Наша толпа. Великие еврейские семьи Нью-Йорка - Стивен Бирмингем

политических врагов, и его назначение не было утверждено Сенатом. Это стало горьким разочарованием для Стюарта, который хотел получить пост в кабинете министров как завершение своей карьеры. Шотландец вздрагивал при мысли о Джозефе Селигмане, который отказался от назначения, даже не удосужившись узнать, утвердит его Сенат или нет. Джозефу также предлагали баллотироваться от республиканцев на пост мэра Нью-Йорка, но он ответил: «Я нужен банку, а мои братья просят меня оставить политику и государственные должности другим». Ни для кого не было секретом, что Александр Стюарт хотел стать мэром. Узнав об отказе Джозефа, Стюарт сказал: «Кем Селигман себя возомнил? Похоже, он считает, что политика нужна только торговцам».

Неприятная ситуация не улучшилась, когда Джозеф был назначен членом «Комитета семидесяти» — группы видных ньюйоркцев, целью которой было искоренение «твидового кольца», а одной из главных мишеней — друг Стюарта судья Хилтон. До этого момента компания A. T. Stewart & Company покупала свои векселя у J. & W. Seligman & Company. Когда было объявлено о вхождении Джозефа в комитет, эти отношения неожиданно прекратились.

В 1876 г. Александр Стюарт умер, оставив после себя состояние, которое оказалось самым крупным из когда-либо зафиксированных в Америке. Часть его состояния составляла двухмиллионная инвестиция в отель Grand Union Hotel в Саратоге. Душеприказчиком Стюарта был судья Хилтон.

Никто в Нью-Йорке не обращал особого внимания на Генри Хилтона до тех пор, пока он не стал управляющим миллионами Стюарта. Теперь же он заявил светскому журналисту, что входит в «горстку» самых важных людей Нью-Йорка. Возможно, но когда Грант покинул Белый дом, а Джозеф и Джесси устроили в ресторане Delmonico's официальный ужин для бывшего президента и «сорока или пятидесяти гостей», судьи Хилтона среди приглашенных не было. Тем временем Джозеф добивался еще больших успехов. На Уолл-стрит шла лихорадочная борьба за позиции с новым президентом, Резерфордом Б. Хейсом, и министром финансов Хейса Шерманом. В начале 1877 г. Шерман вызвал в Вашингтон представительную группу нью-йоркских банкиров, включая Джозефа Селигмана и Августа Белмонта, и отправил каждого из них в отдельную комнату «для разработки плана возврата остатка государственного военного долга». Каждый представил свои рекомендации, и через неделю Шерман послал за Джозефом и сообщил ему, что его план «по всем параметрам является наиболее четким и практичным» и будет принят. (Этот план предусматривал создание золотого запаса в размере примерно 40% от количества выпущенных гринбеков за счет продажи облигаций за монеты, в чем Джозеф хорошо разбирался)[22].

Проработав почти всю весну над распутыванием финансовых проблем страны, Джозеф решил провести отпуск в Саратоге и остановиться в отеле Grand Union Hotel, которым теперь управлял судья Хилтон и в котором Джозеф и его семья часто останавливались в прошлом.

Саратога в то время была королевой американских курортов, затмив даже Ньюпорт. Сюда каждое лето ритуально прибывали сливки восточного общества, чтобы принять воды знаменитого курорта, прогуляться в элегантных зонтиках по широкой главной аллее, по просторным залам больших отелей, расположиться со шляпой и тростью на знаменитых верандах и сменить одежду. Поездка на «сезон» в Саратогу не была легкой, и для размещения гардероба, необходимого для такого отдыха, был изобретен вместительный саратогский багажник. Джон «Bet-a-Million» Гейтс однажды поспорил с известным спортсменом того времени Эвандером Берри Уоллом, что тот не сможет сменить одежду пятьдесят раз между завтраком и ужином в Саратоге, и выиграл. Мистер Уолл успел сменить костюм всего сорок раз.

Никто не приезжал в Саратогу без камердинера, личной горничной и прачки, а приезд с собственным поваром не был редкостью. Самым грандиозным отелем в Саратоге был, безусловно, Grand Union. В свое время это был самый большой в мире отель, занимавший площадь в семь акров, имевший 834 номера, 1891 окно, 12 миль красных ковровых покрытий и целую квадратную милю мраморной облицовки. Считалось, что вес здания и его убранства составляет семнадцать миллионов тонн, хотя как была получена эта цифра, неясно.

Тем не менее, есть свидетельства того, что к 1877 г. «Гранд Юнион» начал терять бизнес, и Стюарт, а также его преемник судья Хилтон решили, что это связано с тем, что постояльцы-христиане не желали жить в отеле вместе с евреями. Поэтому Джозефу Селигману было сообщено, что отель принял новую политику и не принимает «израильтян».

В связи с огромной шумихой, которую вызвало это решение, один вопрос, который сегодня представляется ключевым, оказался в тени. Действительно ли Иосиф и его семья ездили в Саратогу тем летом или им сообщили о новой политике отеля по почте? Сведения об этом расходятся. По одной из них, Джозеф «обратился за размещением», но получил отказ. По другой версии, по прибытии ему сказали, что в этот раз он может остановиться в гостинице, но «в будущем» его не примут. Большинство сообщений настаивает на том, что партия Селигмана действительно появилась в отеле, но была отклонена служащим за стойкой, после чего Джозеф и партия вышли из холла и вернулись в Нью-Йорк.

Если Джозеф действительно ездил в Саратогу, то, скорее всего, поездом. Когда он путешествовал по железной дороге, ему обычно предоставлялся личный вагон одной из железных дорог, и он должен был отправиться в Саратогу с обычным набором чемоданов и свитой слуг. Совершил ли Джозеф это утомительное путешествие в знаменитый и популярный отель без предварительного бронирования? Или же он действительно отправился в Саратогу, прекрасно зная, что его ожидает в Grand Union, и целью его поездки было испытание антисемитской политики отеля? Последующее поведение Джозефа наводит на эту мысль, и если его намерения были именно такими, то он, возможно, поступил неразумно.

Джозеф, как сообщается, «легкомысленно отнесся ко всей этой истории с отпором», но Джозеф был бойцом и не был настроен легкомысленно, когда написал язвительное письмо судье Хилтону, которое затем опубликовал в газетах. Это письмо было язвительной личной атакой на Хилтона, и оно попало на первые полосы газет с заголовками:

СЕНСАЦИЯ В САРАТОГЕ. НОВЫЕ ПРАВИЛА ДЛЯ БОЛЬШОГО СОЮЗА. ЕВРЕИ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ. МР. СЕЛИГМАН, БАНКИР, И ЕГО СЕМЬЯ ВЫСЛАНЫ. ЕГО ПИСЬМО МИСТЕРУ ХИЛТОНУ. ХИЛТОНУ. СОБРАНИЕ ДРУЗЕЙ Г-НА СЕЛИГМАНА. СЕЛИГМАНА. МИТИНГ ВОЗМУЩЕНИЯ.

Последовали угрозы судебных исков по законам о гражданских правах, обвинения, встречные обвинения, разговоры о бойкотах и упреках, некрасивые обзывательства. Судья Хилтон не стал успокаивать оскорбленные чувства, опубликовав собственное письмо, в котором он сказал: «Я знаю, что было сделано, и полностью готов подчиниться этому», а также: «Закон пока позволяет человеку использовать свою собственность по своему усмотрению, и я предлагаю воспользоваться этой благословенной привилегией, несмотря на то, что