Требуются герои, оплата договорная - Елена Муравьева

— Ты ведь понимаешь, один я на такое дело не пошел бы, — Борис импровизировал, но не вслепую. Степа ничего не знал о судьбе Юли, и это обстоятельства позволяло разыграть классическую формулу «разделяй и властвуй». — Между прочим, Юля предложила мне за сотрудничество много больше, чем ты.

— Сколько? — Богунский многое бы отдал, лишь знать наверняка, что с напарницей.

— Да уж, не двадцать тысяч.

— Я тебе еще предложил машину и дом.

— Ни на дом, ни на авто у тебя нет нормальных документов. А Юля пообещала наличные. Это совсем иное дело.

Никто не мешал Юлии договориться с Устиновым. Тот — наживка, основной персонаж, Катя находится под его устойчивым влиянием. «А я кто?! — Степан вздохнул. — Сбоку-припеку!» После того, как Катя убежала утром из дому, он выходил на сцену лишь с мелкими «репликами» и фактически потерял контроль над ходом операции.

Борис.

— Однако, — Борис не отрывал глаз от лица Степана, пытаясь сквозь маску беспристрастия разгадать его мысли, — я готов разорвать соглашение с Юлей, если ты предложишь лучшие условия…

Так настигают озарения. Учительская хватка, умение достучаться до чужих мозгов не подвели Бориса. Дети — сложный материал, они непредсказуемы. Взрослые однозначны в своих слабостях. Корысть, мнительность, неуверенность. Бей в любую не ошибешься. Степан — не исключение.

— Чтобы принять решение, я должен знать, что с Юлей, — Богунский поплыл.

— Ее можно не брать в расчет. Юля в надежном месте и не сможет помешать нам.

Степан кивнул. Единственное, что мешало сдать компаньонку с потрохами, был страх перед Юлией.

Катя.

Катя внимательно слушала. Процент, товар, покупатель… в тот момент когда стало ясно: товар — она, оборвалось сердце. Мужчины препирались, делили будущий барыш, она, смиряя растущую в душе бурю гнева и обиды, кусала губы. В воздухе витали громадные, обожравшиеся нолями цифры; слова как мячики в пинг — понге, прыгали от Бориса к Степану, от Степана к Борису; слова теряли смысл, слова сводили с ума.

— У меня есть выход на заказчика, — уверил Богунский, — как только товар окажется в месте, он рассчитается как условленно.

— Нет, — Устинов гнул свое, — пока я не получу аванс, Катя не тронется с места.

Последняя фраза адресовалась ей?

— Не зарывайся, Борис. Мои ребята живо научат тебя смирению.

— Это ты не зарывайся. Без меня ты никогда не доберешься до Кати. И вообще, хватит глупостей. Либо мы партнеры, либо — твори, что хочешь и тогда забудь о Кате навсегда. Ясно?

— Ясно.

— Значит, займемся арифметикой. — Устинов со связанными руками и ногами, глотая кровавую слюну с разбитых губ, дожимал Богунского. — Катя полностью в моей власти: захочу — казню, захочу — помилую. Как скажу — так и она поступит. Пятьдесят на пятьдесят. Твой покупатель — мой товар.

— 80 на 20.

— Половина, — процедил Борис.

— Ладно.

— Развяжи меня.

— Не стоит торопиться, сейчас вернуться ребята, с ними как-то надежней.

— Боишься?

— Опасаюсь.

— Правильно.

— Мне Юлия поведала историю в общих чертах. А в чем конкретная ценность Катерины? И о какой сумме идет речь? — Громче чем следовало, спросил Борис.

— У нее такая же, как у заказчика особенная кровь. — Неохотно выдал Богунский. — Цена сто тысяч долларов. Может быть даже больше.

— Трансплантация — выгодный бизнес.

— Выгодный, но хлопотный. Особенно если имеешь дело со сложными случаями.

— Вроде Кати?

— Она — крепкий орешек. Редкая сука.

Этого стерпеть Катя уже не могла.

Борис.

Мина замедленного действия — Катерина Андреевна Морозова не устояла перед искушением и взорвалась.

— Что?! Я — крепкий орешек?! Сволочь! — раздался истерический возглас, и с пистолетом в руках из-за укрытия вывалилась Катерина. — Я — сука? Ты сам дерьмо вонючее!

Боже, взвыл Устинов. Невзирая на многолетний опыт и отличное знание предмета, имя которому — лучшая подруга, он, наивный, уповал на благоразумие и выдержку — свойства некоторым никак не присущие. Зеленые глазищи, стройные ножки, талия имели место быть. Здравого рассудка не наблюдалось в помине.

— Кровь редкая, говоришь? — нацеленный на Богунского пистолет плясал в руках Кати.

