Танцующие пылинки (ЛП) - Янг Саманта

Здесь было уютно и потрясающе пахло.

Киллиан испытующе посмотрел на меня.

— Мне нравится, — заверила я.

— Еда здесь хорошая, — уверил он и жестом пригласил следовать за ним к пустой кабинке у музыкального автомата.

Капли воды, попавшие под зонтик, блестели на его шерстяном пальто, и я не могла не восхититься широтой и силой плеч этого мужчины. У него было, что я бы назвала телосложением пловца, что имело смысл, потому что Отэм как-то говорила, что Киллиан плавал каждое утро перед работой. Это была часть его жизни, в которую я не была посвящена: его распорядок дня. Думаю, я вообще не была посвящена в его личную жизнь. И вряд ли когда-нибудь буду.

Я скользнула в кабинку напротив Киллиана, прямо рядом с безмолвным музыкальным автоматом, благодарная, что так смогу нормально слышать, когда мы в конце концов доберемся до нашего разговора.

Мы сделали заказ, и хотя мне так хотелось чизбургер, я старалась придерживаться рекомендованных Бренной планов питания. Она заставляла меня есть много зелени, рыбы и других полезных белковых продуктов, и, поскольку мой вес и уровень энергии вернулись к норме, я не хотела с этим баловаться. Поэтому я заказала печеный картофель с тунцом и салат.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — удивленно спросил О'Ди. — Здесь самые лучшие бургеры.

— И это очень заманчиво, но план питания мне важнее. И я чувствую себя прекрасно.

Киллиан кивнул и больше не настаивал. Он сам заказал омлет и салат, и мне пришлось задуматься, было ли это из солидарности ко мне, чтобы я не позавидовала его обеду.

— Ты хотел поговорить? — спросила я, когда официантка ушла.

Киллиан кивнул. Потом вздохнул. Затем поерзал, как будто ему было неудобно. Схватил щипцы и принялся играть с ними в сахарнице. Наконец, оглядел закусочную, снова посмотрел на меня, а затем снова на щипцы. Я никогда не видела его таким неуверенным и поняла почему, как только он открыл рот.

— Я говорил с Отэм. Она, э-э…

Его глаза метнулись к моим, а затем обратно к столу.

— Она рассказала, что ты говорила ей… — Он медленно выдохнул и снова поднял взгляд. В темных глазах тлела тихая напряженность, которая держала меня в плену. — Я причинил тебе боль. Ты рассказала мне очень личное. Я вел себя как друг, а потом сказал обидные вещи. Я причинил тебе боль.

Я не ответила. Выражение моего лица сказало все. Да, ты причинил мне боль.

Сожаление смягчило его взгляд.

— Мне не нравится, что я поступил так, Скайлар. Прости меня.

Благодарная за его извинения, я ответила:

— Я прощаю тебя. И ты прости, что была груба с твоим дядей, но не ради него. Ради тебя.

Киллиан ухмыльнулся.

— Что ж, я прощаю тебя. И если хочешь знать, я хочу вдарить ему каждый раз, когда он называет меня мальчиком.

Я усмехнулась.

— Я знала это.

Ухмылка исчезла, тепло сошло с лица.

— Из-за него я вел себя как последняя задница. Это не впервые. Но это первый раз, когда кто-то указал мне на это.

Поскольку Киллиан был таким честным, я решила проверить границы этой честности.

— Зачем тебе нужно ему что-то доказывать?

На его лице вспыхнул гнев.

— Дело не в том, что я должен доказать. Речь идет о том, чтобы победить его. Он годами вдалбливал тот факт, что взял нас с Отэм под свое крыло. Каждая неудача была нашей, но каждый успех принадлежал ему. Я хочу превзойти его. Я хочу, чтобы он знал, что все, что у нас есть, мы имеем потому, что мы это заслужили. Что мы лучше него. Что он нам не нужен.

Боже, мне действительно не нравился Джеймс Бирн.

— Он вдалбливал факт, что взял двух детей под свою опеку? И что с того? У него была всего малость порядочности, и это делает тебя вечным его должником? К черту все.

В глазах Киллиана заплясали смешинки от моего гнева.

Я поняла, что выругалась довольно громко.

— Прости. Просто… Ты этого не видишь.

— Не вижу чего?

— Почему он называет тебя мальчиком, хотя ты стал мужчиной задолго до того, как это сделали другие. Ты стал мужчиной в тот момент, когда понял, что ты — все, что осталось у Отэм.

