Беловодье - Марианна Алферова

— Никакого особого заклинания нет.

Роману показалось, что Гамаюнов вроде как говорит правду и одновременно лжет. То есть выходило, что он продлил действие заклинания и одновременно не продлил, что Надю можно оживить и одновременно нельзя. Как это удается Гамаюнову, Роман не ведал. Но разгадывать загадки было некогда.

Иван Кириллович поднял из воды два кувшина — в каждый можно набрать не меньше десяти литров. Как и все в Беловодье — или почти все, — кувшины были из воды. А казались стеклянными. Озерная влага была особенная — это господин Вернон почувствовал сразу. Пусть и не схожая с пустосвятовской, любезной его сердцу, пусть в чем-то чуждая, жесткая, но все равно на многое способная стихия. Да, способная на многое. Но она явно не собиралась повиноваться хозяину Пустосвятовки. Ничего не выйдет. Разве что получится только хуже. Придется воду перенастроить…

— Мне понадобится много времени, — предупредил Роман и вернулся в дом.

Зашел на кухню, поставил кувшины с водой на пол, плюхнулся на диван. Он так и не мог решить: сказал ему Гамаюнов правду или солгал? Ощущение было, что сказал правду лишь наполовину. И главное… да, в этом Роман был уверен — времени было мало. Очень мало, хотя Иван Кириллович уверял в обратном.

Ладно, прежде всего надо восстановить ограду. А потом… потом… Надя. Ее возвращение. О, Вода-царица! Скорее же, скорее! Роман достал из кармана пустую серебряную флягу, ковырнул ножом донышко. Выбрал самую большую тарелку, флягу заклинанием укрепил в воздухе над тарелкой и стал медленно лить воду из кувшина в пробитую флягу. Из отверстия в дне вода сочилась по капле. Каждой капли на лету колдун должен был коснуться и подчинить колдовскую ее силу своему дару. Капли стучали монотонно, тарелка наполнялась медленно. Через час у Романа голова пошла кругом, а он сумел наполнить лишь половину кувшина новой — своей — водой.

Ладно, хватит! Надо попробовать, что получилось. Ведь может статься, что не получилось ничего.

Интересно, что будет, если он выпьет эту переколдованную воду? Роман поднес кувшин к губам. Сделал глоток. Вдруг бросило в жар, а потом по телу пробежала дрожь. Новый глоток. На миг колдуну показалось, что его сейчас вырвет. Никогда прежде вода не вызывала такого отторжения. И все же он заставил себя проглотить то, что держал во рту. Рот наполнился горькой слюной, она потекла по подбородку, на рубашку. Еще глоток…

И все прошло. Он просто пил воду. Ни жара, ни холода, ни тошноты — лишь противная слабость, которая медленно проходила. Теперь Роман пил медленно, со вкусом. Пил и улыбался. И ощущал, как прибывает сила. Сила Беловодья.

Прихватив с собой кувшин, он вышел из дома и двинулся по дороге. Шагнул за ограду, ощутил, как дернулось ожерелье. Оглянулся. Картинку повело перед глазами — сместились тени, свет, контуры расплылись. Мгновение — и он видел перед собой аккуратные коттеджи, лужайки, деревья, озерцо посередине и церковку на воде. А потом ограда утратила прозрачность, видение исчезло.

Роман перевел дыхание. И тут понял, что его смущает в просьбе Гамаюнова: водный колдун не знал природу этой второй, внутренней границы. Первая была создана из воды путем заклинаний, достаточно сложных, но знакомых. Таких границ при известном настрое и сам господин Вернон мог нагромоздить вокруг Беловодья сколько угодно. А вот эта, внутренняя, была неясного происхождения. Вода присутствовала, да и заклинания тоже. Но явственно ощущалось что-то еще, неведомое. И это неведомое колдуна пугало. Вернее, не так — настораживало. Стен не мог находиться в Беловодье долго. Наверное, и Роман не сможет. «Три дня безопасно», — вспомнил он слова Грега из подслушанного Леной разговора. А что потом?

