Том 3. Последний из могикан, или Повесть о 1757 годе - Джеймс Купер

— Хейуорд, я не могу спокойно смотреть издали, как мой отец подвергается опасности! —- встревожилась неустрашимая девушка.— Пойдем к Монкальму и попросим пропустить нас. Он не решится отказать в этом дочери своего противника.

-— Вы вряд ли доберетесь до палатки француза, сохранив волосы на голове,— оборвал Кору разведчик.— Будь у меня хотя бы одна из множества пустых лодок, что качаются вдоль того берега, можно было бы еще попробовать... Э! Стрельба-то скоро кончится: опускается туман, и день вот-вот превратится в ночь, а стрела индейца станет опаснее, чем самая тяжелая пушка. Словом, если вы готовы идти за мной, я попробую прорваться: мне хочется попасть в лагерь хотя бы для того, чтобы разогнать этих псов-мингов, которые хозяйничают вон в том березняке.

— Мы готовы! — твердо ответила Кора.— Ради возвращения к отцу мы пойдем на любой риск.

Разведчик повернулся к ней и с откровенно одобрительной улыбкой сказал:

— Хотел бы я иметь под началом тысячу молодцов, сильных, зорких и так же мало боящихся смерти, как вы! Тогда я еще до конца недели загнал бы этих безмозглых французов обратно в берлогу, и взвыли бы они у меня, что твои собаки на сворке или стая голодных волков! Но пошевеливайтесь!— добавил он, обращаясь к остальным.— Туман наползает так быстро, что у нас еле-еле достанет времени спуститься в долину и воспользоваться им как прикрытием. И запомните: если со мной что-нибудь случится, держитесь левой щекой к ветру, а еще лучше — не отставайте от могикан. Они-то уж и днем и ночью дорогу найдут.

Соколиный Глаз махнул рукой, сделав своим друзьям знак следовать за ним, и быстро, хотя осторожно начал спускаться по крутому склону. Хейуорд помог сестрам, и уже через несколько минут маленький отряд очутился у подножия горы, на которую только что взобрался с таким мучительным трудом.

Следуя за разведчиком, путники вскоре выбрались на равнину почти напротив ворот в западной куртине форта; до них от места, где остановился разведчик, поджидая Дункана с девушками, было сейчас каких-нибудь полмили. Быстрая ходьба и сравнительно легкая дорога помогли путникам обогнать густой туман, наползавший с озера, и им пришлось простоять на месте до тех пор, пока он не окутал своим плотным плащом лагерь противника. Могикане воспользовались остановкой и выскользнули из лесу, чтобы осмотреть местность. Разведчик последовал за ними, держась, однако, на некотором расстоянии: ему важно было поскорей получить сведения, которые добудут его друзья, и, хотя бы поверхностно, самому ознакомиться с обстановкой.

Он быстро возвратился, весь багровый от злости, излил свое недовольство в малоизысканных выражениях и добавил:

— Хитрый француз выставил дозор прямо у нас на пути. Там и белые и краснокожие. В таком тумане угодить им в руки ничуть не труднее, чем проскользнуть незамеченными.

— Нельзя ли сделать крюк и обойти дозор, а когда опасность минует, снова вернуться на тропу? — спросил Хейуорд.

— Кто, хоть раз сойдя в туман с дороги, может сказать, где и когда надо повернуть, чтоб вновь выйти на нее? Туман на Хорикэне — это вам не колечки из трубки мира или дымок костра, разведенного для защиты от мошки.

Не успел Соколиный Глаз договорить, как прогремел пушечный выстрел, в чащу вкатилось ядро, ударилось о ствол дерева и, задержанное этим препятствием, срикошетировало об землю. Почти одновременно с этим страшным вестником смерти появились, словно его верные спутники, оба могиканина, и Ункас поспешно начал что-то объяснять на делаварском наречии.

— Возможно, ты и прав, мой мальчик,— проворчал разведчик, когда индеец умолк.— Смертельную лихорадку настойкой от зубной боли не вылечишь. Пошли! Туман надвигается.

— Стойте! — крикнул Хейуорд.— Сперва объясните, на что вы надеетесь.

— Объяснить нетрудно, надеяться же почти не на что, хотя даже это все-таки лучше, чем ничего. Вот перед вами ядро,— прибавил разведчик, толкая ногой уже безвредный снаряд.— По пути из форта оно взбороздило землю, и в случае, если все остальные приметы потеряются, мы отыщем эту борозду. Но довольно слов! Следуйте за мною, не то туман рассеется на полдороге, и мы станем мишенью для обеих армий.

Хейуорд сообразил, что теперь в самом деле наступила критическая минута, когда действия нужней слов, схватил девушек за руки и потащил их вперед, стараясь не терять из виду разведчика, чья фигура смутно вырисовывалась впереди. А еще через несколько минут всем стало ясно, что Соколиный Глаз отнюдь не преувеличивал густоту тумана: путники не прошли и двадцати ярдов, как перестали различать друг друга в окутавшей их влажной пелене.

Сделав небольшой крюк влево, они опять повернули направо и прошли уже, по мнению Хейуорда, чуть не половину расстояния, отделявшего их от дружественной крепости, как вдруг футах в двадцати раздался резкий окрик:

— Qui va la? [22]

— Не останавливайтесь! — шепотом бросил разведчик, опять беря влево.

— Не останавливайтесь! — повторил Хейуорд, когда снова раздался окрик, подхваченный теперь целой дюжиной угрожающих голосов.

— C'est moi [23],— крикнул Дункан, скорее волоча, чем ведя за собой спутниц.

— Bete! Qui moi? [24]

— Un ami de la France [25].

— Tu m'as plus l'air d un ennemi de la France. Arrete! Ou pardieu je te ferai ami du diable. Non? Feu, camarades, feu! [26]

Приказ был немедля выполнен, и вспышки полусотни выстрелов прорезали туман. К счастью, цель была плохо видна, и пули прошли в стороне от беглецов, хотя так близко от них, что неопытному слуху Давида и девушек показалось, будто они просвистели у них над самым ухом. Снова раздались окрики, сопровождаемые отчетливо слышным приказом не только стрелять, но и пуститься в погоню. Когда Хейуорд наспех объяснил разведчику смысл этих криков, Соколиный Глаз остановился, быстро принял решение и твердо объявил:

— Дадим по ним залп. Они решат, что наши пошли на вылазку, и либо отступят, либо подождут подкрепления.

План был хорош, но цели не достиг. Едва французы услышали ответные выстрелы, равнина словно ожила, и на всем ее протяжении, от берегов озера до самых дальних границ леса, затрещали мушкеты.

— Так мы накличем себе на голову всю их армию и доведем дело до приступа! — бросил Дункан.— Вперед, вперед, друг мой, если дорожите нашей жизнью и своей собственной.

Разведчик охотно последовал бы этому совету, но из-за поспешности марша, сумятицы и частых поворотов сам потерял направление. Напрасно поворачивал он к ветру то одну, то другую щеку — обе одинаково ощущали прохладу. В эту трудную минуту Ункас напал на борозду от пушечного ядра там, где оно разметало три стоявшие друг возле друга муравейника.