Россия и Южная Африка: наведение мостов - Аполлон Давидсон

В декабре 1960 г. ЦК ЮАКП принял решение о начале партией вооруженной борьбы. Члены ЦК, одновременно входившие в Национальный исполком АНК, начали переговоры с теми руководителями АНК, которые не участвовали в принятии этого решения (такими, как Альберт Лутули и Оливер Тамбо) или участвовали, но считали, что политика АНК в этом вопросе не должна повторять политику партии (Мозес Котане). Переговоры привели к принятию в июле 1961 г. решения руководства АНК не препятствовать участию своих членов в деятельности Умконто, но и не ассоциировать АНК как организацию с этой деятельностью. Практически решение о переходе к вооруженной борьбе в ЮАКП и в АНК принимала одна и та же группа людей. Сисулу по этому поводу сказал: «… это были одни и те же люди, обсуждавшие этот вопрос по-разному». Как пишут авторы труда «Путь к демократии…», «… членство ЦК ЮАКП и Йоханнесбургского исполкома

АНК было настолько переплетено, что никакого долговременного значения это не имело» [579] .

С этим утверждением трудно согласиться. Тот факт, что вооруженную борьбу начала именно партия и что именно партия обратилась к КПСС за помощью, имел долговременное значение и сыграл большую роль не только в судьбе самой ЮАКП, но и в истории АНК, а значит, и всей страны. «Поко» и «Африканское движение сопротивления» – вооруженные группировки Панафриканистского конгресса и Либеральной партии – провели свои первые диверсии раньше, чем Умконто. Но на этом их история практически и закончилась. Умконто же выжило, окрепло и помогло АНК стать тем, чем он стал. Без помощи СССР это вряд ли произошло бы.

Для ЮАКП обращение за помощью к братским партиям, и прежде всего к КПСС, было естественным. Южноафриканские коммунисты всегда видели себя частью мирового революционного процесса, во главе которого стояли социалистические страны, прежде всего СССР. Передовым краем мировой революции в конце 50-х – начале 60-х годов прошлого века были Вьетнам, Куба и Алжир, и СССР помогал им всем. Идеологическая близость была важна для обеих сторон. В запросе о подготовке военных кадров, направленном руководством ЮАКП в КПСС во время визита одной из первых делегаций ЮАКП в декабре 1962 г., говорилось: «… новобранцев будут готовить и ими будут руководить… назначенные представители УС [580] , а не военный персонал других стран, чья политическая ориентация не всегда идентична нашей…» [581] Именно в подготовке этих «назначенных представителей» и должен был помочь СССР.

Были ли другие варианты? В 1953 г. Уолтер Сисулу, Дума Нокве и Генри Макготи побывали в Китае, где за три года до этого в результате долгой гражданской войны к власти пришла коммунистическая партия. Сисулу встретился с представителями ЦК КПК и обсуждал с ними вопрос о помощи в грядущей южноафриканской революции, но их ответ его не удовлетворил. Начиная вооруженную борьбу, ЮАКП обратилась за помощью и к компартии Китая и вскоре направила туда первую группу коммунистов для обучения методам ведения партизанской войны [582] . Однако раскол между СССР и Китаем поставил ЮАКП и АНК перед выбором, и выбор был сделан в пользу СССР. В 1963 г. делегация АНК во главе с Тамбо была еще тепло принята в Пекине, но в августе того же года Дж. Маркс, представлявший АНК на международной встрече защитников мира, не согласился с китайской критикой СССР, и с этого времени поддержка АНК Китаем начала резко сокращаться, а к середине 1960-х годов иссякла. В 1963–1964 гг. ЮАКП выступила с официальным заявлением о поддержке Советского Союза в этом конфликте. С этого времени АНК тоже последовательно поддерживал СССР, и эта поддержка стала одной из важнейших черт его политики [583] .

Заявление обязывало всех членов партии поддерживать ее официальную линию, но споры не утихали, в том числе и в военных лагерях. Главный вопрос, с точки зрения бойцов Умконто, состоял в том, можно ли сочетать вооруженную борьбу против мирового империализма с мирным сосуществованием с ним и с политикой разрядки. Многие полагали, что нельзя. Страсти особенно разгорелись в лагере Конгва в Танзании, где идеологические споры дошли до рукопашной. Котане, Маркс и Тамбо вынуждены были лично вмешаться, чтобы прекратить их [584] .

С 1962 г., когда Умконто формально стало военным крылом АНК, у последнего стало больше возможностей искать других союзников, прежде всего среди освободившихся африканских стран. Такие союзники нашлись, но ни один из них не мог оказать АНК поддержки в таких масштабах и в таких формах, как СССР. Позже финансовая и материальная помощь пошла и из многих других стран и международных организаций, но только СССР оказывал АНК военную помощь.

Начало контактов

Описывая принятие решения о переходе партии к вооруженной борьбе, Бантинг сказал, что «даже на уровне ЦК не было обсуждения структуры и финансирования будущей военной организации». Ответственным за финансирование, по его словам, был назначен Юсуф Даду [585] . К этому времени Даду, председатель ЮАКП, уже побывал в Москве и вернулся с обещанием финансовой поддержки партии.

