Чудовище - Кейт Коннолли

Рен не отступает ни на шаг. Если бы я не была его «пленницей» — и если бы он не испытывал ко мне ненависти, — я бы его обняла за это. А так я молчу и гляжу в пол.

— Ну да. — Рен по-прежнему бесстрастен, ни один мускул не шевелится.

Я задерживаю дыхание.

Стражник смеется, и те, что позади него, смеются тоже.

— Ты псих, парень. Королю такие нравятся. — Он хлопает Рена по спине и распахивает ворота. — Иди давай. Может, он тебя даже выпустит обратно.

Рен уверенно идет вперед и тащит меня следом. Я спотыкаюсь, но удерживаюсь на ногах, только стараюсь, чтобы крылья или хвост не высунулись из-под плаща. Шея болит. Не думала я, что Рен так войдет в роль.

По идущему вверх проходу серого камня мы идем ко дворцу. Изнутри доносится низкий гул множества голосов, но снаружи — только мы и стражники. Чудовищных размеров дворец сложен из серого камня и стоит на утесе над океанскими волнами.

Меня как-то совсем не тянет в эти бездонные воды. К счастью, мне туда и не надо. С меня хватило одного-единственного купания в речке. Да и Бату здесь нет — кто меня будет вытаскивать?

На сердце становится тяжело. Надеюсь, Бату убежал подальше от Брайра и от колдуна. Пусть мой брат-дракон будет жив и здоров.

Дворец Белладомы не похож на дворец в Брайре — ни сада, ни причудливых изгородей. Перед дверями простирается заросшая травой полянка, вся в лужах и ямках с застоявшейся водой. Кое-где торчат скелеты деревьев. Ну конечно, пресной воды нет, почвы нет — что тут может вырасти? Как здесь вообще люди живут? Это самое высокое место во всем городе, и, если соленая вода добралась даже до него и натворила дел, каково же тогда пришлось простым людям? Я вздрагиваю. Тогда понятно, почему они чихать хотели на то, что Энсель делает с чужими девочками.

Высокий дворец выглядит внушительно, но являет собой полную противоположность дворцу Брайра. В моем родном городе дворец изнутри и снаружи отделан мрамором, в Белладоме — сложен из серого крошащегося известняка, который чуть не рассыпается и дрожит на ветру. В Белладоме повсюду холод. Уныние. Одиночество. Смерть.

Тысячью маленьких паучков наползает ужас. И в этот город без души, пристанище несчастных и обиталище океанского чудища я посылала девочек из Брайра.

Рен толкает меня вверх по ступеням. Неужели стражники все еще на нас глядят? Вряд ли. Сердце окончательно падает. Даже если мы спасем девочек, дружбу нашу уже не спасти. И не важно, кем я была раньше.

Важно только то, что я сделала в этой жизни.

Хотела бы я, чтобы имя и облик моей сестры будили во мне ту же приязнь и заботу, что в Рене. Он знает Делию и тревожится о ней так, как я пока не могу. Не могу, покуда не обрету свои потерянные воспоминания. Они возвращаются, но слишком медленно. Наверное, та белокурая маленькая девочка, которую я видела, была Делия, но больше она в моих видениях не появлялась.

У дверей дворца нас встречает еще один стражник и с интересом на нас глазеет. По сравнению с теми, что у ворот, он кажется тщедушным, но все равно превосходит размером нас с Реном обоих вместе взятых.

— Обед для Сонзека. К королю, — говорит Рен так резко, что я вздрагиваю. От улыбки и кивка стражника становится еще хуже.

Он открывает дверь:

— В тронную залу — прямо.

Рен ведет меня вперед. Взгляд стражника жжет спину. Почему стража служит своему злому королю? Колдуна у них нет, порабощать их волю некому. Сколько злобы в сердцах обитателей этого замка!

Внутри дворец так же уныл, как и снаружи. Серый камень, и только. Но вот мы добираемся до той части дворца, в которой живет король.

Ну, то есть я думаю, что он тут живет, потому что только здесь появляется что-то хотя бы отчасти похожее на домашний уют. Стены увешаны тканными золотом гобеленами, в каждом углу стоят доспехи. Вдоль длинной приемной выстроились вазы на затейливых столиках и статуэтки из диковинного мрамора. Серебряные канделябры начищены. Тут и там прохаживаются люди в пышных нарядах, а слуги в тусклых однообразных одеждах уступают им дорогу. Придворные глазеют на нас с любопытством, и я, пересекая приемную, чувствую на себе их взгляды. Когда мы достигаем противоположной стены, дыхание у меня сбивается.

Вот так, наверное, выглядел когда-то Брайр — когда там жили король, и королева, и Делия, и я-прежняя. Когда город еще не был брошен на растерзание безжалостной лозе. Когда я еще не была чудовищем.

