Арийский миф III рейха - Андрей Васильевич

Поначалу Гитлер тоже не был сторонником «максимальной программы решения еврейского вопроса» и учета «еврейских метисов», на чем настаивало руководство РуСХА и РПА, Гитлер считал, что надо следовать форме, изложенной в Законе «О защите немецкой крови», то есть понятию «абсолютный еврей». Впрочем, когда на Нюрнбергском съезде 1935 года («Съезде свободы») он возвестил о расовых законах, он уже начал менять свою точку зрения. Объявленные законы лишь для проформы выносились на рассмотрение рейхстага. 15 сентября 1935 рейхстаг на своем чрезвычайном заседании единогласно принял Имперский Закон «О флаге», Имперский Закон «О гражданстве» и Закон «О защите немецкой крови и немецкой чести». Эти три закона стали самым решающим шагом на пути лишения евреев гражданских прав в Германии. Кроме этого, они уточняли, кто в Третьем рейхе считался евреем.

Имперский Закон «О гражданстве» делал принципиальные различия между «гражданином» и «имперским гражданином». Последние должны были иметь «немецкую или родственную кровь». В Законе вообще почти не упоминались евреи. Речь шла о «гражданах», которые были существенно ущемлены в своих правах. Например, Закон «О защите немецкой крови» запрещал браки между «гражданами» и «имперскими гражданами», что фактически означало запрет браков между евреями и немцами. То же самое относилось и к внебрачным половым сношениям, которые преследовались по закону, и к найму прислуги из числа «граждан» в дома «имперских граждан». Наконец, евреям было запрещено ношение значков и повязок со свастиками, а также ношение имперских цветов (черно-белокрасный), что регулировалось Законом «О флаге». Но сами эти законы абсолютно не уточняли, какие ограничения распространялись на «еврейских метисов», равно как не уточнялось, кого считать таковыми,

Ясность в этот вопрос была внесена 14 ноября 1935 года, когда свет увидело Первое дополнение к Имперскому Закону «О гражданстве». В этом документе говорилось, что евреями в соответствии с буквой Нюрнбергских законов считались «абсолютные евреи» и люди, являющиеся евреями на 3/4, то есть те, у кого среди бабушек и дедушек было три или четыре еврея. Полуевреи признавались евреями только в отдельных случаях. Полуевреев немецкого гражданства — людей с двумя еврейскими бабушками и дедушками — также часто обозначали как «метисов первой степени». Они рассматривались в качестве «евреев» согласно Нюрнбергским законам, если они

продолжали исповедовать иудаизм или же сочетались браком с «абсолютными евреями». Но в большинстве случаев полуевреи приравнивались к «еврейским метисам», то есть к тем, кто имел одного еврейского предка во втором колене. Данная категория людей до особых распоряжений считалась приравненной к немцам.

Принятие «мягкой» формы Закона «О защите немецкой крови» и данное в Первом дополнении определение «еврейских метисов», которые приравнивались в правах к немцам, стало своего рода оскорблением для расовых экспертов РуСХА. Еще в 1934 году во время декабрьского обсуждения эсэсовцы настаивали на том, чтобы приравнять их к евреям, выделив в отдельную категорию. Не было принято в расчет предложение о том, чтобы прослеживать родословную до 1800 года, дабы квалифицировать лицо в качестве «метиса». Когда на свет появились такие понятия, как «метисы первой и второй степени», «гражданин» и «имперский гражданин», эксперты из Главного управления по вопросам расы и поселений сочли, что под угрозу была поставлена вся прежняя расово-политическая деятельность, осуществлявшаяся в Германии. Это было горьким уроком для радикальных романтиков от расизма,

До сих пор остается неясным, общались ли представители РуСХА и РПА с Гитлером накануне партийного съезда, где он огласил Нюрнбергские законы. Не исключено, что их просто не допустили до фюрера, дабы устранить их предельно идеологизированное влияние. К тому же свою руку к подобному повороту дел могли приложить представители экономических структур, которые не были заинтересованы в антисемитском экстремизме. Если верить мемуарам Лёзенера, который работал в свое время расовым референтом, то Гитлер вел переговоры накануне съезда партии преимущественно с Имперским руководителем врачей Вагнером, который был поборником драконовских мер в отношении евреев. Вне всяких сомнений, Вагнер ходатайствовал перед фюрером о радикальном варианте «решения еврейского вопроса». Почему Гитлер не принял его точку зрения, ответить представляется затруднительным.

