Клуб желаний - Ким Стрикленд

В голове у Клаудии бродили мрачные, темные, как озерная вода, мысли. Стоило закрыть глаза, и тьма окутывала ее, тянула куда-то вглубь, все дальше, дальше и глубже. Хотелось свернуться на скамейке и забыться, уснуть.

Она обхватила себя руками. Солнце село, сразу похолодало. Продрогшая Клаудия сидела на скамье и следила, как поднимается вверх белесый пар ее дыхания. Как быть — непонятно. Раньше жизнь шла по плану, а когда все планы полетели к чертям собачьим, что, скажите на милость, ей делать?

В парке включили фонари, они разгорались медленно, один за другим. Еще какое-то время Клаудия всматривалась в темнеющее озеро, наконец поднялась (зад и ноги совершенно окоченели) и в набежавших сумерках двинулась домой.

Когда свернула на свою улицу, уже совсем стемнело. Клаудия шагала в мрачной задумчивости, как вдруг перед ней выросла, появившись из переулка, высокая фигура. Клаудия испуганно вскрикнула, но человек не думал угрожать. Пронесло, не грабитель. Обычный бездомный.

— Простите, — переведя дух, пробормотала Клаудия. — Я не хотела… Вы меня напугали.

Он не удивился — вероятно, привык к подобной реакции. Попросил какой-нибудь «мелочишки». Клаудия хотела отказать, но почему-то полезла за кошельком и вытащила двадцать долларов. Бродяга недоверчиво уставился на деньги.

— Это мне? — Он ошеломленно, без улыбки смотрел на купюру, держа ее за кончики обеими немытыми руками.

— Вам. — Клаудия чуть было не начала рассказывать, что у нее выдался тяжелый день и что ей хочется сделать что-то хорошее — может, тогда полегчает, — но удержалась. — Возьмите. Пожалуйста. Мне станет легче.

Так и вышло.

Боже правый, думала она на ходу, я хотела поведать бродяге, который наверняка ночует под мостами, что у меня неприятности! Поистине все познается в сравнении. Мысль не новая, но явилась как нельзя кстати. И точно обухом по голове. Клаудия окинула взглядом родную улицу. Хорошая улица. Пусть они с Дэном не владеют ни собственным домом, ни роскошными апартаментами, но квартирка у них очень милая. Да и сама жизнь, по сути, не так плоха.

У нее есть Дэн. Есть друзья. Есть (по крайней мере — пока) работа. А что с Элиотом не получилось… Кто знает, может, на то имеется важная причина, которой она сейчас не видит. «А может, все еще выйдет по-моему. И все наши беды в конце концов сами собой развеются без всякой колдуньи».

К тому моменту, когда она взялась за ручку своей двери, Клаудия уже примирилась и с собственной жизнью, и с миром в целом.

Увы, очень скоро ее вновь обретенный оптимизм разлетелся вдребезги.

— Не сказал он, что ему надо, — снова повторил Дэн. — Сказал только, что поговорит с тобой в понедельник. — Дэн начинал злиться. Он уже дважды все ей объяснил.

— Нам звонил Питерсон, — вслух размышляла Клаудия. — Чарльз Питерсон, директор Академии наук и изящных искусств позвонил мне домой и ничего не передал?

— Именно.

— Только не это! Вот помяни мое слово, он опять про колдовство. Или про Элиота. Но в любом случае, это не к добру! — Клаудия зажмурилась и, раскачиваясь из стороны в сторону, стонала. — Боже, боже, боже! Как скверно, скверно!

— А вдруг нет? — с надеждой проговорил Дэн. Похоже, они в кои-то веки поменялись местами. — Вдруг тебе светит повышение?

Клаудия нервно расхохоталась.

— Питерсон по телефону не повышает. Он любитель устраивать форменные шоу на общих собраниях. И потом, кем он меня может назначить? Заместителем заместителя декана факультета английского языка и литературы? Брось. Говорю тебе, не к добру это! Он мне раньше домой никогда не звонил.

— Что случилось с моей Клаудией? Где та девушка, для которой стакан всегда наполовину полон?

В первый раз за все годы совместной жизни Клаудии захотелось его треснуть. С тех пор как вышла из больницы, она на грани истерики — готова в ярости заорать или, наоборот, впасть в самую черную хандру. А тут еще Дэн со своими шуточками да прибауточками. Нашел как утешить. Он бы еще ржать начал!

«Какое такое важное дело у Питерсона ко мне, что он домой звонит? Неужели снова чертово колдовство? Неужели Джил распускает по городу…»

— Черт! — Клаудия оглянулась на часы. — Черт! Джил! Я же должна…

— Зря я тебе про него рассказал. Все равно до понедельника ничего не сделаешь, а куда перезвонить — он не сказал…

— Есть у меня его номер, да дело не в нем, а в Джил. Я должна быть в галерее, с Линдси и с Марой. Мы хотели поговорить с Джил. — Клаудия подскочила с дивана, но Дэн за руку удержал ее.

