимо, — одобрила она. К сожалению, не меня, а пулемёт.

— Длинными не лупи. Лента короткая, а ствол перегреется, — поучал майор. — Да и смысла нет много пуль в одну точку класть с таким калибром.

Затем мне было велено «прикрывать». Пока я застыл возле пулемета, поводя стволом туда-сюда и чувствуя себя как бы при деле, они вдвоём ковырялись на площади с энтузиазмом леммингов. Минировали, значит. Видно было, что тут майор в разы круче Ольги, она ему только подавала детали, а он что-то расставлял, вкручивал, закреплял и прикапывал. Впрочем, мне и того не доверили. Скептически отнеслись к моим сапёрным перспективам. Что, наверное, и к лучшему. Единственное, к чему я был допущен — таскать мешки. За мешками пришлось съездить отдельно, благо «Делику» мы так и не глушили, причём на какой-то мутный подозрительный склад в промзоне.

Селитра. Мои пидецом-мэны точно знают, какая именно, а я в них путаюсь. Из какой-то делают порох, а какую-то мешают с соляркой и выходит бум. Не сам, конечно, выходит, а если умеешь. Майор умеет.

Мой дальнейший вклад в фортификацию ограничился созданием плаката — большого листа фанеры с кривой, сделанной флуоресцентной краской из баллончика надписью: «ВНИМАНИЕ! ПОДХОДЫ ЗАМИНИРОВАНЫ! СТРЕЛЯЕМ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ! ПОДХОДИТЬ ПО ОДНОМУ, БЕЗ ОРУЖИЯ ПО ДОРОЖКЕ К ВОРОТАМ!». Майор был категорически против, считая, что эффективность минной ловушки в её неожиданности, но я настоял. Пришлось напомнить про отца Олега — а что, если его отпустят и он вернётся? Ольга на этот раз была на моей стороне, по каким-то своим соображениям. Вдвоём мы упрямого майора уломали, хотя он потом ещё долго ворчал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Солнце преспокойно садилось на северо-западе, и это его ничуть не смущало. Нас, впрочем, тоже. Когда я сообщил этот любопытный географический факт Ольге и Боруху, мне посоветовали меньше увлекаться природоведением, а лучше принести сапёрных дел труженикам пожрать. Я, было, возмутился — тоже мне, молодого нашли! — но они были такие уставшие, а Ольга сделала такие жалобные глаза, что пришлось сходить.

Расположились пикником прямо на широкой стене, промеж двух пулеметов. Так спокойнее.

— Отобьём, как думаешь? — спросил майор рыжую.

Надо же, они уже на «ты». В моей пиздецоме из майора даже герой второго плана бы не вышел. Так, разве что проходной персонаж уровня «Волобуев, вот ваш меч». А в жизни прекрасные рыжие девушки почему-то даже на «ты» с ним уважительно. Со мной у нее «на ты» совсем другое, как будто я забавный юный племянник, а не боевой соратник…

— Должны, — сказала она не без сомнения в голосе, — ну не сто же штук их будет. Проход один, пулемётов два, ума у них, как у сенокосилки, прут прямо…

— Спрашивать, откуда ты это знаешь, надо полагать, бесполезно?

— Просто несвоевременно. Это не то, чтобы тайна, но длинная и чертовски старая история.

— А у нас мало времени?

— Кто знает, — пожала плечами рыжая, — фрагмент такого размера элиминирован впервые, когда сформируется волна мантисов, предсказать сложно. Но лучше быть к этому готовыми.

Она сняла с плеча «Вал», из-за спины — другую, незнакомую мне винтовку, присела на ящик с пулемётными лентами и взялась открывать консервы. Борух строгал хлеб и косился на неё с интересом. Куда ты пялишься, лысый старый сапог? Она тебе в дочки годится… Наверное. Поймал себя на том, что не могу определить возраст Ольги. Выглядела она на двадцать, но, наверное, была старше. У неё очень голубые и прекрасные, но при этом какие-то слишком взрослые глаза и то, как она себя ведёт и держит, выдает большой жизненный опыт. Тридцать? Не знаю… Иногда то ли свет так падал, то ли выражение лица менялось — и Ольга казалась чуть ли ни старше Боруха, которому… Сколько? Между сорока и пятьюдесятью, я думаю, ближе к последнему. По военным меркам уже пенсионер.

— А что за ствол? — с интересом спросил майор, показав вилкой на странную винтовку. Серая, непривычных очертаний, всё закрыто кожухами — гугл мне таких не показывал.

— «Винс-десять».

— Не слышал.

Надо же, есть какая-то стрелялка, про которую не слышал майор? Я поражен.

— Редкая вещь, — подтвердила Ольга, — по применению — универсальная снайперка. Скорострельность не очень, но хорошая точность, высокая дульная энергия и пробивание отличное. Минус — внутри полно электроники, и без электричества это просто неудобная дубинка.

— Да, это, конечно, обидно… А что за патрон?

— Свой собственный. Тоже неудобство, но, когда эта штука заработает, то все минусы компенсируются, поверь.

— А она заработает?

— Я не очень понимаю, как они проделали этот фокус с электричеством и завесили фрагмент, — вздохнула Ольга, — но я и не специалист по топологии Мультиверсума. Всё пошло не так, как мы ожидали.

— Вы ожидали?

— Долгая история, давний клубок интересов, игры разведок и так далее. Мы ожидали, что они, они ожидали, что мы… И, надо признать, они на этот раз нас переожидали. Но мы разберёмся. Наверное. Кстати, что за ящик вы утащили со склада?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мы много всяких ящиков утащили, ты видела, — внезапно напрягся Борух.

— Я не про пулеметы. Ты меня понял, майор.

— Мы не знаем, — вмешался я.

Меня достало сидеть немым болванчиком при их беседе. Борух покосился на меня неласково, но ничего не сказал.

— Классический «чёрный ящик», — пояснил я. — Есть ввод и вывод, но что внутри — непонятно. Стоит, жужжит, ничего не делает. Ну, вроде бы.