Как удачно выйти замуж - Гауф Юлия

— Алис, пока что я буду с тобой, хорошо? А Яна будет воспитывать другого ребенка. Няня у тебя будет, но другая. Лучше. Договорились?

Алиса снова не ответила. Она смешно нахмурилась, и принялась задумчиво рассматривать мой кулон.

— Ты не на лаботе. А папа может быть не на лаботе? Можно чтобы не было Яны, но были вы?

— Ты скучаешь по папе? — спросила я и Алиса кивнула зажмурившись.

— Папа холосий, я его люблю. Он доблый, — ринулась защищать Макса малышка.

Она даже сформулировать не может — что именно не так.

— Алис, папа не сможет бросить работу и постоянно быть с тобой.

— Почему?

— Потому что работа — это деньги. А еще… он любит работать, он долго шел к этому, учился, строил карьеру. Но я могу поговорить с твоим папой, чтобы он понял чего тебе не хватает. Что ты хочешь чтобы твой папа сделал?

Я замялась, решив что для такой маленькой девочки мой вопрос может быть непонятен и мне придется долго вытаскивать из Лиски самое важное. Но малышка оказалась умненькой.

— Хочу гулять с папой. Кататься на коньках. На санках. Хочу в садик. Хочу чтобы читал мне сказки. Хочу к нему на лаботу. Хочу… вот, — выдохлась она.

— А хочешь мы перекрасим твою детскую из розового в другой цвет? — спросила я с надеждой.

— Неть.

А жаль.

— Я поговорю с ним. Будем часто гулять вместе, и на санках он тебя покатает. Меня мама знаешь как в детстве катала? — я вдруг вспомнила милый момент из раннего детства. — Санки старые были, нам соседи отдали. Мама привязала к ним веревку, что-то вроде каната, усаживала меня на сани и бежала по улице. Это весело: снег в лицо, я визжала на поворотах, иногда падала, но было классно. Потом сестра подросла и мама наказывала чтобы я крепко держала Женю, и катала нас обеих.

— Я тозе так хочу, — выпятила Алиса нижнюю губу. — Я люблю папу.

— И он тебя любит.

— Не любит, — вдруг покачала она головой. — Папа меня не любит.

— С чего ты взяла?

— Папа лазговаливал с тетей по телефону, я слышала, и тётя Ната плосила чтобы папа пливез меня к ней. Тётя в длугом голоде живет. Далеко-о-о! Папа сказал что не пливезет меня к ней, а тётя сказала что папа дулак и что лаз он что-то не умеет лучше бы он от меня избавился. И папа согласился.

— Ты всё не так поняла. Максим тебя обожает! И насчет детского садика я его уговорю, вот увидишь. А тот разговор… не думай о нем. Взрослые часто говорят то что детям не понять.

Ну, Макс!

— Твой папа тебя любит. И я тоже люблю, — еще раз сказала я. — Ну что, посмотрим телевизор, или пойдем играть?

— Селиал! — решила девочка, и я включила телевизор в поисках любого турецкого сериала, но наткнулась на местный новостной канал и зацепилась слухом за имя Макса.

«… и на фоне этого скандала аналитики предсказывали падение стоимости акций, но произошел рост стоимости акций банка господина Соколовского на 18,1 %. При всем уважении к аналитикам, они фатально ошиблись в прогнозах, взяв за пример страны Запада. Именно там процветает так называемая культура отмены — скандалы губят карьеры, бизнесы, и люди становятся нерукопожатными. А Максиму Соколовскому скандал пошел на пользу. И теперь мы задаемся вопросом: а не был ли этот скандал фикцией? Возможно, господин Соколовский сговорился с Лаурой Генц, и оба они использовали публику в своих целях. Согласитесь, оба они в выигрыше: внимание и к блогеру и к бизнесмену от общественности отлично конвертируется в большие деньги…»

— Да пошли вы все к чертовой матери, — ругнулась я, и переключила канал. Надоело! Лучше я два часа буду страдать вместе с Мустафой и Фатимой, наблюдать за турецкими страстями и их любовью чем продолжать вникать в скандал Лауры и Макса.

* * *

МАКСИМ

— Блогерка в Эмираты вылетела, там сходка инфлюенсеров, крупный китайский сайт который рекламировали блогеры спонсировал прилет своих амбассадоров и оплатил банкет. Возвращается завтра в обед. А у нас бум.

— Бум?

— Вы просматривали отчеты?

— Ты про рост вкладов? — уточнил я.

