Тайна апостола Иакова - Альфредо Конде

Для комиссара полиции, сказал он себе, он, пожалуй, придает слишком большое значение тому, что думает по поводу его профессиональных дел его теперешняя гражданская жена, как, впрочем, и обе бывшие. Правда, в конечном счете он всегда поступал так, как сам считал нужным, без оглядки на их мнение. Но в любом случае факт оставался фактом: он постоянно и остро нуждался в отдушине в виде лежащей рядом женщины, готовой выслушать его или просто помолчать, пока он ее ласкает.

— Пожалуй, я все-таки мачист. Если феминисткам удастся меня поймать, они меня четвертуют, — успел пробормотать он, прежде чем, сидя в кресле, погрузиться в сон.

Когда Эухения подошла к нему, чтобы укрыть одним из многочисленных пледов, которые ее мать крала всякий раз, когда летела трансатлантическим рейсом, комиссар спал сном младенца, хотя при этом храпел совсем не по-детски.

2

Вторник, 4 марта 2008 г., 8:30

Когда накануне вечером комиссар уведомил Клару, что они вместе позавтракают в половине девятого утра, она сразу позвонила дежурному администратору, чтобы попросить разбудить ее в половине восьмого. Однако, как оказалось, в этом не было никакой необходимости — в семь часов ее разбудили глухие удары соборных колоколов.

В половине восьмого она уже вышла из душа, а к восьми оделась и приготовилась ждать прихода комиссара. Потом решила не спеша направиться в столовую, где подавали завтраки, расположенную слева от главного входа, за огромным вестибюлем с бархатными диванами и креслами, с развешанными на стенах картинами в классическом стиле, прямо над кафетерием.

Проходя через вестибюль, Клара попросила дежурного администратора передать главному комиссару полиции, как только тот появится, что она уже ждет его в столовой. После чего направилась прямо туда.

Когда в восемь часов двадцать пять минут Андрес Салорио вошел в «Осталь», его мысли были заняты размышлениями о качестве булочек и круассанов, изготавливаемых на кухне этого роскошного отеля. Эти важнейшие раздумья весьма некстати прервал швейцар, любезно распахнувший перед ним огромную стеклянную дверь.

— Доброе утро, господин комиссар. Сеньора Айан уже ждет вас в столовой.

— Спасибо, — буркнул полицейский.

Несмотря на то что Сантьяго — столица целой автономной области, здесь все знают друг друга, как в какой-нибудь деревне. «Маленькая страна — большой ад», — вспомнил он известную истину, прекрасно осознавая, что это его родная страна и что всякий раз, несмотря ни на что, когда он о ней думает, он испытывает пронзительную нежность.

«Да уж, в аду-то, поди, с нежностью плоховато будет», — подумал он, входя в главный вестибюль отеля.

Тут он вдруг стал сомневаться, произнес ли «спасибо» вслух или только подумал об этом. Такое с ним подчас случалось. Но возвращаться к дверям и благодарить швейцара не стал.

«А девушка-то благоразумна и предусмотрительна, — подумал он. — Все четко расставляет по местам. Ну что ж, посмотрим, какие тут круассаны».

Он повернул налево, пересек просторный зал с мягкими диванами и креслами, поднялся по ступенькам изящной лестницы и оказался в приятной атмосфере столового зала. Издалека круассаны имели весьма неплохой вид. Это его взбодрило.

— Доброе утро, госпожа юрист. Как отдохнули, удалось вам поспать? — заботливо поинтересовался он.

— Привет, доброе утро. Немного поспала, но недолго.

— А что такое?

Клара сделала удивленное лицо и внимательно посмотрела на комиссара. Он что, шутить надумал или простачком прикидывается?

— Комиссар, сегодня вторник. В субботу я обнаружила труп своей соседки по квартире, в понедельник стала непосредственной свидетельницей того, как сломал шею декан соборного капитула, а сегодня вы меня спрашиваете, почему я плохо спала…

— Ты права, Клара, извини, — ответил Андрес, после чего подозвал официанта, сказав ему, что хочет очень крепкий кофе с молоком и пару круассанов.

— Вообще-то у нас самообслуживание, шведский стол, но вы не беспокойтесь, господин комиссар, я вас обслужу, — ответил официант.

— Буду вам очень признателен. Нам с сеньорой надо поговорить, — ответил Салорио, давая понять тому, что беседа приватная и их не следует беспокоить. Он еще не догадывался, что ему попался крепкий орешек, от которого будет не так-то просто отделаться.

