Русская кровь - Олег Кулагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кругом – обычные жилые кварталы. Точнее, были жилыми. Когда-то…
Мы двинулись к крайнему подъезду панельной девятиэтажки.
Тут притормозили. Стальная дверь с вырезанным кодовым замком была распахнута. В тамбуре – темно. Майя посветила внутрь фонариком. Кажется, никакой «паутины» или «пузырей».
– Чисто, – сказала девушка.
По привычке она хотела идти первой.
Султан поймал её за плечо:
– Отойди-ка… И вы – тоже!
Достал гранату, выдернул кольцо, швырнул её внутрь и захлопнул железную дверь.
Взрыв показался не очень сильным.
Но когда мы опять глянули внутрь, сквозь клубы пыли в луче фонарика обнаружили разбрызганную по стенах и потолку зеленоватую жижу. Будто какую-то студёнистую дрянь вдребезги разнесло гранатой.
– Вот херня, – выругался Султан.
– Что там такое? – заинтересовался Крот.
– Уверяю, ничего хорошего.
– Надеюсь, что оно не нас поджидало? – пробормотал я.
– Надейся, – подмигнул Султан. И глянул на Майю, – А хвасталась, что всё здесь знаешь.
Она поморщилась и выдавила:
– Спасибо.
На лестнице было светлее. Поднимались мы медленно. Остановились на площадке третьего этажа.
– Выше нет смысла, – решил Султан, – Если что, придётся драпать через балконы. А альпинисты из меня и Крота неважные.
Двери квартир были открыты. У металлических – аккуратно вырезаны замки. Деревянные – выбиты вместе с петлями.
Мы выбрали стальную дверь. Окна квартиры должны были выходить в сторону центра.
На этот раз обошлись без гранаты.
Посветили фонариками в прихожую. И первым пустили внутрь Индейца.
– Тебе полезно, – усмехнулся Султан, – Тренировать храбрость.
Тот слегка изменился в лице. Но всё таки шагнул вперёд.
– Никого, – доложил изнутри.
Квартира была трёхкомнатная. Хотя не слишком обширная – стандартной советской планировки. Мы проверили все комнаты. Без сюрпризов. Толстый слой пыли и ни единого следа.
– Уютно, – сказал Султан. Смахнул пыль и опустился в просторное кресло. Мебель и вся обстановка были нетронуты – даже тарелки остались целёхонькие на столе. Будто хозяева на минутку выскочили из дома. Да так и не вернулись.
Индеец открыл сервант. Порылся внутри и обнаружил серебряные ложки. Радостно взмахнул ими в воздухе:
– Смотри, Султан!
Тот лениво зевнул:
– Угу. Оставь себе.
Индеец торопливо сунул ложки в карман:
– А красиво жили. Богато. Видео-панель на полстены… Неужели до нас тут никто не шерстил?
– При Фомине? На фиг ему твои ложки и панели.
– А раньше?
– Раньше – «юсовцы». Но у них были свои заботы. Обнесли город «колючкой». И долго обеззараживали территорию. Говорят, при бомбёжке какие-то химикаты взорвались…
Да, «химикаты».
Хорошая версия для местных…
– Это что, юсовцы квартиры вскрывали? – удивился Индеец.
– Наверное, – кивнул Султан, – Какая нам разница? Ты не мельтеши… Расслабься. Мы своё возьмём.
– И чужое – тоже, – съязвила Майя.
– Неправда. Больше, чем судьбой определено – не урвешь. Тут у каждого свои цифры, – прищурился бригадир, – У кого миллиард. А кому и рваного бакса не видать.
– Ты даже судьбу деньгами меряешь?
– Не я – её. Она. Взвешивает и отмеряет.
Мы заклинили внутреннюю деревянную дверь шкафом из прихожей. Сверху водрузили эмалированную миску. Если кто-то начнёт к нам ломиться, миска будет вместо сигнализации. Загремит так, что мёртвого разбудит.
– Это для подстраховки, – объяснил я, – Все равно надо выставить караул.
– Конечно, – согласился Султан, – Полночи – твой, полночи – мой.
– Я – первая! – вызвалась Майя.
– Вторым будет… Индеец.
Кто бы сомневался.
– Мы слегка нашумели гранатой, – пробормотал Крот, – Нас не будут разыскивать?
– Вокруг – никого, – успокоила Майя, – А звуки быстро гаснут. Уже за квартал ничего слышно.
– А если всё таки услышали?
– Разложенцы – они ведь не люди. Причинно-следственных связей не строят… Главное, не попадаться им на глаза.
Ксения подошла к окну. Осторожно высунулась из-за шторы:
– Смотри-ка, туман стал реже… И небо видно. Чуть-чуть.
– Это бывает, – кивнула Майя, – К ночи.
– Там есть звёзды? – вдруг спросил Крот.
– Угу. Пару штук проглядывает, – ответила Ксюха, – Но ещё слишком светло.
Слепой бандит шагнул к окну. На ощупь повернул ручки и приоткрыл створку. Вдохнул прохладный вечерний воздух:
– А улица?… Расскажи, что ты видишь.
