Новая зона. Время туманов - Сергей Клочков

Поднимались долго и в полном молчании. Семен отсчитал двенадцать гулких, пустых этажей, прежде чем капитан завернул на лестничную площадку и долго стоял у обитой дерматином двери, неуверенно крутя в пальцах ключ.

— Надо же… не взломали. Почти два года не был здесь… — И Андрей, вздохнув, два раза клацнул ключом в замочной скважине.

То, что в квартире давно не было людей, уже чувствовалось. На обоях, особенно по углам, видны были следы весенне-осенней сырости, успевшей похозяйничать в неотапливаемом помещении. Пенопластовые плитки на потолке местами отошли, на окнах появились черные пятнышки уже засохшей плесени. Сыростью, впрочем, не пахло — в квартире чувствовалась только легкая кисловатая прохлада застоявшегося воздуха.

— Добро пожаловать, господа, в гости, — буркнул Ткаченко, снимая обувь и доставая из шифоньера несколько пар легких пляжных тапок. — Извиняйте, что не позволяю топать в ботинках. Жена подмела и вымыла перед отъездом все полы, так что…

— Все нормально. Понимаем. — Ученый снял ботинки. — По квартире не дело в уличном шлепать.

Шелихов, хмыкнув про себя, тоже переобулся, хотя и не мог понять капитана. Какая, к черту, квартира, какие полы? Все, это уже не дом, это Зона, и максимум, на что может претендовать бывшая квартира, так это на временный схрон между ходками. Причем хороший схрон — двенадцатый этаж, крепкая стальная дверь с толстым засовом, отсутствие следов мародерства в подъезде, и вроде бы в доме нет аномалий, а там кто знает. В зале выход на широкий застекленный балкон, и, учитывая величину здания, высоту квартиры и целую «стопку» точно таких балконов ниже, можно было использовать лоджию в качестве отличного наблюдательного пункта — ни один мародер или мутант не заметит осторожного наблюдателя, при условии, конечно, отсутствия у твари способностей к сверхчувственному восприятию.

— Извините, дома угощать нечем. — Капитан развел руками. — Хотя кое-какой припас есть… еще со времен турпоходов остался. Один я с собой забрал, второй где-то здесь валяется… ага. Вот он.

И Ткаченко установил бензиновый примус прямо на газовой плите, предварительно сняв решетку. Затем притащил из прихожей пластиковую канистру, завернутую в несколько плотно завязанных пакетов.

— На полках есть сковородки, тарелки, всякая всячина, которую не смогли забрать с собой… жена, правда, надеялась, что скоро вернемся, когда тут все уляжется. — Андрей вздохнул. — Я ее веры, признаться, ни разу не разделял.

— Правильно делал. — Шелихов потрогал плотные бархатные шторы. — Свет, если что, предпочтителен свечной и при закрытых занавесках. В городе светлое окно издалека видать, сами понимаете…

— Не думаю. — Лазарев уверенно щелкнул выключателем. Люстра, на удивление, загорелась, но очень слабым, едва ли в четверть накала, ровным светом. — В неповрежденных сетях по неясным пока причинам индуцируются слабые токи… и во многих квартирах, по данным ночных, съемок слабо светятся окна. Особенно в Очагах, где высока аномальная активность. Так что вряд ли это будет демаскировкой — мародеры, как мне кажется, должны избегать светящихся квартир.

— Не кажется мне, что здесь будут именно мародеры, — добавил Ткаченко. — Окрестности ВВЦ пользуются среди них очень дурной славой… единственно, не исключены встречи со сталкерами — по слухам, этот район может быть богат на разные аномальные штуковины. Народец этот, уж извини, Семен, тоже мутноват и непредсказуем, но по крайней мере это не бандюги, а в большинстве своем безобидные и тихие мэны, если их, конечно, не цеплять.

