Русский фронтир - Алексей Волков

– Что же тогда?

– Всего лишь маленькая акция. Нам известен человек, организовавший нападение на станицу. Равно как местонахождение его плантации и то, что ему, скорее всего, удалось уйти после боя. Во всяком случае, среди мертвых тел он опознан не был.

– Иными словами, вы лишь хотите захватить главаря? – уточнил Муравьев.

– Разумеется, – подтвердил генерал.

– Даже так… – в задумчивости произнес Николай.

– А вы думали, я хочу развязать войну? – Генерал подмигнул и неожиданно расхохотался.

Муравьев улыбнулся в ответ.

Разумеется, подобное не приходило ему в голову. Просто он знал повадки казаков, а рейд – всегда и есть рейд. Как тут пройти мимо чужого имущества?

– Долгий опыт учит: наглецов надо ставить на место сразу. Иначе не миновать бесконечных стычек, а то и войны. Если кое-кто там, – генерал кивнул в сторону окна, словно снаружи лежала Луизиана, – не хочет жить в мире, требуется преподать ему небольшой урок.

– Но что скажет наместник?

– Я написал ему донесение обо всем, равно как и свои соображения на сей счет. Теперь вот жду. Беда в нашей малочисленности. Я даже не могу собрать сколь-нибудь значительный отряд. Линию бросать без прикрытия нельзя. Тут же наши жены и дети. Да и бандиты могут пройти в глубь территории и уж там набедокурить вволю. Так что ваша полусотня – это подарок судьбы, – откровенно признался Сысоев. – Казаки очень злы за нападение, особенно – что жертвами стали члены их семей.

– Я понимаю, – вздохнул Муравьев. – Но вправе ли мы?

– У бандитов нет никаких прав.

– Тем не менее они граждане другого государства, и прежде чем вторгаться на их территорию, следует узнать – не ухудшит ли подобная акция отношений с их правительством?

Откровенно говоря, отношения были плохи, и капитану это было известно. Одно только пребывание незаконного правительства самозваной Мексиканской республики на территории Североамериканских Штатов говорило о многом. Причем все письма Резанова президенту о недопустимости нахождения мексиканских сепаратистов на его землях не находили ответа. Президент старательно замалчивал тему, словно при чтении соответствующих строк на него нападала слепота.

– Потому я колеблюсь, – вздохнул генерал. – Но, признаться, у меня нет надежды на то, что дипломатические меры приведут хоть к какому-то эффекту. На мой взгляд, они там все разбойники. Одно слово: республиканцы!

Последнее старый казак произнес словно грязное ругательство, немедленно после этого перекрестившись и пробормотав:

– Прости Господи!

– Если им нравится выбирать себе правителя, это их право, – без особой уверенности сказал Муравьев.

– Правитель не выбирается, а дается Богом. В противном случае он от дьявола, – отрезал Сысоев. – Мало было вам французского урока?

Крыть тут было нечем. Да Николай уже и сам давно стал сомневаться в юношеских взглядах.

– Выбор невелик, – после паузы продолжил генерал. – Или мы делаем короткий набег и захватываем зачинщика, или ждем следующего нападения.

– Вы уверены, Василий Алексеевич, что наш набег останется безнаказанным?

– Ни в чем я не уверен, Николай Николаевич, – в тон Муравьеву ответил Сысоев. – По правде говоря, я бы не отказался от подкрепления пехотой. Мне бы хотя бы один полк, и тогда никакое нападение будет не страшно. Даже если в дело с той стороны пойдут войска, с пехотой мы всегда отобьемся. С нашими соседями возможно все. Избыток свободы ведет к чувству вседозволенности, и каждая мелкая сошка начинает воображать о себе бог весть что. Вдруг ближайший губернатор самочинно решит объявить нам войну? Даже не объявить, а просто начать ее без малейшего предупреждения?

– Тем более мы должны быть начеку и стараться не давать североамериканцам лишнего повода, – высказался Муравьев.

Генерал вздохнул. Он понимал, что сам готов уподобиться противнику, но терпеливо ждать очередной вылазки с той стороны не хотел. Старый воин давно успел убедиться, что жители Северной Америки ничем не отличаются от турок и диких горцев, с которыми ему доводилось иметь дело в разных кампаниях, следовательно, остановить их может только сила. Разумных аргументов, равно как и прав иных народов, они понять элементарно не в состоянии. Зато всегда и на всех взирают свысока, словно сами являются неким пупом Земли.

– Я бы выждал некоторое время, – предложил Муравьев. – Вполне возможно, что полученный урок окажется достаточным. Да и время играет на нас. Наместник наверняка сумеет оценить ситуацию и подтянет сюда какие-то части.