По сведениям В. Г. Шубина, первая делегация ЮАКП – Юсуф Даду и представитель ЮАКП в Европе Велла Пиллэй – посетила СССР в июле 1960 г. На встрече в Международном отделе ЦК делегация поделилась информацией о ситуации в стране и в партии, обсудила вопрос об участии СССР в международной кампании бойкота Южной Африки и обратилась к КПСС с просьбой о помощи. Финансовая помощь была предоставлена: к концу 1960 г. ЮАКП было выделено 30 тыс. долл. [586]

В ноябре того же года в Москве, на Совещании коммунистических и рабочих партий, побывала еще одна делегация ЮАКП, включавшая, кроме Даду и Пиллэя, приехавших прямо из Южной Африки, Майкла Хармела и Джо Мэтьюза. До поездки в СССР Юсуф Даду побывал в Китае. В Москве Даду, Пиллэя, Хармела и Мэтьюза принимал секретарь и член Президиума ЦК КПСС Н. А. Мухиддинов, причем не однажды. Шубин писал, что во время этих встреч обсуждались только две проблемы: соблюдение Советским Союзом торгового бойкота ЮАР и организация программ Московского радио на ЮАР [587] .

Джо Мэтьюз говорил позже, что на встречах «была изложена политика вооруженной борьбы» и «просьбы к коммунистическим партиям о поддержке этой политики». Но возможно, что память подвела Мэтьюза. Он и Хармел пробыли в СССР долго, по словам Мэтьюза, два месяца. Побывали в Киеве и Ленинграде, хотя больше всего времени провели в Москве – в основном, на ближней даче Сталина в Волынском, где когда-то останавливался Черчилль и где к тому времени принимали коммунистов из подпольных компартий. Мэтьюз вспоминал, что во время его и Хармела пребывания на даче там размещались и представители нескольких других партий и постоянно велись разговоры и споры, часто с участием представителей ЦК КПСС, о теории и практике освободительного движения и о формах борьбы. Бывали на этих беседах и советские военные. В этих разговорах и в написанных южноафриканцами материалах (записки о ситуации в стране, личные воспоминания, исторические очерки) поднимался и вопрос о вооруженной борьбе [588] . Не исключено, что эти общие разговоры Мэтьюз перенес и на официальную встречу с Мухиддиновым.

Но, с другой стороны, ни в одном из трех вариантов книги В. Г. Шубина [589] нет ссылки на архивные или другие материалы, которыми он пользовался при подробном описании встреч делегации с Мухиддиновым. Судить о том, что же в действительности на них говорилось, можно будет только тогда, когда станут доступными записи этих бесед.

По словам Мэтьюза, представители советской стороны в принципе против вооруженной борьбы не возражали, но пытались предупредить своих гостей о трудностях и вероятных последствиях такого шага. Участвовавшие в беседах кубинцы и китайцы тоже говорили, что начинать вооруженную борьбу можно только тогда, когда есть абсолютная уверенность в том, что общество и партия к ней готовы [590] . Эта аргументация южноафриканцев не переубедила. Они вернулись домой в декабре. Решение о начале вооруженной борьбы было принято ЦК ЮАКП тоже в декабре. Трудно представить, что связи между этими событиями не существовало. Если Шубин прав и никаких официальных переговоров о возможности помощи в вооруженной борьбе на встречах с советским руководством не велось, то и неофициальных разговоров с представителями других подпольных партий, которым СССР помогал, было достаточно, чтобы показать южноафриканцам, что такая помощь отнюдь не исключена.

Важнейшим шагом в развитии отношений стал приезд делегации ЮАКП – Юсуфа Даду и Мозеса Котане – на XXII съезд КПСС в октябре 1961 г. Двадцать первого октября их принял зам. зав. Международным отделом ЦК В. Г. Корионов. По информации В. Г. Шубина, именно на этой встрече южноафриканцы впервые официально подняли вопрос о возможности использования вооруженной борьбы и предоставлении советской военной помощи. С китайским руководством этот вопрос, как уже упоминалось, обсуждался гораздо раньше, и первая (и, как оказалось позже, единственная) группа рекрутов Умконто была уже на пути в Китай. После съезда, 18 ноября, Котане и Даду встретились и с Б. Н. Пономаревым, секретарем ЦК КПСС и заведующим Международным отделом ЦК КПСС. По словам В. Г. Шубина, на встрече обсуждалось много вопросов, но самыми значимыми из них были три: о том, насколько открытой должна была быть деятельность КПСС, об использовании различных форм борьбы и о том, какое государство должно было быть ее целью на том этапе. Позиция Пономарева по всем вопросам была осторожной. Народ, полагал он, должен знать о существовании партии, но пытаться превратить ее в массовую организацию можно только на следующем этапе борьбы – за социальное переустройство. Целью же национальной борьбы должно было быть создание «государства национальной демократии» – в соответствии с решениями Международного совещания коммунистических и рабочих партий 1960 г. Относительно вооруженной борьбы Пономарев докладывал руководству КПСС, что «в условиях террора фашистского правительства» ЮАКП считает подготовку к вооруженной борьбе необходимой, запрашивает мнение ЦК КПСС относительно правильности этого курса и просит поддержки в подготовке «нескольких военных инструкторов» [591] .