Берия. Лучший менеджер XX века. - Сергей Кремлёв

1936 год принес вполне ожидаемое «плато» — стабилизация была достигнута. Сотрудники периферийных структур новых управлений НКВД вынуждены подтянуться — дисциплина повысилась.

1937 и 1938 годы дали новый, хотя и меньший, рост в рамках общего роста репрессий. К слову, то, что даже в эти два года уровень 1935 года не был достигнут, лишний раз косвенно доказывает не такой уж и массовый характер якобы «большого террора» как в чекистском ведомстве, так и в стране.

А вот первый полный «бериевский» год, 1939-й, дал резкий спад числа арестованных. Что тоже понятно — Берия никогда не жаловал лишней крови и лишних кар.

Это ведь у Антонова-Овсеенко и генерала Волкогонова он — «монстр», «вурдалак», «палач» и т. п.

Думаю, теперь ясно, что суммарная цифра в 22 618 человек включает в себя не только чекистов, но и милиционеров, пожарных, личный состав пограничных, внутренних и конвойных войск и персонал «гражданских» структур НКВД.

Собственно, Геннадий Костырченко сообщает, что с 1 октября 1936 года по 1 января 1938 года было арестовано 1220 чекистов. И эта цифра хорошо «вписывается» в общие цифры по НКВД, а также корректно соотносится с тем возрастанием числа арестов в НКВД, которое мы наблюдаем по сравнению с 1933 годом.

Автор сводной справки ФСБ лукаво «подверстал» к НКВД с его разросшимися функциями всего один годик «чистого» ОГПУ, и тем произвел в сознании тех, кто будет знакомиться со справкой, ловкую подмену.

Арестованный сотрудник ОГПУ — хотя это может быть и проворовавшийся бухгалтер из Административно-хозяйственного управления — в сознании большинства чекист. И соединение в справке ОГПУ и НКВД в нечто единое обеспечивает большинству уверенность в том, что все арестованные, отмеченные в справке, — чекисты.

Надо признать — сработано неплохо! Но ложь есть ложь… Это правду нельзя разоблачить никогда и никак — на то она и правда. А ложь разоблачить можно, хотя и не всегда делать это просто.

Но мы ее разоблачили, уважаемый читатель, не так ли?

ВОТ как много можно понять, анализируя всего лишь два столбика цифр!

Но всю злостность клеветы на Берию можно проиллюстрировать и примерами прямых фальсификаций, на которые впервые обратил внимание тот же Игорь Пыхалов и которые я сейчас приведу.

В 1995 году еженедельник «Новости разведки и контрразведки» (№ 15–16, с.4) писал о разведчике Федоре Карповиче Парпарове:

«27 мая 1938 года Парпаров был арестован по указанию Берии и находился под следствием до июня 1939 года. Освобожден из-за отсутствия состава преступления (шпионаж)».

В том же 1995 году Служба внешней разведки издает краткий биографический справочник «Ветераны внешней разведки России» (даже имени СССР в СВР ельцинского образца тогда боялись. — С.К.), и там утверждается:

«По указанию Берии к середине 1938 года почти все резиденты внешней разведки были отозваны в Москву, многим из них выражено недоверие, и назад они не вернулись» (стр.161).

А в биографии разведчика Григория Сергеевича Сыроежкина сказано, что он-де в 1938 году «в частной беседе высказал мнение о невиновности Тухачевского и других военачальников, дела которых были состряпаны Берией и его подручными» (стр. 140).

В мае 1938 года Берия еще перерезал ленточки на дверях новеньких, только что освобожденных от строительных лесов, зданий в Тбилиси. И давать указаний об аресте Парпарова, как и вообще кого-либо из разведчиков, не мог. Зато он дал указание о его освобождении после проверки и зачислении — как и других, эту проверку прошедших, — в кадры внешней разведки.

По той же причине — отсутствие отношения к делам Лубянки в 1937 году — Берия никак не мог что-либо «стряпать» в отношении Тухачевского.

Похоже, впрочем, традиции недоброкачественного сочинительства и очернительства Берии в постсталинской нашей разведке имеют глубокие корни. Был такой — его сейчас аттестуют выдающимся — разведчик Дмитрий Быстролетов. Аттестуют его и непременно как жертву бериевского-де произвола.

Вообще-то этот вроде бы действительно профессионал таковым в своих мемуарах не выглядит. Скажем, он сам пишет, что при аресте у него изъяли «альбомы с фотографиями, сделанными… в Африке, Европе и Америке, — почти три тысячи лучших снимков, собранных в течение восемнадцати лет беспрерывных скитаний по свету».

