Мухоморная диета (СИ) - Волкова Светлана "Лана"

— Чуть-чуть еще посижу… — Моровна прижалась к парню и тихонько наслаждалась, впитывая его тепло.

— Кхым, — кашлянула наблюдательница, окончательно разрушив сонное царство. Пригревшись об богатыря, Марья задремала, пропустив момент когда все начали просыпаться.

— Я его не просила, он сам, — сразу же заявила чародейка.

— Ох, Ванька! Знала бы твоя мать, чем ты тут занимаешься! — пристыдила его ведьма-наблюдательница. Едва услышав о матери, Иван вскочил и побежал по проулку сломя голову.

— Вредитель! А восстанавливать кто будет? — крикнула ему вслед ведьма. Спешно вызванный кузнец перековал цепь и сделал дополнительные крепления.

— От дурака все равно не спасет, — хмыкнула Верховная, когда ей доложили об этом инциденте. Моровна не решилась воспользоваться случаем? Раскаивается?

А сама Марья в это время дико костерила сердобольного богатыря. Не покажи он ей привкус свободы, она бы уже давно смирилась со своей ролью. До костра оставалось всего шесть дней и теперь ей придется медитировать заново. И она сомневалась, что транс будет успешным. Слишком хорошо она помнила тепло этого большого тела, доверчиво прижавшегося к ней.

Яга и Леший на следующее утро все же зашли в Ковен, получив стандартный ответ.

— Все уже решено, приговор пересмотру не подлежит, — отрапортовала им секретарь Верховной ведьмы и выпроводила на улицу. Растерянная Василиса попинала кадку с цветком и отошла.

— Мы сделали все что могли, хватит убиваться. Еще немного и я буду заодно с твоими сестрами, — в шутку пригрозил жене Леший.

За их посещением Ковена пристально наблюдали и тут же доложили советнику.

— Час от часу не легче, — он глубоко вздохнул и отправился к царю, докладывать. В приемной зале творилось нечто непотребное. Вокруг были свалены ткани, меха, золотые нити для вышивки и прочая швейная атрибутика.

— О, ты как раз вовремя! Оцени! — государь с гордостью расправил плечи, прикрытые алым плащом с золотой вышивкой и мехом.

— Жарковато будет, лето ж на дворе, — не подумав ляпнул советник и ужаснулся. На лице царя отразился весь процесс понимания и после раздражения.

— Так какого лешего, вы мне тут плащи нашиваете? — рыком он разогнал всех швей и подмастерьев, — А теперь говори, что опять компенсация?

— Увы, нет, — советник поведал царю о цели визита Яги в Ковен.

— И что? Ведьма опасна? — царь машинально общипывал меховую отстрочку плаща.

— Без накопителя она не опасна, дара нет, сил нечеловеческих тоже нет. Обычная девка, если можно так выразиться. Но…

— Но? — государь взвыл, — Ты только что говорил, что она не опасна!

— В ее голове куча теории о использовании черной магии, и я слышал, что с ведьмами она этим не поделилась.

— И не поделится, пока она молчит у нее еще есть шанс выжить, но как только "птичка" запоет… — государь кисло усмехнулся.

— Ее приговорили к традиционной казни, неделя у позорного столба, потом костер, — советник невольно перекрестился.

— Шанс есть всегда… — задумчиво протянул царь, — Всегда.

— Но не в этот раз, — тихо пробормотал советник.

— Ладно, хватит про мрачное. И все же плащ перебор? — государь с сожалением посмотрел на злополучный предмет одежды.

— Перебор, — еще раз подтвердил советник.

— Ладно, зови их всех обратно, будем дальше думать. А что насчет подарка?

— Мы посмотрели кое-какие бумаги и нашли спорный участок земли, граничащий с родовым имением чародея. Думаю, он обрадуется такой удачной возможности разрешить многолетнюю тяжбу, — довольно улыбнулся советник.

— Голова! — восторженно выдохнул царь, сам он уже перебрал тысячу вариантов и все не подходило. Либо было слишком дешево и пафосно, либо вычурно. А в дополнение к этому непрактичное и неудобное для транспортировки.

