Новые приключения Эллери Квина (рассказы). Четвертая сторона треугольника - Эллери Куин

— Как насчет того, чтобы завтра сходить в центральный зоопарк? Там в кафе подают роскошного жареного броненосца. Это лакомство ни на что не похоже.

— Вы сами ни на что не похожи, — засмеялась Шейла, но в ее смехе слышались тоскливые нотки. — Нет, Дейн, я слишком долго бездельничала. Вы дурно на меня влияете.

— Тогда ужин? Я знаю армянский ресторанчик…

— Нет, не могу. Я слишком отстала в работе. Завтра отпадает.

Завтра была среда. Эта мысль оглушила Дейна, как удар дубинкой. Ну конечно! В среду вечером она не стала бы встречаться и с самим Ивом Сен-Лораном. Это время зарезервировано для его отца.

Но были другие дни и вечера — боксерские матчи, балет, опера в коннектикутском амбаре, сельская ярмарка, официальный обед в «Павильоне», а на следующий вечер рубленая печень в «Линдис». Несколько раз они проводили вечер в квартире Шейлы, слушая пластинки или проглядывая по телевизору повторные летние показы. В таких случаях Шейла кормила Дейна.

— У меня взаимопонимание с поставщиками мороженых продуктов, — шутила она. — Они не моделируют одежду, а я не изучаю поваренные книги.

— Не извиняйтесь, — сказал Дейн. — Обед под телевизор — наш единственный национальный вид искусства.

Шейла засмеялась, откинув назад голову. Глядя на ее гладкую кремовую шею, Дейн ощутил сильное влечение к ней и подумал, не следует ли поддаться этому чувству. В конце концов, он уже давно ухаживает за ней, но дальше этого дело не шло. Не начинает ли она удивляться?

Зазвонил телефон. Все еще смеясь, Шейла взяла трубку.

— О, привет, — сказала она совсем другим тоном, опускаясь на стул. Дейн вздохнул — момент был упущен. — Как поживаешь?.. Нет, у меня все в порядке… Я не могла позвонить… — Она бросила быстрый взгляд на Дейна, и он подумал: «Это отец». Поднявшись, Дейн отошел к окну и увидел в стекле отражение нахмуренного и, как ему показалось, злого лица.

— Я бы хотела выпить, — послышался сзади голос Шейлы. Телефонный разговор был окончен — комедия продолжалась. — Что-нибудь с джином. Будьте моим барменом.

Дейн повернулся к ней, и они оказались лицом к лицу. Шейла выглядела увядшей, даже вульгарной, на ее губах играла самодовольная улыбка. «Так ведет себя распутная женщина. Она ест, вытирает рот и говорит: «Я не сделала ничего дурного»… Дейн почувствовал тошноту и был рад возможности отвернуться и начать возиться с бутылками и кубиками льда.

Время от времени Шейле снова звонили по телефону в присутствии Дейна — дважды в ее офисе и еще два раза в ее квартире. Судя по ее осторожным ответам, это опять был его отец.

Однажды ночью в конце августа они смотрели старый фильм в кинотеатре Нижнего Истсайда, выйдя оттуда почти в три часа. Сидя за рулем, Дейн обнял Шейлу за плечи, но она выскользнула:

— Не люблю, когда машину ведут одной рукой. Разве так не безопаснее? — И она сама обняла его.

Дейн невольно содрогнулся.

— Может, заедем к Ратнеру и поедим борщ?

— Этот розовый суп с прокисшими сливками? — Шейла скривила губы. — Я бы предпочла выпить чего-нибудь покрепче. Давайте сделаем это в моей квартире.

— Хорошо.

Все выглядело естественно. Правда, входя в вестибюль с Шейлой, Дейн всегда ощущал нечто вроде шока, зная, что его родители спят наверху, но на сей раз он постарался об этом не думать. В эти дни он вообще мало о чем думал.

— Входите, Дейн.

— Я внезапно вспомнил, — сказал Дейн, следуя за Шейлой в пентхаус, — о приключении с одним моим другом. Он принял предложение одной знойной красавицы выпить в ее квартире, а когда они вошли, по полу бродил солидных размеров оцелот. Артур клянется, что он был большим, как леопард. Незачем говорить, что в ту ночь он не получил ничего, кроме выпивки, половину которой расплескал на ковер.

— Ну, сегодня у моего оцелота выходной, — отозвалась Шейла, — так что не расплескайте вашу выпивку. Тем более на этот ковер ручной работы, изготовленный в Ютландии. Что будете пить?

Гостиная, меблированная в стиле скандинавского модерна, была тускло освещена. Сегодня она выглядела особенно мирно. Дейна охватило чувство удовлетворения, к которому примешивалось возбуждение. Шейла смешивала напитки у бара, напевая про себя нелепую мелодию, которую пел У.К. Филдс в виденном ими фильме. Она потянулась за льдом с улыбкой на лице.

Все произошло совсем не так, как планировал Дейн, — не в присутствии его отца, стоящего в арке гостиной, побагровев от гнева, а просто и естественно, как само дыхание. Дейн обнял Шейлу, она повернулась к нему с той же улыбкой, приподняла точеное лицо, полузакрыла глаза, и они поцеловались.

Ее губы и тело были теплыми и мягкими. Раньше Дейн представлял себе тело Шейлы только лежащим в объятиях волосатых рук его отца.

