Зигзаги судьбы. Жизнь продолжается - Таша Таирова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лидочка тогда задумчиво добавила, что только сейчас понимает некоторых хирургов, которые считают, что у них-то пациент что надо пациент, а все остальные так – фигнёй страдают! После этого Игорь Александрович под смех всех собравшихся пообещал догнать и отшлёпать будущего психиатра.
– Девочки, вы скоро? Я на работу опоздаю! – громко сказал Матвей и широко улыбнулся, прислонившись плечом к стене – в коридор вышли Лида и Леночка. Блин, и кто выдумал эту работу...
Глава 26
Эпилог. Год спустя
– Работа хирургов очень тяжёлая и требует большого нервного напряжения. После первых пяти лет работы в профессии остаются самые выносливые и, как правило, худощавые. Хирург должен уметь простоять почти неподвижно порой несколько часов, чтобы при этом не дрогнула рука. Первые несколько месяцев я приходил домой и ложился лицом к стене, чтобы хоть немного прийти в себя. После нескольких лет работы хирург становится жёстким по характеру, иначе ему не выдержать такой напряжённой работы.
Игорь смотрел в окно и вспоминал нескончаемый поток раненых. Молодых красивых парней с перекошенными от боли лицами. Хирурги тогда работали на износ, спали урывками, по нескольку суток могли не есть, только пили и засыпали от усталости в углу палатки, пока на операционном столе меняли пациентов. Он глубоко вздохнул и повернулся к сыну и его лучшему другу.
– Только вот знать об этом никому неинтересно. Увы, но наши пациенты часто забывают, что мы такие же люди, как и они, из плоти и крови, что мы болеем, любим, что у нас могут быть проблемы в семье, что наши жёны рожают детей, а дети эти тоже болеют. Но многие просто не хотят об этом помнить, а как результат – жалобы. Но думаю, что после истории с Матвеем эта сторона нашей профессии вообще не нуждается в комментариях, не так ли?
Хирурги-интерны Богдан Шанин и Матвей Воскобойников переглянулись и криво усмехнулись. Уже прошло три года, но тот абсурдный случай, кажется, они не забудут никогда. Всё это случилось в то время, когда Матвей с тяжёлым ножевым ранением лежал в больнице. После операции и перевода парня из реанимации, когда стало ясно, что его жизни ничего не угрожает и все родные и близкие пришли в себя, оказалось, что на Матвея кто-то накатал бумажку за «неоказание медицинской помощи», и половина жильцов подъезда, где он жил в бабушкиной квартире, её подписали. А всё почему? Потому что его не было дома в тот момент, когда умерла соседка по лестничной клетке. Соседи стучали и звонили в дверь, когда ей стало плохо, а Матвей, согласно жалобе, дверь не открыл. Соседка – абсолютно здоровая с виду, сильная, хотя и пожилая женщина – скончалась скоропостижно от тромбоэмболии. Естественно, после разбирательства и визита делегации проверяющих в отделение к Шанину вопрос закрылся сам собой, так как жалоба по определению была идиотская. Но сам факт…
– Мы, медики, нужны людям как ночной горшок. На видное место не поставишь, а когда приспичит – не обойдёшься. Только выносить за собой не каждый хочет. И теперь о главном. Значит так, парни, думаю, что об уровне Пирогова и Бильрота говорит ещё рано, но вы можете стремиться к тому, чтобы превзойти Шанина и Фадеева. Других хирургов нашей семьи трогать не будем, потому как ни травматологами, ни нейрохирургами, и тем более гинекологами стать вы не изъявили желания. Тогда будем из вас делать специалистов-абдоминальщиков, так сказать – волшебников брюха. Только предупреждаю сразу – без обид, лады? Я помню, что вы мои сыновья, но в операционной и в палатах родственные отношения не работают. Всё ясно? Тогда пошли на вечерний обход. Кстати, вы всё решили с увольнением с подстанции?
– Да, папа, трудовые уже здесь в отделе кадров.
– Прекрасно. И да – моё имя Игорь Александрович.
– Извините, Игорь Александрович, больше такого не повторится, – за двоих ответил Богдан.
– А что слышно о вашей коллеге? – Парни переглянулись и одновременно пожали плечами, Шанин-старший усмехнулся: – Я Подгорную имею в виду.
– А что с ней может случиться? – Матвей скривился и махнул рукой. – Таких жизнь ничему не учит. Ребята с десятой подстанции, куда она ушла после увольнения у нас, рассказывают, что хамит и сплетничает по-прежнему. С одной лишь разницей – там в основном мужики работают, в эмоциях и словах себя не сдерживают. Да и пугать там своим папенькой некого – заведующий «десятки» Владислав Андреевич Астахов работал у нас, знает её как облупленную, да и сам приходится внуком самому Астахову, он с Булавиным в мэрии работал в юридическом отделе.
Игорь кивнул, но промолчал – Матвей назвал деда Лидочки по фамилии, хотя и сам в какой-то мере являлся тому внуком.
– Да, у вас будет ещё работа в поликлинике, я уже с хирургами переговорил. Только придётся держать себя в руках.
– Знаю, – пробурчал Матвей. – Мы с Лидочкой насмотрелись, когда больничный мне закрывали. Я сидeл, смотрeл на это вeликолепие и вспоминал слова одного нашего фельдшера с подстанции: «Ребята! Я нашёл место хужe, чeм «скорая»! Это поликлиника!»
Шанин резко остановился и неожиданно рассмеялся, затем покачал головой и с сожалением заметил:
– Жаль, что мама твоя ушла, вот у кого поучиться можно было. Но всё равно – всё у вас получится. В жизни вообще всё получается, если у тебя есть образование. Серое такое образование... в черепной коробке. А теперь собрались, уши и глаза держим открытыми. – Он толкнул дверь и с улыбкой зашёл в палату: – Ну-с, добрый вечер! Вот, представляю вам наших молодых врачей. Прошу любить и жаловать.
***
– Сегодня утром мой организм упирался, матерился и протестовал, но я всё равно притащила его на работу. – Анна устало откинулась на спинку кресла и потёрла глаза. – Но Пашку к Воскобойниковым я завезла. Господи, спасибо тебе, что