— Рост огромный! И количество вкладов выросло, и продолжает расти, кстати. И по суммам вклады увеличились. Завод «АМЗ» вышел на нас, чтобы заключить договор на сотрудников — зарплатный проект, также нами интересуется производитель игрушек «Флиппи», а у них около 800 сотрудников. Да и простые люди потоком идут за дебетовыми картами и за кредитками. Максим Вадимович, я считаю что нам нужно усилить эффект. Вирусная реклама — как вам? Нужно снимать сливки со скандала, пока всё идет к пику но скоро будет спад.

— Я собираюсь выбить из Лауры опровержение, и сам его дам в свою очередь.

— Простите, но может вы подумаете? — юристы, аналитики, главы департаментов — все уставились на меня с надеждой. — То что сделала эта девушка выгодно и для нас, и для вас и для акционеров. Дивиденды по прогнозам небывалые.

— Затронуто моё имя. Скандал оказался выгоден банку, но лично мне он выгоды не приносит.

— Он приносит деньги! Сейчас нельзя всё рушить.

Целый день эта трескотня. Сначала от сотрудников, расписывавших мне выгоды. Затем срочное собрание акционеров — разумеется, они тоже обрадовались тому что мой личный скандал с Лаурой не погубил бизнес (а он мог!), а наоборот принес прибыль.

Пиздец! Вот честное слово!

С одной стороны меня радует рост числа клиентов банка. Меня как бизнесмена не может не радовать прибыль. Но с другой стороны эта прибыль — позорище полное. Не благодаря труду она получена, а благодаря Лауре с ее враньем и людям, помешавшимся на соцсетях.

— Нужно продолжать, Максим, — заявил Филимонов, один из крупнейших акционеров. — Мои аналитики равно как и твои считают что сейчас самое время чтобы снимать сливки. Скандал утихнет, и утихнет он скоро. Но можно его подогреть. Что если вам с этой, как её… с Лаурой Генц устроить совместный выход в свет?

— Да-да, вроде как примирение. Мои аналитики тоже считают что это будет разумно. Папарацци вас снимут, люди поднимут еще больший шум: они помирились, или сговорились, Соколовский бросил свою невесту и примет ребенка Лауры?

— А затем можно снова расстаться, — кивнул Филимонов. — Жаль что нельзя бесконечно водить людей за нос, им надоест. Но пару недель можно похайпиться на благо бизнеса. Лауре заплатим, разумеется, чтобы продолжила играть.

Я встал из-за стола, повернувшись к уважаемым акционерам спиной, и посмотрел в окно. Где-то там внизу поджидают журналисты, голодные до новой информации. Хорошо что удалось уговорить Алёну сидеть дома.

— Максим?

— Это исключено, — отрезал я. — Вы не напомните мне мою должность? Кто я? Главный акционер? Генеральный директор? Или я клоун? Шоумен? Блогер? — развернулся к публике, собравшейся в конференц-зале. — Если кто-то из вас хочет играть в ссоры и примирения с Лаурой — милости прошу. Кто на что учился.

— Ты вспомни какой год на дворе! Сейчас любой бизнес строится на инфоповодах. Да, Максим, ты главный акционер и директор, но этого мало, мать твою! Нужно быть и швецом и жнецом, понимаешь? И если уж выпал такой шанс, то…

— То я не стану херить свою репутацию, — оборвал я. — В краткосрочной перспективе этот скандал выгоден. Не лично для меня, а для всех нас. Я это понимаю так как умею считать. А в долгосрочной перспективе что я получу? Славу клоуна, играющего на публику? Еще раз говорю: хотите хайп на благо бизнеса — устраивайте его сами.

— Это из-за твоей невесты? — усмехнулся Филимонов. — Ревнует? Просто объясни ей выгоду. Тебе же не по-настоящему придется встречаться с блогершей. Просто режиссируешь примирение, совместный выход… например, на премьеру оперы. А твоя женщина, если умная, поймет. А если не особо умная — ну шубу ей купи или машину. Простит, куда денется.

Да блядь! И перед кем я объясняюсь?!

— Дело не только в Алёне. Ей неприятна эта ситуация. И Алёна беременна, сейчас не время для раздувания скандала. Дело еще и во мне самом. Мне и как человеку мерзко участвовать в постановке и благодарить Лауру за скандал, и как бизнесмену: я буду посмешищем, если «поднимусь» с помощью клоунады. Через двадцать лет я могу быть меценатом, олигархом, святым, кем угодно, но вспоминать меня будут именно так — «А, это же тот парень который играл в ссоры-примирения с блогершей, рекламировавшей патчи для глаз!»