Его глаза вспыхнули, и он откинулся на спинку сидения, как будто я сбила его с ног.

Я кивнула.

— Так и есть, Киллиан. Ты был родителем с одиннадцати лет. Ты не идеален. Мы оба это знаем. Но ты один из самых страстных и решительных мужчин, которых я когда-либо встречала. А твой дядя, типичный болван, называет тебя мальчиком, потому что знает, что ты больше мужчина, чем он вообще когда-либо будет. Ты рядом со своей сестрой, чтобы защитить ее, любить ее так, как он, вероятно, никогда и не любил. И он знает, что ты сделал для этого лейбла, и у меня такое чувство, что это его пугает. Может быть, ты задеваешь его неуверенность. Может быть, он боится, что ты превзойдешь его, потому что он знает, что тебе это под силу, и поэтому делает все возможное, чтобы ты чувствовал себя маленьким и никчемным: зная, что это влияет на тебя, он снова чувствует себя сильным.

Все это вырвалось в порыве сочувственного разочарования.

И Киллиан уставился на меня с открытым трепетом, которое я никогда не ожидала увидеть на его лице. Он был так замкнут, так хорошо скрывал положительные эмоции, что мне показалось, что мое сердце пропустило удар от неприкрытого тепла в его глазах.

— Это… В этом есть смысл.

Он казался обессиленным от осознания этого.

Появилась официантка с нашей едой и разорвала наши взгляды.

Я чувствовала себя немного сбитой с равновесия, моя кожа покраснела. После того, как Киллиан обошелся со мной на лейбле, я пообещала себе, что покончила со своей влюбленностью. Но все, что мне потребовалось, чтобы забыть эту клятву — это его извинение и темные глаза, тающие, как шоколад, когда он смотрел на меня.

Я хотела Киллиана О’Ди.

И ничего не могла с собой поделать.

Я каким-то образом была привязана к нему и не думаю, что смогу так легко освободиться.

— Скайлар?

Мне нравилось, как его глубокий голос с акцентом обволакивал мое имя.

— Да? — поддразнила я, пытаясь снять электрическое напряжение между нами.

Он не улыбнулся. Даже казался неуверенным, когда произнес:

— Я не просто хотел извиниться за то, как я обращался с тобой. Я хотел кое-что повторить.

И вот так же тепло исчезло. В животе у меня что-то сжалось, и я уронила помидор, который собиралась положить в рот. Я знала, что будет дальше.

— Я не буду притворяться, что, когда ты доверилась мне, я сделал это просто для того, чтобы помочь тебе мысленно попасть туда, где ты должна была быть, все ради альбома. Тебе нужно было с кем-то поговорить, и я искренне хотел быть этим человеком.

Я прочистила горло от разочарования, которое начало забивать его.

— Я ценю это.

Выражение лица Киллиана стало почти умоляющим.

— Но я… Я больше не могу быть твоим другом. Я думаю, мы оба знаем, что это было пересечение границы, которая только запутала бы ситуацию. Мы не можем усложнять наши деловые отношения. Поначалу все будет для тебя напряженным, а тебе не нужно никакого дополнительного давления. И я… Возможно, ты права насчет моего дяди, но мне все равно нужно быть лучшим. Моя работа — это моя страсть, и я не могу рисковать ею. Не…

Он замолчал, глядя в сторону.

Не ради меня.

Несколько раз, когда я была уязвима с Киллианом, я чувствовала себя в безопасности. Это было настолько сильное очищение от эмоций, что я тонула в нем, и это было похоже на то, что Киллиан был рядом, чтобы вытащить меня на поверхность.

Но на этот раз я чувствовала себя обнаженной, замерзшей и одинокой.

Мне нужно было, чтобы он думал, что выбор карьеры вместо того, что было между нами, не было большой проблемой. Мне нужно было, чтобы он думал, что мне все равно. Что у меня на уме совсем другое.

— Ты прав, — наконец, ответила я, благодарная, что мой голос прозвучал твердо и нейтрально. — Предстоит многое, и мне нужно сосредоточиться.

Он внимательно осмотрел меня, и я посмотрела на него, надеюсь, безразлично. Когда я уже собиралась швырнуть в него солонкой, чтобы он перестал смотреть на меня, как на раненое животное, Киллиан кивнул.