— Думаю, при таком дожде за окном вы много что успеете обсудить. Ведь вам есть о чем поговорить, не так ли? — счел нужным высказать свое мнение официант.

— Вижу, вы уже сегодня читали газеты.

— Не буду вас утомлять подробностями, но если вы почитаете «Эль коррео гальего», у вас никаких сомнений не останется, если они у вас еще были… — загадочно произнес работник гостиничного сервиса.

— Ну хорошо, оставьте нас и принесите кофе, мне надо взбодриться.

— Да, думаю, он вам крайне необходим, — вновь вставил свое слово официант, по всей видимости неспособный вовремя прикусить язык; однако потом он все-таки удалился выполнять заказ полицейского.

Андрес повернулся к Кларе:

— Надеюсь, ты понимаешь, что наша беседа здесь носит неофициальный характер, я специально не хотел вызывать тебя в комиссариат, чтобы мы могли обсудить сначала все в приватной беседе; вдруг нам удастся пролить свет на эти две загадочные смерти.

— Вторая мне представляется вполне ясной, комиссар.

— Ясной? Ну да, ты же Клара,[43] — парировал комиссар, играя словами в привычном для себя стиле и рассчитывая на соответствующую реакцию адвокатессы, однако наткнулся на совершенно непроницаемое выражение ее лица.

— Я видела, как он разбился.

— А тебя кто-нибудь там, наверху, видел?

— Нет, никто. Человек, который меня сопровождал, как раз непосредственно перед случившейся трагедией закрыл дверь, ведущую на крышу.

— Да, случайное совпадение.

— Очевидно, ты хочешь сказать «фатальное».

Комиссар взглянул на нее, делая вид, что не понимает.

— А что ты делала там, наверху? — продолжил он задавать вопросы.

— Я попросила декана о встрече, хотела с ним поговорить.

— Когда ты его об этом попросила?

— Когда мы выходили с панихиды по Софии.

— А для чего?

В этот момент вернулся официант, неся на подносе завтрак. Пока он их обслуживал, комиссар постарался поймать его взгляд, надеясь удостовериться в том, что тот все правильно понял и благоразумно удалится тотчас же после того, как выполнит свои функции.

К счастью, так все и произошло. Клара, хранившая молчание в ожидании момента, когда официант наконец уйдет, вернулась к прерванной беседе.

— Я хотела поговорить с ним вот об этом, — ответила она, протягивая руку к вырезу блузки и извлекая оттуда флэшку, свисавшую у нее с шеи и скрывавшуюся до этого на груди.

Андрес Салорио внимательно проследил за траекторией, которую описала рука сидевшей перед ним женщины, готовый увидеть все и смирившийся с тем, что не увидел ничего. Возможно, поэтому лицо его не выразило ни удивления, ни надежды, ни разочарования, а лишь легкое любопытство.

— Что там? — спросил он.

— Файлы и папки с рабочего стола компьютера Софии. Я хотела обсудить это с ним, прежде чем с кем бы то ни было еще.

— Почему?

— Потому что это касается прежде всего Церкви.

Это становилось интересным. Настолько, что на какой-то миг — но только на миг — комиссар даже забыл о своем круассане.

Справившись с внезапной оторопью и приступив к поглощению очередного аппетитного куска, он после небольшой паузы снова задал вопрос:

— А декан знал, о чем ты хочешь с ним поговорить?

— У меня сложилось впечатление, что он был в курсе или, по крайней мере, догадывался, — ответила Клара.

— Почему?

— Потому что когда я сказала ему, что хочу обсудить с ним некоторые аспекты докторской диссертации Софии, он тут же ответил: «Ах да, конечно, приходи в собор после обеда и поговорим об ее открытиях».

— О каких открытиях? — спросил Салорио.

— О тех, которые хранятся здесь. — Клара показала на флэшку.

— Только здесь?

— И еще на пяти таких же флэшках, которые я хорошенько припрятала.

— Почему?

— Потому что из-за них уже умерли два человека, — ответила Клара.

То, о чем только что поведала Клара, могло перевернуть весь ход расследования. И не исключено, что именно ей, а не покойному канонику, было предназначено сломать шею на соборной кровле, подумал полицейский.

Да, дело обретает новый поворот, сделал вывод комиссар. Проблема заключалась в том, что новые повороты возникают в деле как-то уж слишком часто, и в конце концов их обилие может наскучить или разозлить, а скука и раздражение — плохие советчики в полицейском расследовании. А ведь таких поворотов, может, будет еще немало, безропотно признал Андрес.