Советнику понравилась такая похвала, но виду он не подал. Высказываясь о бессрочном отпуске, он конечно погорячился. Как можно оставить государя одного? Да его как малолетнего юнца обведут вокруг пальца и оставят у разбитого корыта. Свое психическое здоровье важно, но служба есть служба. И ради вот таких маленьких моментов он и работает.

Чародейка уныло пыталась войти в транс, но даже отработанные с годами ритмы дыхания ей в этом не помогали. Солнце постепенно садилось, оставляя ее наедине с противным земляным холодом. Марья привыкла жить в более южном климате и потеря последнего источника тепла ее сильно расстроила.

Весь день вокруг нее сновали люди, изредка перешептываясь между собой. Но открытой агрессии никто не проявлял, а уж пересуды она вытерпит. Она себе в этом никогда не признается, но страх быть публично униженной был самым сильным.

Моровна чуть пошевелилась, стараясь размять затекшие мышцы. Осталось пять дней… пересохшие губы искривились в ухмылке. Так много для желающей умереть и как мало для крохотного уголка в сердце, которое отчаянно хотело жить.

Сзади раздался шорох, чародейка испуганно застыла. Неужели люди прикрывшись сумерками, все же пришли ее наказать? Как назло ведьмы-наблюдательницы не оказалось на месте. Все подстроено? Марья едва не взвыла в голос от прикосновения к спине.

— Да я это, — пробасил Иван, вытягивая дополнительные крепления браслетов.

— Уфф! — чародейка едва подавила все непечатное, что рвалось изнутри, — Напугал меня до чертиков!

Колючее шерстяное одеяло опустилось ей на плечи, а в освобожденные руки упала булочка.

— Ешь, ватрушка свежая, с маком, — пояснил богатырь и примостившись рядом аппетитно захрустел корочкой.

Марья потрясла головой, но галлюцинация не пропала. Иван сидел рядом, поедал еще теплую ватрушку и довольно хмыкал.

— Зачем? — к еде она не притронулась, хотя желудок выдавал жалобные звуки, — Ты знаешь, за что меня тут посадили?

— И что? — неожиданно богатырь оторвался от еды и посмотрел на чародейку.

— Не боишься? — вкрадчиво поинтересовалась Марья, поднимая руку в изображении атакующего жеста.

— Меня в детстве часто с лавки роняли, с тех пор ничего не боюсь, — хмыкнул богатырь и вложил ей в руку кружку с молоком.

Моровна застыла в недоумении.

— Пей, вечернее, — подтолкнул кружку Иван и вытащил из котомки третью ватрушку.

Чародейка подчинилась приказу и сделала первый глоток. Теплое молоко приятно прокатилось по иссохшемуся за день горлу и она почувствовала зверский голод. Ватрушка тоже была теплой, покрытой маковыми зернышками. Марья отщипнула кусочек и медленно прожевала.

— Только не говори, что ты из этих малохольных, — богатырь наблюдал за тем, как она ест, — Откусят кусочек, а потом свистят, как они объелись.

Моровна ухмыльнулась и отбросив в сторону сомнения с жадностью набросилась на еду. Иван довольно крякнул и снова залез в свою безразмерную котомку, за добавкой.

После еды чародейка почувствовала, что ее потянуло в сон. Третий день без отдыха, если не считать то короткое мгновение, когда она спала прижимаясь к Ивану. Он словно читал ее мысли, кружка была сложена в котомку, а та в свою очередь заняла свое место у импровизированного изголовья.

— А как же? — чародейка показала на браслеты.

— Утром на место верну, — зевнул богатырь и снова уложил ноги Марьи себе на колени, да и одеяло подоткнул, чтоб не дуло.

Она отказывалась что-либо понимать и просто плыла по течению. В конце-концов не убьют же ее за одеяло и немного еды? Моровна хмыкнула, странно было слышать эти слова от самой себя, приговоренной к казни.

Под мерное посапывание богатыря она уснула и ей приснился кошмар, в котором чернота медленно подкрадывалась к ней, пытаясь больно ужалить. Она бежала по улице, а люди от нее отворачивались и стыдливо прятали глаза, отказываясь помогать. Темнота почти настигла ее, как из-за угла перед ней выросла огромная фигура, которая засунула ее за спину, а жалящую пакость приложила кулаком, да так, что она лопнула.

Чародейка обняла фигуру и вдруг проснулась.