Расколотые сны - Сидни Шелдон

– Вы родились в Лондоне, не так ли, Тони? Не можете рассказать мне о нем?

– Знаешь, доки, я много бы отдала, чтобы оказаться там сейчас.

– Наверное, вы правы, Тони. И как там жилось?

Тони не отвечала.

– Тони, где вы? Тони… Ушла. В таком случае, наверное, Алетт согласится поговорить со мной?

И, наблюдая уже знакомое преображение, Келлер понял, что Алетт сумела преодолеть свое недоверие.

– Алетт!

– Si.

– Вы слышали наш разговор с Тони?

– Разумеется.

– Значит, вы друг друга знаете?

– Да.

«Еще бы не знать, дурачок!»

– Ну а вам нравится Эшли?

– Ничего.

«К чему терзать меня этими идиотскими вопросами?»

– Почему вы никогда с ней не общаетесь?

– Тони не разрешает.

– А вы всегда и во всем подчиняетесь Тони?

– Тони – моя подруга.

«Не твое дело».

– Поймите, Алетт, ведь и я вам не враг. Расскажите о себе. Где вы родились?

– В Риме.

– Любите этот город?

Вместо ответа девушка горько заплакала. Почему? Что ее так взволновало? И в чем он виноват? Значит, опять неудача. Придется заканчивать сеанс.

Доктор Келлер дотронулся до руки Эшли и тихо сказал:

– Ничего страшного. Не бойтесь. Все хорошо, Эшли. Просыпайтесь.

Девушка пришла в себя.

– Я много говорил с Тони и Алетт. Оказывается, они хорошо знакомы. Теперь нужно, чтобы все трое подружились.

Эшли безмолвно замотала головой.

Пока она обедала, в ее комнату вошел санитар и увидел на полу исполненный карандашом пейзаж. Санитар внимательно рассмотрел его и понес доктору Келлеру.

Врачи снова собрались в кабинете Отто Луисона.

– Ну как дела, Гилберт? Намечается какой-нибудь прогресс?

Келлер задумчиво покачал головой.

– Пока трудно сказать. Мне удалось вызывать ее «заместителей». Доминирующая личность – Тони. У нее английское происхождение, но она не желает об этом говорить. Другая, Алетт, родилась в Риме, и из нее тоже слова не вытянешь. Видимо, на этом и следует сосредоточиться. Именно там случились некие психические травмы, так повлиявшие на жизнь Эшли. Тони более агрессивна. Алетт – чувствительна и замкнута. Любит рисовать, но боится этим заняться. Следует установить, почему именно.

– Значит, по вашему мнению, Тони обладает властью над Эшли и Алетт?

– Более чем уверен. Эшли не знала об их существовании, зато Тони и Алетт знакомы друг с другом. Интересно, не так ли? У Тони прекрасный голос. Алетт талантливая художница. – Он протянул коллегам лист бумаги. – Это нарисовала она. Думаю, их увлечения – единственный способ достучаться до Тони и Алетт.

– Вы совершенно правы, Келлер, – медленно выговорил Луисон.

Раз в неделю Эшли получала письма от отца, сразу же прочитывала, но после этого уходила в себя и не отвечала на обращенные к ней вопросы. Вообще не желала разговаривать, словно мыслями была за много миль отсюда.

– Это единственная ниточка, связывающая ее с домом, – твердил доктор Келлер. – Думаю, в такие моменты она страстно хочет выбраться отсюда и вести нормальную жизнь. Мы нуждаемся в любой зацепке, любом предлоге.

Но постепенно Эшли начала привыкать к своему окружению. Похоже, свободу передвижений здесь никто не ограничивал, хотя у каждой двери и в коридорах стояли охранники. Ворота были всегда заперты. Пациенты обычно собирались в комнате отдыха: смотрели телевизор или играли в карты и шахматы. Имелись также тренажерный зал и общая столовая. Здесь лечились больные со всего света – японцы, китайцы, американцы, французы… Словом, все делалось для того, чтобы придать психушке вид обычной больницы, но стоило Эшли переступить порог своей комнаты, как раздавался щелчок замка.

– Это не больница, а гребаная тюрьма! – жаловалась Тони Алетт.

– Но доктор Келлер считает, что способен излечить Эшли, – возражала Алетт. – И тогда мы выберемся отсюда.

– Не будь дурой, Алетт. Неужели не видишь? Есть единственный способ исцелить Эшли – избавиться от нас. Заставить исчезнуть. Иными словами, мы должны погибнуть ради ее выздоровления. Ну так вот, не дождутся!

– Что ты задумала?

– Увидишь, крошка, я найду способ смыться отсюда.

Глава 24

Утром, после сеанса с доктором Келлером, Эшли в сопровождении санитара возвратилась к себе. Все было как обычно, но перед уходом санитар пригляделся к пациентке и нерешительно заметил:

– Вы не больны? Выглядите как-то иначе.

– Неужели, Билл?

– Ну да. Совершенно другой человек.

– Всему причиной ты, парень, – мягко заметила Тони.

– Как это?