— Милая моя… — расплылся в светлой радости Степан. Он всегда верил в свою звезду, всегда надеялся на удачу. Катя здесь! Она рядом! Теперь ему не нужен Борис; теперь он управится сам.

— Из тебя собираются вынуть потроха, чтобы начинить ими какого-то толстосума, — рявкнул Устинов.

Договорить Борис не сумел. Степан размахнулся и въехал ногой ему по челюсти.

— Заткнись! — рявкнул.

Богунский немного не рассчитал; не учел Катин холерический темперамент. Едва черный ботинок оторвался от Устиновской щеки, грянул выстрел и колено Степана захрустело, раздробленное пулей. Катя, не ожидая от себя подобной меткости, только широко распахнула глаза. Она спустила курок, освобождаясь от нервного напряжения, не целясь, не полагая попасть. Она и стреляла не конкретно в ногу. Все получилось нечаянно, само собой: раздался звук удара, Борькина голова метнулась вправо, в ее руке был пистолет… действие опередило понимание… Степан рухнул на пол.

Снизу загрохотали шаги. Степановы церберы спешили на помощь.

— Не стрелять! — поверженый Богунский думал о деньгах.

В лестничном проеме выросли две крепкие фигуры.

— Не стрелять.

— Не стрелять? — переспросила Катя. — Значит, я нужна живая? — Она уперла дуло пистолета себе в висок. — Никому не шевелиться! Стоять на месте!

Мужчины замерли.

— Ты! — кивок в сторону Степана, — коротко, четко, по существу! Зачем я тебе?

— Тебя заказали как суррогатную мать. Никакой опасности для жизни, чистый бизнес, очень приличные бабки…

— Они угрохали сегодня пять человек ради тебя, я сам видел трупы, — перебил Устинов.

— Ты — рехнулся! — Взвыл Степан, — какие трупы? Что ты несешь?! Катя, не верь ему! Он убил Юлю, он сошел с ума от ревности, он маньяк!

— Пошел ты!

Нервная обстановка, беседа на повышенных тонах сыграла с одним из Степиных парней злую шутку. Понадеявшись, что Катя, увлеченная перепалкой, отвлеклась, он метнулся ей под ноги. Все-таки перед ним стояло хрупкое неопытное создание, с растерянной перепуганной физиономией и затравленным взглядом. Впору обмануться любому, и уж точно грех не воспользоваться.

Мужичку не хватило сущего пустяка — жизни. Не добрав меньше полуметра до Кати, он свалился мертвым на пыльный, усеянный щебнем, пол особняка.

Как она успела, обмер Борис. Цилиндр ствола качнулся, извергнул смерть и вернулся к виску, считывать биение пульса.

— Кто еще желает? — хрипло поинтересовалась Катерина.

— Сука! — заорал Богунский и резким движением выбросил вперед руку с пистолетом. — Тварь!

Грянул выстрел, за ним второй. Расстояние между Катей и Степаном — три метра не более — не оставляли Катерине шансов на спасение, если бы Борис не умудрился связанными ногами толкнуть Богунского. Пули, визжа от возбуждения, врезались в стены, выбивая брызги мелких крошек. Смерть, предназначенная Катьке, угодила в молоко.

Другие.

Мужчина у лестницы не шелохнулся. Гибель приятеля в достаточной мере впечатлила его. Терять жизнь ради чужих затей? Поищите других дураков.

Хорошая мысль пришла с опозданием. На дорогу из-за поворота выскочил фургон, из него — рослые крепыши в камуфляже. Ребята побежали к развалинам. Вслед им заголосил репродуктор.

— Прекратить огонь! Оставаться на местах! Оружие на землю! Стреляем без предупреждения! — голос еще истошно блажил, а бравые молодцы, не разбираясь в заслугах и званиях, заламывали руки мужчине, Борису, Степану, Кате.

С противоположной стороны дороги показался еще один фургон, парней в камуфляже прибавилось; вспыхнул, разрезая сумерки, мощный прожектор.

Все

Пока солдатушки рыскали по этажам, задержанных загнали в угол, не тот где хоронились Борис и Катя, другой. Надежный, глухой. Степан стонал. Раздробленное колено отчаянно болело и обещало множество неприятностей. В будущем. Если оно будет. Катя всхлипывала истерично и дергала то и дело наручники, пытаясь освободиться. Устинов сохранял спокойствие. Так выглядела наступившая разрядка. Решимость, готовность умереть, отпускала сердце медленно, тиски напряжения разжимались со скрипом. Внезапно настигшее избавление не воспринимались явью.

— Кто у вас главный? Позовите, — он с трудом произносил слова.

Ответом послужил удар в живот. Спецназ сам знал, что делать.

Устинов согнулся пополам, стал хватать ртом воздух. Благодетели не скупились, перед глазами плясали круги и пятна.