– Если бы у меня были войска! Или хотя бы больше казаков на линии. Обещали переселить в Америку еще некоторое количество семей с Дона, однако вряд ли это случится ранее следующего лета.

Муравьев подумал, что сейчас генерал пообещает противникам райскую жизнь, однако ошибся.

– Имей я в распоряжении силу, тогда вполне мог бы выжидать дальнейшего развития событий, – совершенно неожиданно закончил Сысоев. – В нынешней же ситуации остается или гадать, где будет нанесен следующий удар, или же упредить всех желающих, продемонстрировав, что шутки с нами плохи. А что будет, если разбойников соберется больше? Да еще коль они нападут вдоль всей линии? Как видите, мои колебания не от хорошей жизни. Казаки работают в полях, а оружие держат под рукой. Впрочем, хватит пока о делах. Соловья баснями не кормят. Прошу к столу. Пообедаем, а там продолжим беседу.

Впрочем, обед, вернее, по времени, достаточно поздний ужин как раз и был продолжением разговора. Разве что теперь участников его стало больше. За столом находились все офицеры и чиновники, находившиеся в данный момент в станице, а именно – девять человек, считая Муравьева и двух его спутников. Не густо для штаба растянутой вдоль границы линии, однако людей действительно не хватало.

Тема была, разумеется, та же. С момента появления здесь казаки активно препятствовали пытающимся вторгнуться в Мексику бандам, но впервые подверглись заранее подготовленному нападению. Споров не было. Только решимость стоять до конца да понимание того, что срочно требуется усиление линии. Ответный же рейд рассматривался как альтернатива прибытию войск.

Запоздалое сообщение Муравьева, который лишь сейчас ознакомил казаков с целью своего визита и с указом наместника, лишь ненадолго отвлекло собравшихся от главной темы.

Все были согласны с недопустимостью рабства, равно как с необходимостью выселения обратно любого, кто пытается на чужой территории установить собственные порядки. Лишь все тот же недостаток сил да внешняя угроза мешали казакам активно включиться в борьбу с нарушителями имперских законов.

– Плохо то, что самовольно поселившиеся здесь выходцы из Луизианы и прочих штатов могут встать на сторону бандитов, нападающих снаружи. Придется внимательнее наблюдать за тем, что творится в тылу, – сделал вывод Сысоев и едва удержался, чтобы в сердцах не ударить кулаком по столу. – Эх, нам бы еще хоть тысчонку казаков, чтобы навести здесь твердый порядок! Или – полтыщи на самый худой конец!

При этом он посмотрел на Муравьева так, словно во власти капитана было прислать ему недостающую подмогу.

Именно так понял его капитан и потому ответил без малейшего колебания:

– Я с утра выезжаю к наместнику. Доложу ему все, что видел, и прозвучавшие здесь предложения. Раз русских войск до сих пор нет, пусть выделит хотя бы мексиканские. Конвой остается вам. Возьму с собой пару казаков. Так мы будем двигаться гораздо быстрее.

– Спасибо, Николай Николаевич, – поблагодарил его генерал. – Приказывать вам я не могу, но вы здорово сможете выручить нас всех, если добьетесь результата поскорее. Да и конвой ваш пригодится. Только вместо двух казаков возьмите хотя бы десяток. Мало ли что? Дороги небезопасны.

– Ничего страшного. Сейчас главное – быстрота. Для троих человек мы лошадей всегда найдем, а для десятка…

Его собственные планы о повторном посещении одной очень привлекательной асиенды и ее обитателей откладывались в очередной раз на неопределенное время, но тут ничего нельзя было поделать.

Судьба…

23

Галвестон с моря не производил впечатления. Существуют на свете острова, издалека гордо вздымающие вершины гор к небесам. Есть радующие глаз яркой зеленью. И даже – пугающие перегородившими путь рифами. Липранди успел насмотреться на самые разные клочки суши, от тех, которые представляли собой лишь одинокую скалу, до напоминающих небольшой материк.

Этот остров был невзрачен. Низкий и плоский, он едва не сливался с волнами. Издалека и не понять: действительно суша или же некоторое затишье средь подвижной стихии. Не столько остров, сколько чуточку высокая отмель, высовывающаяся из воды.

Ни кустика, ни деревца, даже травинки и той не было видно. Сплошной песок, будто кто-то неведомый перенес в море кусок пустыни. Этакий обманный оазис для морехода. Как ни хочется ступить на твердую сушу после блужданий среди волн, но зачем она, такая? Ни ручейка, ни источника…