Прочтя это, я ошалел. А если бы все эти снимки изъяли при его аресте за кордоном? Это же для любого следователя ценнейший материал! Вот так конспиратор! А между прочим, ученик Артузова и Слуцкого…

Тем не менее личность это была, насколько я себе его представляю, действительно незаурядная, и результаты он мог давать порой действительно выдающиеся, очень уж был ярок и артистичен. О таких еще не без оснований говорят: блестящий авантюрист.

Родился в 1901-м, с 1925 года — в ИНО ОГПУ, нелегал. В 1938 году арестован, направлен в лагерь, в 1954 году реабилитирован, но почему-то уже к работе не привлекался. Умер в 1975 году в Москве.

В 1969 году по указанию Андропова ему дали отдельную квартиру, и Быстролетов занялся литературным трудом. Работал и над воспоминаниями, начатыми не в писательском, к слову, Переделкине, а еще в 1939 (!) году в Норильском исправительно-трудовом лагере (!).

В 1993 году в издательстве «Граница» вышла книга его «воспоминаний» «Пир бессмертных», компьютерный набор которой выполнили в 1990–1991 годах еще сотрудники КГБ СССР. В предисловии некто Сергей Милашов сообщал, что Быстролетову, мол, еще повезло, ибо: «…многие его сослуживцы… были уничтожены подручными Ежова и Берии».

Быстролетов обладал пером легким и бойким, но, увы, и очень — как мы сейчас увидим — лживым. Сам он сообщает, что его арестовали 18 сентября 1938 года — еще при «палаче Ежове», но все его беды случились при «палаче Берии». И он описывает свои мытарства, быт в общей камере и прочее уже, естественно, в «бериевских застенках». Я приведу лишь два фрагмента его «откровений»…

«Мы протолкались к окну и влезли на нары.

— Это — знаменитый человек, бывший генеральный конструктор наших самолетов Андрей Николаевич Туполев, — шепотом сказал Котя и глазами показал на бродягу, лежавшего рядом с ним. — Он ночью был на допросе… Андрей Николаевич… надо подвинуться…

Под тряпьем кто-то зарычал, но не шелохнулся» (стр.18).

Туполев (Генеральным конструктором авиационной промышленности он стал, к слову, в декабре 1956 года) действительно был арестован — 21 октября 1937 года. Я не буду входить сейчас в суть этого ареста (он произошел не совсем на пустом месте), но факты таковы, что уже с начала 1938 года начинает успешно, хотя и в режиме изоляции, работать Особое техническое бюро (ОТБ) при НКВД СССР, куда входили отдельные конструкторские бюро Туполева, Петлякова и Мясищева. Поэтому никакого Туполева осенью 1938 года Добролетов на нарах видеть не мог. Он его вообще не мог видеть на нарах ни в какой общей камере.

«Один раз днем дверь приоткрылась, в камеру, шатаясь, вошел человек в окровавленной рубахе, крикнул: «Я из Лефортовой! Братцы, палача Медведя в Питере нет: он арестован!» — и повалился на пол. На спине у него зияли глубокие треугольные раны, из них торчало развороченное мясо, виднелись обломки ребер. Показав нам раненого, как видно, для устрашения, надзиратели вскоре выволокли его…» (стр. 36).

Начальник Ленинградского управления НКВД Филипп Медведь действительно дважды арестовывался. Первый раз его арестовали в декабре 1934 года «за преступно-халатное отношение к своим обязанностям» после убийства Кирова и дали 3 года лагерей. До вторичного ареста Медведь работал в руководстве Дальстроя на Колыме. В мае 1937 года было начато новое следствие по вновь открывшимся обстоятельствам, и 7 сентября 1937 года он вновь был арестован, а в ноябре 1937 года расстрелян «в особом порядке».

Так что сообщать как о новости о всего лишь его аресте — через год после расстрела — вряд ли кто-то мог. Да и, конечно, не сообщал… Ни с «треугольными ранами» на спине, которые Быстролетов якобы «увидел» через «окровавленную» рубаху, ни без оных. Спрашивается: что, сотрудники КГБ СССР, которые выполнили в 1990–1991 годах компьютерный набор этой лихой «стряпни», не знали, что имеют дело с побасенками?

За год до смерти Быстролетов сжег хранившиеся у него материалы «Пира бессмертных». И можно понять — почему…

НО ВОТ действительно документальная история… Родившийся в 1909 году статный красавец Александр Короткое был вот уж точно выдающимся разведчиком-нелегалом. Начав работать на Лубянке в 1928 году лифтовым, он в 1933 году отправился в свою первую загранкомандировку. Рекомендовал его в разведку В.Герсон, личный секретарь Ягоды. В Париже Короткое начинал под руководством невозвращенца Орлова-Фельдбинга… Как видим, «родословная» не лучшая, хотя вины Александра в том не было.