Элвис Пресли. Безрассудная любовь - Питер Гуральник

«Сахаре». «Элвис познакомился с моей женой Ирэн еще раньше, она была со мной у него в доме и очень понравилась ему. В общем, мы сидели в кафетерии в «Сахаре» — Ирэн. я. Элвис и Ламар — и разговорились на тему излишнего веса. Я всегда мучился со своим весом, и Элвис тоже, а о Ламаре и говорить нечего. И вдруг Элвис говорит: «У меня есть кое — что для вас. Я принимаю кое — какие таблетки, они дают просто чудесный результат». После того как мы разошлись, один из парней Элвиса спустился ко мне в холл и сказал: «Элвис просил меня передать вам это». Эго была большая бутылка с тысячью таблеток декседрина. и я сразу же начал принимать их». Позже Робертсон заметил за рулеткой Полковника, спускавшего, как ему показалось, тысячи долларов, «и у нас с ним состоялся очень краткий разговор. Он сказал: «Вам очень повезло с Элвисом, не правда ли?» Это всё, что он сказал, но между слов читалось, что, мол, никакой моей заслуги тут не было. Мне просто повезло».

Дни растянулись на недели, недели на месяц и больше. Люди приезжали и уезжали. Элвис праздновал 8 января свой день рождения с огромным тортом от друга Полковника Мильтона Прелла. — иногда казалось, что его словно что — то держит тут. Три раза они было уезжали и три раза были вынуждены возвращаться по обледенелым, заваленным снегом дорогам. Его любовь к Лас — Вегасу объяснялась прежде всего одной причиной: время тут было лишено смысла, тут не было часов, тут не было обязательств. Здесь можно было потерять себя, можно было удовлетворить любую свою прихоть — это было место, где он получал краткую передышку от всех сомнений, всех вопросов, притаившихся в засаде, выжидающих случая навалиться на него.

Глава 4 ОСТАВЛЕННЫЕ МЕЧТЫ

(январь 1962 — апрель 1964)

В конце января они наконец свернули лагерь и вернулись в Мемфис. Вернон и Ди к этому времени закончили с переездом, поселившись в своем новом доме на Хермитидж, в двух шагах от Грейс ленда, и жизнь снова вернулась в нормальную колею с привычным хождением в кино и другими подобными развлечениями. 18 и 19 марта в Нэшвилле состоялась еще одна запись, на которой Элвис сделал десять новых вещей. С пятью уже имевшимися дорожками от предыдущей записи плюс одна вещь, не вошедшая в «Blue Hawaii», это составило половину контрактного обязательства перед RCA за 1962 год, и мало кто сомневался, что остальная половина закроется саундтрековыми записями. Элвиса увлекли представленные на записи песни Дока Помуса и Морта Шумана, включая «Suspicion», еще одну вещь в увеличивающемся ряду стилизованных на итальянский манер композиций. Была одна особенно волнующая баллада в традиции Дона Робертсона («She's Not You», написанная Помусом в сотрудничестве с Джерри Лейбером и Майком Столлером), но самым захватывающим на записи снова была песня, принесенная самим Элвисом, за которую он взялся только в конце первой долгой ночи записи.

«You'll Be Gone» была вещью, над которой он и Ред работали свыше года, записывая и снова переписывая ее в неформальных джемсейшнах. Первоначально они уложили ее на мотив «Begin the Beguine» Коула Портера, однако издательская фирма Портера не дала им разрешения на какие — либо изменения его композиции, и Чарли Ходж предложил базовую «испанскую» мелодию из двух аккордов, на которую они стали накладывать новые слова. В конечном итоге получилась музыкально — мелодраматическая и повествовательно туманная вещь, рассказ о темных страстях и расставаниях на рассвете (из — за туманности содержания трудно определить точнее: герой ли оставляет свою возлюбленную или она оставляет его — это остается, для меня во всяком случае, неясным), однако именно в эту песню Элвис вложил все свои эмоции, излив себя в мощном крешендо, которое, можно сказать, погубило песню.

Это вполне могло стать уроком. Найдись кто — нибудь, чтобы проанализировать несаундтрековые записи последних двух лет, он бы, несомненно, заметил, что Элвис явно исследовал новые направления, что он пробовал создать новую артистическую манеру, состоящую в равной мере из бравады (звучание на манер арии многих из его наиболее амбициозных песен) и уязвимости (совершенно обнаженная, болезненно ранимая хрупкость некоторых баллад Дона Робертсона и Дока Помуса). Сама его готовность поставить свое имя на две из песен, притязать на фактическое авторство впервые с 1956 года (и на этот раз не по деловым соображениям), вероятно, показалась бы постороннему наблюдателю свидетельством едва завуалированного желания раскрыть себя как творческую личность. Но такого человека не было. Полковник все больше рассматривал эти несаундтрековые записи как пустую трату времени, уход в сторону от их главного дела — фильмов. А парни, за исключением Реда и Чарли, которые сами активно участвовали в музыкальном процессе, и Ламара, который оставался самым большим поклонником Элвиса, мечтали только о том, чтобы поскорее закончить запись и вернуться в Грейсленд.

Иногда студийные музыканты ощущали в Элвисе некую душевную усталость, приятие вещей такими, какие они есть, и, хотя его профессионализм никогда не страдал, это оставляло устойчивое ощущение неудачи. На взгляд Гордона Стокера из Jordanaires, «он всегда старался выжать максимум возможного из любой ситуации. Иногда он подходил к нам [на записях] и говорил: «Что же нам делать с этим куском дерьма?» Иногда он так далеко отступал от микрофона, что ему говорили: «Элвис, тебе нужно стоять поближе к микрофону»; бывало, что вокруг него ставили резонатор, чтобы хоть как — то уловить его пение. Но большую часть времени он утешал себя так: «Все равно, что бы я ни говорил, они потребуют записать эту песню, так что я просто сделаю ее как можно лучше».

Сразу же после записи они вернулись в Калифорнию для съемок новой картины на студии «Парамаунт». Для Хэла Уоллиса не было сомнений в том, как образ Элвиса он намерен передать на экране. Он даст публике то, что она хочет: в первую очередь Элвиса — кумира и только во вторую очередь Элвиса — актера — такая последовательность только укрепилась в его уме после относительно неудачных картин «Flaming Star» и «Wild in the Country» студии «XX век — Фокс». Его собственная картина «Blue Hawaii», в отличие от них. сразу же по выходе на экран в День благодарения попала на вторую позицию в еженедельном перечне самых кассовых картин журнала «Вэрайети» и продолжала пользоваться успехом и в новом году (она оказалась на четырнадцатой позиции в списке