Колдун двинулся вдоль границы, ощупывая стену пальцами и пытаясь определить, нет ли скрытых трещин в ограде. Нет, она была целехонька и напоминала матовое стекло с неясной структурой внутри, что-то вроде размытых ячеек неправильной формы. Разглядеть сквозь ограду, что находилось в центре, было невозможно. Порой возникали видения, но ложные. Истинное не проглядывало.

Наконец колдун дошел до черного разлома и остановился. Трещина оказалась довольно ровной, но природа разрыва была так же не ясна, как и суть ограды. Гамаюнов намекал на Колодина. Но как Колодин мог разрушить ограду, Роман Вернон не представлял.

Колдун набрал полные пригоршни воды, произнес заклинание. С его ладоней вода потекла, отвердевая, превращаясь в льдистую пластину. Роман соединил границы трещины узким стеклышком, будто мостком. Тьма исчезла. За прозрачной заплаткой теперь отчетливо можно было разглядеть, что же там происходит, внутри, в Беловодье. Роман увидел поверхность озера. Вода искрилась и играла. Вокруг белые дорожки, сосны. Роман плеснул водой вверх, и стекло продлилось ввысь, соединяя две части ограды. Затем вниз — и разрыв был полностью устранен. Троекратное заклинание укрепило заплатку. Но все равно это только заплатка. Сколько она простоит и прочно ли оградит Беловодье, колдун не ведал. Роман двинулся дальше вдоль границы. И через несколько шагов натолкнулся на второй разлом. Он был точь-в-точь такой же, как и первый. Но залатать его оказалось труднее — волшебные льдинки не желали крепиться к краям и со звоном обрушивались на землю. Приходилось вновь превращать их в воду и вновь создавать хрупкую опору. Лишь с третьей попытки колдуну удалось установить ледяную перепонку. Роман решил сначала наскоро закрыть все разломы, а уж потом заняться серьезным ремонтом. Главное — как можно быстрее вновь превратить ограду в замкнутый круг. И тогда Беловодье обретет полную силу и Надя оживет. Так скорее же, скорее!

До следующей трещины шагать пришлось изрядно. Роман вдруг остановился и решил проверить, может ли он войти внутрь в любом месте. Шагнул и уперся в стену. Ограда не желала его пускать, будто у него не было ожерелья вовсе. Невероятно! А как же они проскочили в машине? Получалось, что ограда проницаема лишь там, где проходит дорога. Только и всего.

Наконец разрыв появился — такой же точно, как и предыдущие два. Какая-то догадка шевельнулась в мозгу Романа и тут же пропала. Колдун вновь стал создавать перепонку. В этот раз окошко получилось довольно быстро. Окошко. Роман невольно приблизил лицо к прозрачной заплатке и глянул внутрь. Все так же плескалась вода, и мелкая волна билась о края дорожки. Перед ним была старинная усадьба, построенная из воды. Что-то знакомое. Фасад с фронтоном, четыре колонны, лихо закрученные рожки ионического ордера на капителях. Два этажа, два флигеля. Где-то он видел этот дом. Кажется, на картинке или фото… Усадьба слегка подрагивала и как будто перемещалась по поверхности воды. Две скульптуры у входа, белые, будто мраморные. В окнах одинаковые белые занавески. Вдруг почудился за окном силуэт — вернее, не силуэт даже, а тень. Она мелькнула и пропала. Роман приник к стеклу, силясь разглядеть, кто же там внутри. И увидел, как по тропинке к дому идет Гамаюнов. Иван Кириллович о чем-то задумался. Лицо его было мрачным, а губы едва заметно шевелились. Роман спешно произнес заклинание односторонней невидимости — теперь стекло изнутри круга казалось матовым, в то время как Роман продолжал видеть все происходящее. Но Гамаюнов не глядел в его сторону, возможно, он полагал, что господин Вернон еще возится с первым разломом.