За полуоткрытой дверью все — золото и серебро. Вощеный паркет красного дерева. Скользящие по паркету яркие шелковые юбки.

Рен дергает за веревку, и только тут я понимаю, что стою открыв рот.

— Как красиво, — шепчу я.

Рен упорно смотрит вперед. За спиной слышится хихиканье, ему вторят новые голоса. Щеки у меня вспыхивают, и я напоминаю себе, что должна молчать.

Мы уже на пороге, но покуда не вышли на свет. Какой поразительный контраст между великолепием этой залы и царящим во дворце запустением! Словно король устроил все только для себя — и для своих придворных, — и совершенно не беспокоится о том, что творится у него за дверью.

— Вы желаете аудиенции у его величества? — перед нами возникает импозантный мужчина. На нем белый шелковый колет с золотым шитьем и плащ в тон наряду. Наряд выгодно оттеняет его темные волосы — и меч на поясе.

— Да, — отвечает Рен и крепче сжимает веревку.

Мужчина улыбается, но ничего веселого в его улыбке нет. Во взгляде и в манерах его есть что-то от хищника. Во мне просыпаются инстинкты.

— Что ж, следуйте за мной.

Рен решительно идет за мужчиной, ступает в залу, шагает сквозь разноцветную толпу. Я иду следом, не дожидаясь, пока он дернет за веревку. Из приёмной за нами следом входят придворные, и процессия приобретает несколько официальный вид. Толпа ахает и расступается. Вокруг туманом клубится шепот. Прекращается танец, музыканты опускают скрипки. Дородный мужчина на черном мраморном троне разглядывает нас с недовольным видом.

Мы помешали ему развлекаться. Сердце бьется где-то в горле. Мы подходим ближе. Каких-нибудь несколько метров, а кажется, будто мили. Под испепеляющим взглядом короля я съеживаюсь, но Рен стоит как ни в чем не бывало..

Мужчина в белом останавливается перед троном. Странный у них все-таки король. Только и есть что нос, уши да одутловатые щеки.

— Ваше величество, — кланяется мужчина, — эти дети просили у вас аудиенции.

Нависшую тишину прерывает смешок из толпы, тотчас же стихающий под острым взглядом короля.

— Ты кто такой, черт тебя подери? — презрительно спрашивает Рена король.

Придворные хихикают.

— Меня зовут Рендалл.

Король хрюкает, а потом еще с большим раздражением машет в мою сторону:

— А это кто?

— Обед для Сонзека.

Я невольно вздрагиваю. Король потирает подбородок, раздумывая над словами Рена. Руки у меня холодеют, ладони становятся влажными, и я изо всех сил удерживаю рвущиеся на свободу когти. Нельзя, никак нельзя, чтобы король увидел во мне что-то нечеловеческое.

Он поймет, что я чудовище. А уж такой человек, как он, найдет чудовищу самое что ни на есть гнусное применение.

— Где ты ее взял? — Глаза у него холодные и маленькие, как бусинки.

На лице у меня против воли проступает презрение.

— В Брайре, — отвечает Рен.

В зале наступает тишина.

— Да ну? — В глазах короля зажигается искренний интерес. — Что, правда?

Рен фыркает:

— Разумеется. Сам лично увел ее из города несколько дней назад.

— А что хочешь взамен? — Глаза Энселя суживаются.

Рен сглатывает, впервые выдавая терзающую его тревогу. В чем дело? Мы же все отрепетировали много раз, пока сидели в подземелье.

— Хочу обмен. Меняю эту девчонку на ту, которую вы держите у себя.

Глаза у меня становятся круглые. Мы так не договаривались. Он должен был запросить сто золотых монет, купить на них повозку побольше и все необходимое, а потом ждать, пока я незаметно выведу девочек.

Внутри у меня все сжимается. Рен хочет спасти Делию, и только. Ему все равно, что станется со мной.

Он больше не притворяется. Он готов обменять меня на мою сестру-человека. В грудь вонзается клинок панического ужаса, лезвие предательства.

Король жестом отсылает лакея в серой ливрее. Тот исчезает в коридоре за троном.

— Девчонку за девчонку, значит? — Король смеется, и я чувствую, что вот-вот сорвусь. — Ишь, деляга! Ну, давай поглядим…

Вводят девочек. Их так много. Неужели это я их всех унесла из города?

Когда входит Делия, лицо Рена светлеет.

— Какую тебе? — спрашивает Энсель с ноткой веселья. Придушила бы его за такие штучки. — Влюбился, что ли?

Рен делает вид, что подолгу рассматривает каждую девочку, ходит туда-сюда вдоль шеренги, словно выбирает пару для танца, а не девочку, которой он спасет жизнь.

— Вот эту. — Он показывает на Делию.