– Что тут рассказывать? Обыкновенная. Кафешка вон – «Тополёк». Скверик с детской площадкой. Качели, горка… Магазин «Продукты»… Смешно. Там на вывеске одна буква – кривая. Эй, ты чего? Чего плачешь… дурак?
– Извини, – улыбнулся Крот, – Я точно… старый дурак. А это – мой город.
Глава 9
Ужин был не слишком изобильный, но сытный. Тушёнка, хлеб, немного свежих огурцов. Индеец нашёл в кладовке банку консервированных помидор. Более чем трёхлетней давности, но внешне довольно аппетитные.
Индеец сглотнул слюну. Но Султан вздохнул:
– Не будем рисковать. Тем более на ночь.
– Хоть продегустируем, а?
– Дегустатор выискался. Что б ты потом полгорода обгадил?
Индеец притих. Видимо, было что вспоминать.
А вот найденная там же свиная тушёнка, исходя из даты, была вполне годная. Её сразу определили к остальным нашим запасам.
Бутылку коньяка «Коктебель» беречь не стали. Выпили на четверых. Шоколада и лимона не было. Поэтому закусили варёными яйцами с луком. Майя от коньяка и лука отказалась.
– Зря, – удивился я, похрустывая луковицей, – Тебе полезно. Тут ведь сплошные витамины.
Иногда мне сложно уловить женскую логику.
Или запах ей не приятен? Чтоб его отбить, я пополоскал рот медицинским спиртом. Султан поделился содержимым фляги.
Спирт я уже не закусывал. Запил водичкой.
К окончанию ужина, на улице стемнело.
Всех клонило в сон.
Бригадир и его люди остались в гостиной. Для нас отвели спальню в конце коридора. А Майя заняла пост. Присела на стул рядом с входными дверями. АК106, пара гранат – что ещё нужно девушке, чтоб скоротать время.
– Зови, если чего, – шепнул я.
– Обязательно.
Кажется, отвык я от спален. Ночую бог знает где… Стога сена, подвалы, а то и вовсе под открытым небом.
Устал я от романтики.
Меланхоличным взглядом окинул комнату. Паркет, ковры на стенах и на полу, обои в цветочек – такое всё обыкновенное. И уютное. Бра тут не включишь, но даже в свете фонарика, комната выглядит, как ожившая мечта. Мечта о покое.
Если смахнуть пыль и забыть обо всём. Представить, что там, за окном обыкновенный город… Наверное, я бы неделю отсыпался.
– Тут мило, – озвучила Ксюха.
Плотные шторы мы задёрнули. Снаружи высокое дерево, но лучше не рисковать.
Под покрывалами, одеяла и простыни оказались довольно чистыми. Конечно, это было не так уж критично – спать мы собирались одетыми. А все равно приятно.
Из соседней комнаты я приволок ещё один матрас, одеяло и подушку. Разложил на полу у входа. Это для меня.
Ксюха расшнуровала ботинки, скинула их и поставила у кровати. С удовольствием вытянулась на белой простыни:
– Супер! Прямо, как дома… – замолчала, глядя в потолок. Может, вспомнила о своём настоящем доме. Которого давно уже нет.
Мне захотелось сказать ей что-то доброе. Но подходящих слов так и не нашлось.
– Спокойной ночи, – пожелал я. И выключил фонарик.
Думал, сразу провалюсь в сон. Ведь вымотался за день. Ноги – свинцовые, голова – чугунная. Под конец ужина веки сами слипались…
А теперь, в плотных объятьях темноты, я вдруг остался наедине с мыслями. И сон куда-то ушёл…
Бандиты, наверное, давно дрыхнут без задних ног. По-моему, здесь, в городе, они чувствуют себя увереннее. В своих грёзах уже делят добычу. А я… почему мне так муторно? Неужто надеялся, что Болхов будет другим?
Разве он мог выглядеть иначе?
Давно не город. Скорее, археологический памятник…
Глупости… Не бери в голову, Денис.
Я перевернулся на другой бок.
– Эй, – шепнула Ксюха, – И тебе не спится?
Я промолчал.
Она вздохнула:
– А Крот, оказывается, здесь жил. Где-то рядом.
– Городок – маленький. Тут всё было рядом.
– Знаешь, если б я сейчас вернулась в свой московский двор… Мне б тоже, наверное, стало тоскливо. Так тоскливо, хоть волком вой…
– Всегда трудно возвращаться в своё прошлое.
– А я… иногда об этом мечтаю.
– Это хорошо. Когда есть о чём мечтать.
Что-то скрипнуло за окном. Я встал и осторожно глянул между шторами. Чёрное дерево плавно покачивалось в лунном сиянии.
– Что там?
– Ветер. Спи, Ксюха. Завтра – тяжёлый день.
– Разве у нас бывают лёгкие? – улыбнулась она.
Огонёк теплится в темноте. Тревожный, багровый…
Я иду к нему.
Пламя растёт.
Мне становится жутко – так, что руку сводит судорогой. В этой руке у меня теннисная ракетка.