— Я рада, что ты был терпелив, дорогой, — послышался ее голос.

Они молча выпили, потом Дейн поставил стакан, взял ее сильную белую руку с пятнышком фиолетовой туши на ладони, коснулся ее губами и вышел.

Раздеваясь перед сном, он впервые подумал: «Я достиг цели — я получил Шейлу. Теперь нужно сделать так, чтобы она заплатила за все».

Но это стало невозможным. Ему в голову пришла ужасная мысль: «Я влюбился в нее».

Он был влюблен в любовницу своего отца. Поцелуй символизировал не начало, а конец — кульминацию долгих дней и вечеров, полных смеха и молчания; печать на заключенном ими договоре, о котором Дейн никогда не подозревал. «Я рада, что ты был терпелив, дорогой…» С Шейлой происходило то же, что и с ним, — она ощутила особенность отношений между ними, скрепив их поцелуем. Если это и было начало, то не связи, а новой жизни.

Весь его план пошел прахом. Кого он наказывал? Отца? Да, но еще сильнее мать. А больше всех — себя.

Теперь страдать будут все — мать, отец, он сам… и Шейла.

Остаток ночи он беспокойно метался в кровати.

Дейн проснулся с чувством решимости, почти бесшабашности. Пусть все идет само собой, а прочие соображения убираются к дьяволу.

Но с завтраком пришла осмотрительность. «Подумай как следует, — говорил он себе. — Не торопись. Возможно, ты придаешь слишком большое значение поцелую, который ничего не значил ни для тебя, ни для нее». Дейн этому не верил, но такую возможность стоило принимать в расчет. Пусть пройдут день или два, чтобы ситуацию можно было приспособить к более реалистической мерке.

Но Дейну все сильнее хотелось услышать голос Шейлы. О работе не могло быть и речи. Что, если его молчание заставит ее заподозрить наличие у него каких-то задних мыслей? Она не должна так думать.

— Шейла? — произнес он, услышав в трубке ее глубокий хрипловатый голос. — Это Дейн!

— Знаю. — Теперь этот голос звучал как мед.

— Я должен увидеть тебя. Вечером? Или после полудня?

— Нет, Дейн. Я хочу подумать.

— Тогда завтра?

— Да.

— Я люблю тебя, Шейла.

Она ответила не сразу, словно борясь с собой.

— Знаю, Дейн. До завтра.

…Шейла сразу же бросилась в его объятия. Когда он поцеловал ее в шею, там начала пульсировать жилка. Некоторое время оба молчали, потом Дейн привлек ее к себе и сказал:

— Шейла, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

— Знаю, Дейн.

Она знала!

— Значит, ты согласна?

— Нет.

Это было все равно что поставить ногу туда, где должна быть ступенька, которой там не оказалось. Дейна захлестнула раскаленная волна унижения, и внезапно он подумал об отце. Именно это почувствовал бы Эштон Маккелл, если бы его план осуществился. Неужели Шейла смеется над ним? Неужели она с самого начала видела его насквозь?

Дейн сердито посмотрел на нее.

— Я не отказываю тебе, дорогой. — Шейла сжала его голову ладонями и поцеловала в губы.

— Очевидно, я слишком туп, чтобы понять это.

— Я люблю тебя, Дейн. Ты можешь получить меня хоть сейчас, но не как твою жену.

«Не как мою жену?»

— Ты замужем?

— Господи, конечно нет! — Засмеявшись, она отошла к бару, налила в стакан бренди и поднесла к его губам. Он грубо вырвал у нее стакан.

— Ты имеешь в виду, что будешь спать со мной, но не выйдешь за меня?

— Правильно, дорогой.

— Но ведь ты сказала, что любишь меня!

— Так оно и есть.

— Тогда я не понимаю…

Шейла погладила его по щеке.

— Полагаю, ты считал себя циничным старым распутником, но внезапно обнаружил, что ты обычный обыватель. Я должна все объяснить тебе, Дейн. Это важно для нас обоих.

Шейла говорила совсем не то, чего он ожидал. Она не упоминала Эштона Маккелла и не отвергала новую любовь в пользу старой. По ее словам, она уже некоторое время понимала, что любит Дейна.

— Я говорю только за себя, дорогой. Понимаю, что мои идеи антисоциальны и что общество не могло бы существовать, если бы все придерживались таких взглядов. По существу я эгоистка, Дейн. Не то чтобы меня абсолютно не заботило происходящее с другими людьми, но больше меня заботит то, что происходит со мной в отпущенный нам краткий период жизни. Очевидно, я материалистка. Мои представления о любви не требуют заключения брака для осуществления супружеских отношений. Фактически — повторяю, я говорю только за себя — я отвергаю концепцию брака. Я не больше способна быть счастливой в качестве домохозяйки, чем уйти в монастырь. Возможно, как говорится в песне, любовь и брак идут вместе, как лошадь и карета, но я женщина века электроники. Для меня кольцо на пальце все равно что кольцо в носу. Современный брак просто насмешка! Неудивительно, что разводы теперь так часты. Я не могу выносить лицемерия брака, поэтому сторонюсь его. Неужели ты можешь представить меня воркующей десятилетиями в увитом плющом коттедже возле водопада? Она засмеялась.