За чистое небо (Сборник) - неизвестен Автор

И еще один бой хорошо запомнился Дмитрюку. Нет, тогда все было гораздо проще. Но это был его последний бой.

...Во главе четверки истребителей командир эскадрильи капитан Дмитрюк вылетел на "свободную охоту". Да, в сорок пятом он уже мог позволить себе такую "роскошь". Шли на высоте пять тысяч метров. Спокойно пересекли линию фронта: гитлеровские зенитчики молчали. Впрочем, им тогда было уже не до самолетов, они "смазывали пятки".

Минут тридцать прошло в бесплодном поиске. Но когда Григорий совсем решил, что "свадьбы" не будет, на них неожиданно наскочили четыре ФВ-190. Нет, они вовсе не думали нападать. Развернувшись, "фоккеры" немедленно бросились наутек. "Совсем измельчал фашист", - усмехнулся Дмитрюк, толкнув сектор газа вперед. А через несколько мгновений он уже "загонял" ведущего в сетку прицела. Залп из пушки и пулеметов, и девятнадцатый, последний на его боевом счету самолет с паучьей свастикой на хвосте, развалившись на куски, рухнул вниз.

... Ту-124 подрулил к приземистому деревянному зданию аэровокзала. Взволнованные ветераны молча спустились по трапу на священную для них землю. Их ждали. От полыхавшего жаркими южными цветами пионерского строя шагнул мальчишка. Вот он наткнулся взглядом на рослую, подтянутую фигуру пожилого военного и вскинул вверх в пионерском салюте руку:

- Товарищ генерал, красные следопыты пионерской дружины имени Героев Шонгуя...

Большой теплый комок подкатился к горлу Григория Федосеевича Дмитрюка. Здравствуй, Шонгуй!

М. Ялыгин

Атакует "мститель"

Молодой летчик-истребитель сержант Василий Томаров на Волховский фронт прибыл в октябре 1942 года из Ейского военно-морского авиационного училища.

Прошло около пяти месяцев с тех пор, как он уехал из Уфы. Там Василий в 1939 году закончил аэроклуб и остался работать инструктором. Когда началась война, просился на фронт. Не отпустили. Несколько групп курсантов обучил он летному делу за первый год войны. Лишь с пятым выпуском летом 1942 года ему удалось наконец-то остаться в военно-морском авиационном училище, в которое зачислили почти всех аэроклубовцев.

И вот Василий Томаров на фронте. У штабного домика толпились летчики и о чем-то оживленно разговаривали. Василий подошел к ним, поздоровался, немного постоял, послушал, и все созданные его воображением картины фронтовой жизни померкли, показались наивными и смешными.

- Нас тут "безлошадных", почитай, на целый полк наберется, - оказал один из летчиков.

- Новички прибывают и прибывают, - сказал второй, кивнув в сторону Томарова. - А вот о поступлении новых самолетов что-то не слыхать.

Ничем не обрадовали сержанта и в отделе кадров. Ему дали направление в смешанный авиационный полк и со словами: "Устраивайтесь - там будет видно", - отпустили.

С неделю крутился Василий возле самолетов, подходил к техникам, иногда помогал им в их нелегком и хлопотливом труде. Командир эскадрильи капитан Осадчий словно бы и не замечал новичка. Да это было и понятно: самолетов не хватало даже для опытных, бывалых летчиков.

Шли дни. Василий потерял надежду, что командир обратит на него внимание. Но как-то солнечным утром капитан вдруг подошел к нему и приказал:

- А ну-ка, Томаров, давайте в "спарку" (так называется двухместный учебный истребитель). Посмотрю, что вы умеете.

И вот учебный "ишачок", уверенно разбежавшись по снежному полю, взмыл в небо.

- Летаешь ты прилично, - сказал комэск после посадки. - Ну, а воевать научишься. Завтра слетаем еще разок, а потом возьму с собой, посмотрю, каков ты в деле.

Комэск сдержал слово. После второго полета он взял Томарова на боевое задание.

- Задача наша простая, - говорил командир перед вылетом. - Будем охранять Дорогу жизни. Чтобы ни один фашистский самолет не прорвался. С истребителями сопровождения в бой по возможности не ввязываться: наше дело - "юнкерсы", их будем бить. Истребителями займутся другие.

Через полчаса группа капитана Осадчего в составе четырех "ястребков" была в воздухе.

...К Ладоге истребители подошли в районе Кобоны. Отсюда начиналась знаменитая Дорога жизни. Василий увидел ее сразу: с берега на лед одна за другой съезжали тяжело груженные автомашины и вереницей двигались в сторону противоположного берега. Их неровная, извилистая цепочка с высоты казалась затейливым ожерельем, протянувшимся от Кобоны до самого горизонта.

Едва "ястребки" сделали круг над дорогой, вдали показались фашистские бомбардировщики. "Юнкерсы" шли четким и плотным строем.

- Все атакуем ведущего! - раздался в наушниках голос командира. Внимательно следите за мной, не зевайте...

Используя преимущество в высоте, Осадчий направил свой "ястребок" на ведущего.

Василий не отрываясь следовал за комэском. Секунда, вторая, третья, и он совсем близко увидел серый с черным крестом сигарообразный фюзеляж "юнкерса". Прильнув к прицелу, поймал флагмана в перекрестие и со всей силой нажал на гашетку пулеметов. Сержант не запомнил, сколько времени вел огонь, но зато ясно видел, как десятки огненных стрел вонзились в машину вражеского флагмана. Опомнился лишь на развороте, когда комэск повел группу во вторую атаку. Теперь строй "юнкерсов" смешался. Ведущего на месте не было. "Где же он?" - подумал Василий и стал осматриваться. Фашистский флагман резко снижался, скользя на правое крыло. За ним причудливо закручивался дымный след.

После второй атаки "ястребков" строй "юнкерсов" окончательно нарушился. Беспорядочно сбрасывая бомбы, они разворачивались и, прибавив скорость, уходили.

Наши "ястребки" возвратились домой без потерь. Комэск был доволен: новички в первом бою не оплошали. И хотя сбили всего-навсего один "Юнкерс", зато ни одна бомба не упала на Дорогу жизни.

После приземления командир поздравил летчиков с победой.

- А вас, сержант, - обратился он к Томарову, - поздравляю вдвойне: с первым боевым вылетом и первой победой.

Василий смутился и как-то неуверенно сказал:

- С победой? А разве и я...

- Конечно, и ты, - подбодрил его комэск. - По флагману все ударили здорово. Хо-о-ро-о-шо ударили! Ты что не стрелял?

Василий смутился еще больше.

- Ого, не стрелял, - поддержал комэска один из летчиков. - Саданул ему в самое чрево! - А потом, подойдя к Василию, вполголоса сказал ему:

- Ну, даешь! Смотрю, уж и "юнкерсов" проскочили, а ты все садишь и садишь... Не тушуйся: в бою и не такое бывает. А своему первому ты сполна выдал. Можешь мне поверить.

Комэск еще несколько раз брал Василия на задания, но молодой летчик догадывался, что капитан все же щадит его, и очень тяжело переживал это.

- Дорогой юноша, зря себя терзаешь, - наставительно говорил капитан сержанту, когда тот обращался к нему с просьбой взять его на особенно трудное задание, - не торопись, всему свое время. Я сказал, что воевать научишься. Вот и учись потихоньку.