Ожог от зеркала - Александр Доставалов

– Обычно маги вполне лояльны.

– Либо опытный заезжий маг, либо зомби.

– Почему заезжий? Замести следы и местный маг может.

– Потому что среди местных нет таких придурков. У нас всё-таки столица, и Колледж в городе.

– Раньше не было. Мог и завестись.

– Если завелся новенький, он как раз и есть приезжий.

Белокурый, кудрявый, лубочной внешности рыцарь отхлебнул из пиалы чаю.

– Не спорьте. Может, это зомби?

– По почерку вполне подходит, убийство лютое, и сила ударов нечеловеческая. Но тела не нашли.

– Тела зомби? – Круглолицый паренек смотрелся самым младшим. На его рукаве виднелась нашивка стремянного.

– Тела зомби, Мишенька. Зомби, когда отработает, рядышком ложится. Второй раз его не используют.

– Утопиться мог. Проверяли? – Парень со шрамом снова зевнул. Ему явно хотелось спать.

– Самсон, ты или спать ложись, или сядь нормально. Устроил тут лежбище. Тюлень.

– Сам ты тюлень. Я с ночного дежурства.

– Так иди спать.

– Не хочу. – Самсон протер ладошками лицо, прогоняя дремоту, и сел ровнее. – Я понять хочу, что случилось.

– Что случилось? Детей в городе режут, вот что случилось. А мы тут плюшки трескаем.

– Ты не причитай. Ты можешь хоть плюшки наворачивать, хоть за ребро подвеситься, маньяку это восьмёркой. Думай. Кстати, даже если это зомби, за ним всё равно стоит маг.

– Следа зомби нет вообще. Проверяли тщательно, даже собаку пускали.

– Собаку-то зачем?

– Потому что всё остальное не сработало. В провинции, кстати, часто так делают.

– И что собака?

– Ничего. С таким же успехом можно было бы корову пустить.

– Стрег, сделай всем чай. И с тоником, пожалуйста. Чтобы Самсон не уснул. – Анна вынула из кармашка на груди тонкое стило и развернула книгу боком, застелив её листом бумаги для записей. Белокурый рыцарь встал и пошел ополаскивать заварочный чайник. – Олег, давай по порядку. Без эмоций и сенсаций. Ближайший аналог дела?

– Московские призраки.

Кто-то снова присвистнул. Анна шикнула:

– Держите себя в руках. Дурная и вредная привычка холопов. – Она перегнула листок пополам, провела, выравнивая, ногтем по сгибу, но тонкое волокно хрустнуло, разрываясь. Ещё раз сложила, потом, едва не чертыхнувшись, бросила в сердцах: – Стрег, и захвати нормальной бумаги. И сюда, значит, добрались.

– А что было в Москве?

– А ты что, не знаешь?

– Знал бы – не спрашивал.

– Там каждый месяц убийства. Маленький городок, а народу режут – жуть. И режут странно... Чуть не на части рвут. В общем, по-всякому. Стреляют какой-то дрянью, не мушкетные даже пули, кислотой травят, взрывают. Форменный кошмар.

– И почему мы это терпим?

– Мы не терпим. Маги не могут понять, кто так развлекается. В убийствах нет смысла. Во всяком случае, связи не прослеживается. Нет никого, кому бы это было выгодно.

– А тех магов, что искали, проверяли? Может, это они и есть?

– Проверяли, Мишенька, проверяли. Их так проверяли, что тут уже не может быть накладки. И литвинов вызывали, и магрибцев. Даже майя приезжали, магистрат оплачивал. У всех один и тот же результат.

– Никаких следов?

– К сожалению.

– Фантастика. Значит, по логике, за всеми странностями должна стоять одна и та же причина.

– Не обязательно.

– Но весьма вероятно.

Дождавшийся свежего чаю Олег отпил аккуратный глоток и заметил:

– Нечто подобное, кстати, бывало и в других европейских городках. В Германии есть такой Берлин, может быть, слышали?

– Нет.

– Немудрено. Это крохотный городишко в Пруссии. Практически то же самое. Чудовищный процент убийств, народ, натурально, разбегается. Байки ходят одна страшней другой.

– Интересно. Например?

– Да они разные. Одному одно привидится, другому другое. Запуган народ.

– Но кто за этим стоит, непонятно.

– Именно. Но там средств поменьше выделяли. Берлин городок небогатый, а баронство их чхать хотело на провинцию. Это наш Князь всё правду ищет. Хотя, по результату, разницы никакой.

– А ещё?

– И ещё есть, мелочь всякая. Париж во Франции. Возле самого Версаля, кстати, рядом со столицей. Я читал такую подборку, проклятые города. Там ещё Рим, Прага, Варшава и Лондон. И, кажется, Мадрид.

– Городки-то всё неизвестные.

– Погоди. Это же все бывшие столицы? Или нет?

– Андрей, не глупи. Здесь только Рим и Лондон когда-то были столицами.

– А Варшава?

– Чтоб ты знал, столица Польши – Краков.

– Москва была столицей княжества.

– Когда это было. У нас чуть не каждый город был столицей княжества. Захирела давно.

– Господа, мы отвлеклись. У нас имеется череда необъяснимых, бессмысленных убийств, на исполнителей которых не могут выйти ведуны. И всё это по разным странам.

Константин, до этого времени молча разливавший чай, вымолвил:

– По разным странам – не наше дело. В Твери детей начали резать.

Как-то сразу всё стихло. Потом прорисовался Мишенька.

– Если так, то одна причина, конечно, вряд ли. Или, может, орден какой?

– Какой ещё орден?

– Ну, руги или ессеи. Или валчи, наконец.

– А что вообще ведуны говорят? Им же убийцу найти – что коня в конюшне.

– В этом-то и дело. Обычно так и есть. Ведуны не могут ничего увидеть, только тени скользящие.

– Может, новый уровень магии проявился? Какой-нибудь особо глубокий? И маньяк на нём убивает.

– Возможно. Нам с вами это не проверить. Разве Олег что почувствует.

– Олег, ты как?

Олег молча кинул в рот виноградину из вазы с фруктами.

– Чего ты глупые вопросы человеку задаёшь? Тут ведуны на месте ничего просечь не могут, а ты хочешь, чтобы Олег из нашей башни рассмотрел. Кстати, а просто проверить, по жителям, одного за другим, без всякой магии? Москва ведь город очень небольшой.

– Проверяли, конечно. Каждого, и с магией, и наши допрашивали. В смысле, тамошний отряд, клинские. Ни на ком нет следов убийства, обычная зашуганная чернь. Никого не укрывают, сами всего боятся. Им бы добраться до тех уродов, они бы их раньше нас порвали. Натуральная нежить на людях практикуется.

– Вызвали бы магистра.

– Приезжал. Несколько раз приезжал, чистили город. Однажды только получилось: что-то они там сожгли в конце лета, я толком не понял, в небе горело, и стало полегче, но всего на несколько недель. А потом опять тот же кошмар. Москва – худший город на Руси. Бежит оттуда народ. Разъезжаются.

Лихорадочный порыв действовать спал, теперь все говорили спокойно. Анна что-то набрасывала на своём листке.