Обладать и ненавидеть (ЛП) - Грей Р. С.

Я слишком возбуждена от того, как он прикасался ко мне раньше, чтобы продержаться долго. Я кончаю слишком быстро, дрожа и сжимаясь вокруг него. Он чертыхается и сильнее толкается внутри меня, проводя пальцами по моей чрезмерно чувствительной коже, как будто одного раза было недостаточно.

Один раз была разминка.

Он хочет добиться от меня еще одного оргазма, и его большой палец творит волшебство между моими бедрами, кружась и потираясь в местах, которые заставляют меня вздрагивать от натиска покалывания. Затем, словно доводя свою мысль до конца, его рот опускается к одной из моих грудей, чтобы он мог дразнить меня своим языком.

И это все — самое восхитительное чувство на земле.

У меня нет защиты, нет способа удержать его на расстоянии. Тихий крик вырывается, когда мое тело напрягается, а затем разлетается. Я снова кончаю, крепко зажмурив глаза и впиваясь ногтями в его бицепсы. Я дрожу от удовольствия, и Уолт прямо здесь, похоронен внутри меня, сильно толкается и теряет себя. Мы обнимаем друг друга, как будто цепляемся друг за друга изо всех сил. Его горячее дыхание на моей шее, его рот едва касается моей кожи. Блаженные толчки замедляются, пока мы переводим дыхание, пытаясь собрать себя воедино настолько, чтобы отпустить друг друга.

Он двигается первым, отталкиваясь от меня, его взгляд сразу же ищет мой. Он выглядит обеспокоенным за меня, но не должен. Это было… чудесно.

Я улыбаюсь, и он отвечает своей собственной ленивой улыбкой.

— Хорошо, — говорю я, дружески похлопывая его по груди. — Теперь я устала. Хорошая работа.

Глава 24

Я улыбаюсь в свою кофейную чашку. На самом деле ухмыляюсь, как дурочка.

— Хочешь немного яиц? — спрашивает Уолт, привлекая мое внимание к тому месту, где он примостился у плиты. Он одет в боксерские трусы и больше ничего. Его бедро опирается на стойку. Его пресс — это новая секси-униформа «шеф-повара». Это именно то, что он должен носить ежедневно. Никаких надоедливых рубашек для этого парня. Давайте сожжем все его галстуки прямо здесь, прямо сейчас.

— Элизабет?

Я перестаю смотреть на его пресс и качаю головой.

— Нет, спасибо.

— Тост?

Я сдерживаю смех.

— Ты уже приготовил мне хлопья.

— А ты к ним почти не притронулась.

— Я съела первую миску, которую ты мне приготовил, а потом ты добавил еще.

— Хорошо, хорошо, если ты проголодаешься, дай мне знать.

Он снова поворачивается к плите, чтобы заняться яичницей, и я снова сдерживаю улыбку.

Мгновение спустя он выключает газ, загружает свою тарелку и подходит, чтобы сесть рядом со мной. Мы сидим бок о бок на табуретках у стойки. Я наблюдаю за ним краем глаза, когда он кладет яичницу на тост и откусывает кусочек. Он замечает, что я наблюдаю за ним, и я улыбаюсь вместо того, чтобы отвести взгляд.

— Что?

— Я хочу перекусить прямо сейчас.

Он протягивает мне свой тост, и я откусываю от уголка.

Прошлой ночью мы с ним оба спали в моей постели. Я просыпалась примерно тысячу раз, проверяя, там ли он еще. Однажды я проснулась и обнаружила, что он лежит на животе, наполовину на мне. Затем снова, несколько часов спустя, я обнаружила, что прижимаюсь к его груди. В какой-то момент я пускала слюни ему на руку.

Как только солнце поднялось над горизонтом, я подумала, что он будет настаивать на том, чтобы проснуться и воспользоваться днем, чтобы снова поработать, но мы остались в постели намного дольше, чем обычно, потягиваясь и отпрянув, когда какая-нибудь конечность случайно выскальзывала из-под одеяла.

— Здесь слишком холодно, — пожаловалась я в какой-то момент.

Он застонал в знак согласия, глубже зарывая нас под одеяла.

В конце концов, когда в животе у него громко заурчало, он ушел первым, но быстро вернулся с одной из своих старых студенческих кофт.