— Насчет их тишины и безобидности я бы лично поспорил, — хмыкнул Шелихов. — Таких нам ватрушек выписали однажды, что вся моя бригада за полчаса легла и больше не поднималась, сам дохляком до глубокой ночи прикидывался. Повезло, что поверили и поберегли проверочный патрон.

— Как это — поверили? — удивился Ткаченко.

— Санек Сипатый пулю ртом поймал. — Семен ткнул большим пальцем в подбородок. — Да не простую, а с двустволки почти в упор. Совсем не мучился, болезный, и бугра своего спас — у меня на морде было столько мозгов и кровищи, что даже глаза открыть трудно. Труп, как ни крути, зачем его проверять, видно же.

— Везунчик ты, Серый.

— Ну, это как посмотреть, насколько мне свезло, мужики. — И Семен, пока еще слушались руки и привычная одурь болезненного страха не затуманила мозг, вколол себе дозу «седатина-8». — Наука, ваша очередь о себе рассказать, благо, тихо вокруг, мирно и самое время после ходки расслабиться.

— И то верно, Игорь Андреевич. — Ткаченко достал из рюкзака две полуторалитровые бутылки с водой, набранной в одном из родничков на берегу Яузы, и начал собирать походный дистиллятор. — Я тут пока с водой разберусь, чтоб поесть-попить, заодно и послушаю. Нате вот… только много не давите. По чуть хватает.

Семен поймал тюбик «мази для чистки рук» и нанес пахучий крем на кожу. Лазарев, похоже, тоже был знаком со «сталкерским рукомойником» — размазал пасту и помахал ладонями, давая средству засохнуть в тонкие эластичные «перчатки».

— Что мне в этой штуке не нравится, так то, как она волосы дерет. Приятного мало. — Ученый снял с ладоней грязную пленку. — Но, увы, в таких местах, как это, с водой бывают неприятные перебои. В общем… друзья мои, я бы очень попросил вас не распространяться по поводу того, о чем я вам сегодня расскажу. Это бесполезно, так как вам не поверит подавляющее большинство тех людей, кто не имеет отношения к исследованиям ЦАЯ, а те, кто поверит, способны поверить во что угодно, начиная от снежных людей и заканчивая тарелками с Сириуса. Этих, как вы понимаете, всерьез воспринимать не стоит… м-да… но если мое начальство узнает по таким вот слухам, что Игорь Андреевич Лазарев поработал находкой для шпиона, меня не просто вышибут из института, но и, возможно, изолируют на некоторое время. Но я не думаю, что коллегам по экспедиции стоит врать или утаивать важные детали — я в любом случае рассказал бы вам и цели, и задачи экспедиции.

Лазарев помолчал, и некоторое время в квартире был слышен только стук капель во флягах работающего фильтра-дистиллятора.

— Я после школы поступил в МИФИ на факультет экспериментальной и теоретической физики. К сожалению или к счастью, долго проучиться там у меня не получилось. Задолго до окончания первого семестра прямо на лекции всех студентов-первокурсников пригласили посетить специальный семинар. Посещение не было обязательным, но декан прозрачно намекнул, что за активное участие в важном научном эксперименте многим студентам могут засчитать сдачу курсовых работ за следующий год и даже поставить автоматы по некоторым дисциплинам. Нужно ли говорить, что желающих было очень много, в том числе и я… эксперименты были, на мой взгляд, странными и не особенно научными — сняли электромагнитную активность мозга в то время, пока давали держать в руках странного вида штуковины. Просили угадывать фигуры в закрытых конвертах, что-то высчитывали, записывали… в среднем, на каждого студента уходило примерно десять минут, после чего приглашали следующего. Я тогда подумал, что это вроде своеобразного медосмотра, тем более, ни сути, ни целей эксперимента я так и не понял, забыв о нем через неделю. Потом, перед сессией, меня вызвали в деканат и предложили перевестись в другой институт, какой-то ЦАЯ, на что я ответил решительным отказом… декан куда-то позвонил, молча выслушал то, что ему сказали, вздохнул и поставил меня перед фактом отчисления еще до сессии.