– Поверь, это из-за тебя. Признаться, я испытываю весьма странные ощущения. Но приятные, Билли, приятные.

Она интимным жестом коснулась его руки и заглянула в глаза.

– Это такое чувство… такое… Потрясное!

– Да будет вам!

– Даю слово. Никто не говорил, что ты классный кадр?

– Никто и никогда.

– Ну так вот, это чистая правда. Ты женат, Билл?

– Разведен.

– Твоя жена, должно быть, спятила! Упустить такого мужа! Сколько ты здесь проработал, Билл?

– Пять лет.

– Немалый срок. Тебе когда-нибудь хотелось убраться отсюда подальше?

– Иногда. Тут ты в точку попала.

– Знаешь, со мной, собственно говоря, все в порядке, – понизив голос, сообщила Тони. – Все, что про меня говорят, – сплошное вранье. Правда, у меня были кое-какие проблемы, когда я сюда попала, но сейчас я совершенно здорова. Знаешь, мне не терпится оказаться подальше отсюда. Мы можем объединиться. Уедем вместе и прекрасно проведем время. Гарантирую.

– Даже не знаю, что сказать, – растерялся санитар.

– Знаешь, малыш, знаешь! Смотри, дело проще некуда. Все, что от тебя требуется, – выпустить меня, пока все спят, и мы исчезнем навсегда. Больше нас здесь не увидят.

И, бросив на него многозначительный взгляд, пообещала:

– Будь спокоен, я в долгу не останусь.

– Придется подумать, – кивнул Билл.

– Подумай, и поймешь, что я права, – уверенно предрекла Тони, и, дождавшись ухода санитара, пообещала Алетт:

– Увидишь, не пройдет и недели, как нас здесь не будет.

Но она ошиблась. Назавтра ее препроводили в кабинет доктора Келлера. Тот поздоровался и надолго замолчал.

– Что-то случилось, доктор? – не выдержала девушка.

– Ничего особенного. Сегодня мы попробуем амитал натрия. Вам когда-нибудь его кололи?

– Нет.

– Увидите, он поможет вам раскрепоститься.

– Хорошо, – кивнула Эшли. – Я согласна.

Лекарство подействовало, и через несколько минут Гилберт уже разговаривал с Тони.

– Здравствуйте, Тони.

– Привет, доки!

– Вам здесь хорошо, Тони?

– Странный вопрос. По правде говоря, мне здесь начинает нравиться. Чувствую себя как дома.

– В таком случае почему стараетесь сбежать?

В мягком музыкальном голосе зазвенел металл:

– Что?!

– Билл утверждает, что вы просили его помочь скрыться отсюда.

– Сукин сын! – прошипела девушка и, взметнувшись со стула, схватила тяжелое пресс-папье и швырнула в голову Гилберта. Тот едва успел увернуться.

– Сначала я прикончу тебя, а потом возьмусь за него!

Доктор Келлер в конце концов ухитрился схватить ее за руки:

– Тони!

Но Тони уже исчезла. Гилберт с сильно заколотившимся сердцем усадил больную.

– Эшли!

Эшли открыла глаза и ошеломленно огляделась.

– Что-то случилось? – встревоженно спросила она.

– Тони набросилась на меня. Злится, что я ее разоблачил. Она уговаривала санитара помочь ей сбежать.

– Я… простите. Но у меня было такое чувство, будто что-то неладно.

– Ничего страшного. Но теперь пришла пора встретиться всем троим.

– Нет!

– Но почему?

– Боюсь. Не… не хочу их видеть! Неужели не понимаете? Они ненастоящие! Игра моего больного воображения.

– Раньше или позже это все равно придется сделать, Эшли. Вам нужно познакомиться. Другого пути все равно нет, если хотите выздороветь, конечно.

Эшли порывисто встала.

– Я хочу уйти к себе.

Вернувшись в свою комнату, Эшли проводила взглядом санитара и в отчаянии обхватила голову руками. Всему конец.

Ей никогда не уйти отсюда. Никогда. Они лгут. Лгут все – врачи, отец, адвокат… Она неизлечима. Сумасшедшая. Маньячка. Убийца. В ней живут страшные чудовища. Как ей смотреть в глаза порядочным людям? Убиты невинные… Какое горе для родных! «Но почему это выпало мне, Господи? За что наказываешь? Что я тебе сделала?»

Эшли громко всхлипнула.

Так больше продолжаться не может! С этим пора кончать. И чем раньше, тем лучше.

Эшли поднялась и словно во сне обошла маленькую комнату в поисках чего-нибудь острого. Безуспешно. Здесь строго следили за подобными вещами. Что поделать, психушка.

Она уже готова была сдаться, но тут ее взгляд упал на рисовальные принадлежности, сваленные на маленьком столике. Эшли схватила деревянную кисть и без усилий переломила надвое. У обломка оказались неровные зазубренные края. Эшли сжала палку, приставила к запястью и, опасаясь передумать, резким, молниеносным движением вонзила в кожу. Кровь из порванной вены брызнула фонтаном. Но Эшли, не обращая ни на что внимания, проделала ту же процедуру с другой рукой. На ковре быстро образовалась лужица.