— Ты переживаешь из-за Элиота. Я знаю. Я и сам расстроился. — Он сжал ее ладонь.

Клаудия заглянула в глаза мужу: а ведь не притворяется. Она снова опустилась на диван.

— Он такой… славный парнишка. — Дэн огорченно развел руками. — Нам было бы классно всем вместе. А теперь еще этот Питерсон, и подружки тебя ждут… но, может, возьмешь тайм-аут? Хоть на один вечер? Ты ж совсем вымоталась. Устрой себе выходной, выкинь из головы всех и все, побудь со мной. Мы с тобой целую неделю практически не виделись. Закажем чего-нибудь из ресторана, я сбегаю возьму какой-нибудь хороший фильм… Или ты хотела бы куда-нибудь пойти?

Клаудия вздохнула. Да, это было бы здорово. Куда лучше, чем торчать в галерее на нудной церемонии открытия выставки.

— Уж мы найдем чем заняться, чтоб тебя развеселить! — Дэн плутовски ухмыльнулся.

Клаудия фыркнула, подняла глаза к потолку, губы дрогнули в улыбке. И как ему всегда удается?..

— Говоришь, остаться дома? А на подружек махнуть рукой?

Сцепив зубы, он втянул воздух и шумно выдохнул.

— Таков мой тебе совет. — Деланная бодрость в голосе означала: дура будешь, если не прислушаешься.

— Обо мне, значит, заботишься, а о себе и не думаешь?

— О себе? — Дэн изобразил невинную детскую улыбку, а затем — благостный тон индийского монаха. — О нет! Помыслы мои чисты и бескорыстны. — Он придвинулся к Клаудии.

— Неужели? И что еще присоветует Великий Мудрец?

Дэн молитвенно сложил руки и закрыл глаза. Помолчав, важно объявил:

— Секс — вот ваше спасение. Тантрический секс. На протяжении субботы и воскресенья.

— Хм-м. Ну не знаю, по-моему, попахивает шкурным интересом… Пойду-ка я на другую гору и поищу другого наставника…

— Эй-эй! — Дэн ухватил ее за талию.

— Впрочем… и этот гуру — симпатяга. — Клаудия растаяла в объятиях мужа. Лучшего способа избавиться от напряжения прошедшей недели не придумаешь. — Ладно, Великий Мудрец, принимаю твой совет. — Она уселась на него верхом, обняла за шею. — Отведаем индийские блюда, а потом проверим, что этому гуру известно о Камасутре.

И Клаудия на удивление спокойно, без малейших угрызений совести, махнула на подружек рукой.

26

Стиральная машина щелкнула, барабан завертелся. Мара посмотрела на часы. Открытие в галерее продлится часов до восьми, встретиться они договорились в половине шестого. Сейчас пять, и если штаны выстираются за десять минут плюс двадцать минут на сушку, то она опоздает на каких-нибудь четверть часа. Считай, прибудет вовремя, — то есть если б она была самолетом.

Да, конечно, надо было раньше позаботиться. Но откуда ей было знать, что выйти абсолютно не в чем?! И ладно бы это было пресловутое женское нытье накануне выхода в свет (ах, совершенно нечего надеть!), Мара все чаще стонала нечто иное: «Мне нечего надеть, потому что ничего не налезает!» Она действительно ничего не могла надеть.

Кровать и комод завалены забракованной одеждой — брюками, юбками и платьями, которые стали малы. Отыскалась одна пара штанов, в которых можно было бы пойти, если не застегивать верхнюю пуговицу, а сверху надеть длинный свитер. Но молния, как на грех, разъезжалась, и штаны сползали. В итоге остались только брюки, в которых Мара сегодня весь день, да и у тех на правом колене два пятна от кетчупа — капнуло из чизбургера, который она жевала в машине по дороге домой.

В какой-то момент Мара от безысходности полезла в шкаф Генри. И разревелась. «Что со мной происходит? Жирная корова!»

Это ужасно, просто ужасно — и то, как она сама себя ощущает, и то, как на нее пялятся знакомые. Она хоть и не слышит, но кожей чувствует, как они перешептываются у нее за спиной. Всякий раз с отвращением глядя на себя в зеркало, Мара клялась, что до конца дней своих не съест ни кусочка. И всякий раз, оказываясь у холодильника, клятву нарушала.

А бедняга Генри? Спина и грудь сплошь в волосах. Правда, от лысины не осталось и следа, зато бреется он так часто, что Мара со счету сбилась. На руках и на ногах волосы все гуще. А от доктора Бернштейна толку мало — взял анализы на гормоны, но результатов пока нет. Вчера за ужином Генри рассказал, как его подкалывают ребята из бейсбольной команды: дескать, переживают, что тренер О'Коннор бросит их и перейдет работать талисманом в команду «Росомах». Генри ухмылялся, потирая макушку. Ему явно нравилось ощущение волос на бывшей проплешине, но донимала непрошеная волосатость во всех прочих местах.