Клан Пещерного Медведя - Джин Мари Ауэл

поколению, – рассуждал Бран, – но зашел он слишком далеко. Учить Ворна следует лучшему из лучших, а Бруд прекрасно знает, что в этом деле он далеко не мастак. Парню следует усвоить, что хороший вождь должен с умом использовать способности каждого члена клана. Зуг стреляет из пращи лучше всех и может обучать мальчика, пока остальные мужчины на охоте. До чего же Бруд самонадеян, он становится просто невыносим! Как я могу дать ему высшее положение в клане, когда он так себя ведет? Как будущему вождю клана, ему следует думать о себе в последнюю очередь».

Бруд взял у мальчика пращу, вставил в нее камень и метнул его в сторону шеста. Снаряд приземлился, не долетев до цели, – обычное явление для мужчин клана. Нужно было преодолеть природную негибкость плечевых и локтевых суставов, чтобы рука могла описать в воздухе большую дугу. Неудачный бросок разозлил Бруда, и тот почувствовал себя неловко. Он ощущал, что к нему приковано всеобщее внимание. Чтобы доказать, что он сможет это сделать, молодой охотник быстро заправил новый камень и повторил попытку. И снова промазал, только на сей раз снаряд ушел далеко влево.

– Ты пытаешься учить Ворна или хочешь сам взять несколько уроков? – с иронией осведомился Зуг. – Я мог бы переставить шест поближе.

Бруду с трудом удалось сдержать гнев. Кому понравится стать мишенью насмешек Зуга? К тому же юный охотник сам заварил эту кашу и в результате оказался в дураках. Бруд схватил и бросил еще один камень, но на этот раз перестарался – тот перелетел цель.

– Если ты немного подождешь, пока мы закончим урок с Ворном, я с удовольствием поучу и тебя. – Предложение Зуга было сделано с большим сарказмом. – А я уж подумал, что ты в этом деле мастер.

Гордость молодого человека была задета, и он от защиты перешел в наступление.

– И как только Ворн может научиться метать камни с этой старой паршивой пращой? – возмутился Бруд, с презрением швырнув кожаный ремень в сторону. – Из этого старья никому не удастся попасть в цель. Ворн, я сделаю тебе новую пращу. Вряд ли ты научишься чему-нибудь с помощью этого барахла. Да и вообще, какой из старика толк, если он даже не охотник?

Оскорбление достигло цели. Отстранение мужчин от охоты всегда было большим ударом по их гордости, и, чтобы не утратить в себе охотничий дух, Зуг неустанно совершенствовал свое мастерство во владении сложным оружием. Когда-то он являлся помощником вождя, так же как теперь сын его женщины, и поэтому был особенно уязвим.

– Уж лучше быть старым, но мужчиной, чем мальчишкой, возомнившим себя мужчиной, – ответил Зуг.

Этого Бруд снести не мог. Удар по самолюбию переполнил чашу его терпения. Он толкнул старика и сбил с ног. Не пытаясь подняться с земли, Зуг сел, широко раскрыв глаза от удивления. Такого он от Бруда не ожидал.

Охотники никогда не применяли друг к другу физическую силу, подобное наказание годилось только для женщин, не понимавших других форм внушения. Мужчины же давали выход своей огромной энергии во время состязаний в борьбе, бросании копья, стрельбе из пращи или во владении болой – во всем, что служило совершенствованию их охотничьего мастерства. Охотничья сноровка и самообладание считались мерилом мужского достоинства в клане, само существование которого было продиктовано необходимостью выживания. Поведение Бруда поразило его самого не меньше, чем Зуга. И прежде чем он осознал происшедшее, лицо его вспыхнуло от стыда.

– Бруд! – взревел вождь.

Бруд съежился от страха и поднял глаза. Никогда ему еще не приходилось видеть Брана таким разъяренным. Вождь направлялся к нему, строго следя за каждым своим движением и жестом.

– Твоя детская выходка непростительна! Не будь ты по положению на самой нижней ступени в клане, я бы сейчас же туда тебя определил. Скажи, прежде всего, кто позволил тебе вмешиваться в урок мальчика? Кого я просил обучать Ворна – тебя или Зуга? – Глаза вождя сверкали от гнева. – И ты себя называешь охотником? Да ты не смеешь даже называться мужчиной! Даже у Ворна больше выдержки, чем у тебя! Любая женщина умеет лучше держать себя в руках! Значит, вот как ты, будущий вождь, собираешься управлять людьми? Как можно доверить тебе клан, когда ты не можешь совладать даже с собой! Не обольщайся насчет своего будущего, Бруд! Зуг прав. Ты мальчишка, возомнивший себя мужчиной.

Бруд был сломлен. Никогда в жизни ему не приходилось так сильно краснеть перед лицом всех мужчин и, главное, перед Ворном. Как ему хотелось сорваться с места и спрятаться где-нибудь в кустах! Он не в силах был пережить такое. Бруд скорее согласился бы помериться силами с пещерным львом, нежели навлечь на себя гнев Брана – человека, который гневался крайне редко и так же редко находил для этого повод. Одного взгляда вождя, управлявшего кланом с беспримерным достоинством, мудростью и неколебимой выдержкой, уже было достаточно, чтобы внушить повиновение как мужчине, так и женщине. Бруд покорно склонил голову.

Бран посмотрел на солнце и дал всем знак, что пора уходить. Охотники, ставшие невольными свидетелями того, как вождь отчитывал Бруда, вздохнули с облегчением. Бран быстрым шагом направился к пещере, и все остальные – за ним. Бруд замыкал шествие, с его лица все еще не сошла краска стыда.

Эйла, припав к земле, боялась шелохнуться и даже вздохнуть. Больше всего она боялась, что ее заметят. Она видела то, что женщинам видеть не положено. Бруда ни за что бы не стали ругать в присутствии женщины. Каким бы ни был повод, охотники перед лицом женщин проявляли мужскую солидарность. Однако благодаря этому эпизоду девочка увидела мужчин с той стороны, о которой прежде не подозревала. Не такие они всемогущие и неустрашимые люди, которые ведут себя безнаказанно, как ей раньше казалось. Им тоже нужно было подчиняться законам, и ничто им не сходило с рук просто так. Один Бран всегда держался на высоте. Она не понимала, что его связывали путы куда более крепкие, чем всех остальных: законы и обычаи клана, бесполые непредсказуемые духи, управлявшие силами природы, а также собственное чувство ответственности.

Эйла долго не решалась выбраться из укрытия, опасаясь, как бы кто не вернулся. Трепеща, она все же вышла из-за дерева. Несмотря на то что для нее оставалась загадкой мужская натура, из всего случившегося она вынесла одно: Бруд был унижен, как обычная женщина. И эта мысль тешила ей душу. Эйла возненавидела высокомерного юнца за все непростительные выходки по отношению к ней, за оскорбления, часто незаслуженные, в