— Означает ли это, что у нас все идет по нарастающей? — я пошутила, но тут же возненавидела себя за то, что пошутила о чем-то подобном. Что, если он подумает, что я давлю на него, требуя большего после прошлой ночи? Что, если он подумает, что это мой способ начать тот самый разговор?

К счастью, он только закатил глаза.

— Да. Ты пойдешь со мной на выпускной вечер?

— Я думала, ты никогда не спросишь.

Я все еще в его толстовке, наслаждаясь ее теплом.

Его нога касается моей, и я не отстраняюсь. На самом деле, я поворачиваюсь к нему ровно настолько, чтобы убедиться, что мы сохраняем эту связь.

Такое чувство, что мы сидим здесь и просто наслаждаемся. Время от времени, пока он ест, я ловлю Уолта на том, что он смотрит вниз, туда, где толстовка заканчивается на верхней части моих бедер. Мои пижамные шорты спрятаны под ней, но если вы этого не знаете, то это выглядит так, как будто я голая под ней. Я поправляю толстовку, скрещиваю ноги, и он откашливается.

С другой стороны, мне трудно перестать смотреть на него, пока он ест. В этом мужчине все прекрасно. То, как он разрезает еду краем вилки, подчеркивает мускулы его рук. Его челюсть напрягается, когда он пережевывает очередной кусок. О БОЖЕ, теперь он пьет свой кофе, как будто я не должна находить это безумно привлекательным?!

Я почти задыхаюсь к тому времени, как он заканчивает и отодвигает свою тарелку.

Я тоже отодвигаю миску с хлопьями.

Затем он ставит свою кофейную чашку.

Я поставила свою следующей.

Его взгляд скользит по мне.

Я поворачиваюсь к нему.

— Должны ли мы… — спрашиваю я.

— Давай.

А потом он стаскивает меня со стула и сажает на край столешницы, как бы говоря: «Ну, я покончил с одним блюдом и переходим к следующему!»

Наши губы соединяются в страстном поцелуе, и кого, черт возьми, волнует запах кофе? Я даже не могу сосредоточиться ни на чем из этого так долго, потому что мы уже двигаемся дальше. Для нас это не просто поцелуи. У нас все было хорошо уже несколько часов. Мы спали так, как и должны были. Мы съели свой завтрак и убрали тарелки, и теперь это наша награда. Он прерывает наш поцелуй и начинает стягивать с меня пижамные шорты. В то же время я срываю с себя толстовку и швыряю ее через всю кухню.

Его рот уже движется вниз по моему телу, по ключице, вниз по груди и пупку.

Затем он целует ниже, в углубление моего бедра, раздвигая мои ноги.

— Держись за столешницу, — требует он с горячностью.

— Я пытаюсь!

Он слишком чертовски нетерпелив, чтобы убедиться, что я правильно приподнята. Я почти переворачиваюсь через край, когда его рот опускается между моих раздвинутых бедер.

У меня перехватывает дыхание, когда он оттягивает мои трусики в сторону и пробует меня на вкус одним долгим облизыванием.

Я стону, когда одна из моих рук перемещается за спину, чтобы поддержать мой вес на стойке. Другая ныряет в его волосы.

Моя нога натыкается на один из табуретов у стойки, и я едва удерживаю равновесие — не то чтобы его это волновало! — как он продолжает.

Мольбы вырываются из меня тихими стонами.

Я совершенно не готова к тому, как реагировать на то, что его рот находится у меня между ног.

Он такой старательный. «Высший класс», — говорю я ему, и он хихикает, прежде чем вернуться к делу. Он сосредоточен на задании, и я в его власти.

Я двигаю рукой, которая находится за моей спиной, и случайно опрокидываю свою пустую кофейную чашку. Уолт даже не вздрагивает, когда его рука скользит вниз по моему бедру, соединяясь с его ртом.

Я разлетаюсь на куски в считанные минуты, дрожа, пока Уолт выжимает из меня все до последней капли удовольствия. Затем он встает и стягивает свои боксерские трусы, возбужденный и горячий, когда начинает двигать рукой вверх и вниз по всей длине.

Он тянет меня к концу стола, идеально расположенному для того, чтобы он мог войти в меня. Он почти делает это, прежде чем я хлопаю его по плечу.

— Презерватив. Презерватив! — я говорю ему.

Он чертыхается и выбегает из кухни.

— Не двигайся, бл*ть! — кричит он мне в ответ.