После «Съезда свободы» руководитель Расово-политического управления Вальтер Гросс срочно созвал совещание, на котором должно было обсуждаться практическое применение «Нюрнбергских законов», о чем были уведомлены и представители РуСХА. Показательно, что от РуСХА на этом мероприятии присутствовал доктор Шлёссер, звание которого было всего лишь штурмман СС. Его должность была также невелика — начальник отдела в Родовом

управлении РуСХА. Вальтер Гросс докладывал о новом в «еврейском законодательстве» и пытался разъяснять присутствующим политику фюрера, прежде всего в «вопросе метисов». После этого Шлёссер зачитал свой доклад, который был посвящен преимущественно внутриполитическим и экономическим причинам принятия Нюрнбергских законов. Свое выступление он закончил выводом о том, что надо усилить пропагандистскую деятельность, дабы избежать какой-либо клеветы со стороны «еврейских метисов», которые впоследствии должны были быть ассимилированы (достаточно странное заявление для расового эксперта из СС). Это заключение он мотивировал следующим образом: «Германия должна быть сильной и в политическом, и в экономическом смысле. Она должна обладать соответствующим вооружением. Небольшой привилегированный слой метисов может оказаться вредным при достижении этих целей, а потому их надо ассимилировать, начиная прямо с этого момента. Наряду с этим нужно обращать внимание [здесь он по большей части повторял речь Имперского министра экономики и Президента Имперского банка Щахта на то, чтобы слишком жесткий курс в отношении евреев не имел бы нежелательных экономических последствий, а именно сокращения объема экспортируемых товаров». Предлагалось даже воздержаться от бойкота еврейских предприятий, так как евреи должны были иметь экономическую основу для существования. Напротив, нужно было подчеркивать положительные результаты принятого закона. Написанный от руки протокол совещания заканчивался словами: «Очень важно, чтобы поглотили их [метисов], а не отторгли».

В глазах эсэсовских экспертов партийное намерение проводить в жизнь ассимиляцию «еврейских метисов» означало разбавление «немецкости» кровью «инородных элементов». Подобное начинание, как ни странно прозвучит, было только на руку Гиммлеру и руководству Главного управления по вопросам расы и поселений. Оно решило ответить на «либеральный» закон ужесточением критериев для отбора в СС, которые в данной ситуации воистину должны были превратиться в форпост расово чистой Германии. Вырисовывалась вполне реальная перспектива превращения.эсэсовцев и «новых крестьян» в расово-биологическую элиту Третьего рейха. В докладе Шлёссера открытым текстом говорилось: «СС должны стать родовым союзом, который сплотит в себе самую ценную часть нашего народа. Это должно происходить в условиях воинской подготовки и четкой мировоззренческой ориентации. Перед этим союзом стоят достаточно четко обозначенные задачи, главной из которых является сохранение хорошей крови нашего народа».

С другой стороны, Шлёссер не испытывал никаких иллюзий относительно изменения курса в «решении еврейского вопроса». Он не коснулся практической стороны расового отбора в СС. Что касается «новой политики» в немецком обществе в целом, то никто не ставил под сомнение решение фюрера. Но даже учитывая то, что расовым экспертам не удалось отстоять свою точку зрения и радикальный курс не был взят Гитлером на вооружение, все равно они добились своей цели. Несмотря на все законы, в Германии нарастала антисемитская истерия. Первые ее признаки стали очевидными уже накануне «Съезда свободы». Иными словами, расовые эксперты СС и партийные идеологи все равно продолжали оказывать давление на общественность. Они по-своему трактовали возможность «решения еврейского вопроса».

Для развития Главного управления по вопросам расы и поселений большое значение имел тот факт, что в 1934—1935 годах общественность впервые заговорила о возможности «решения еврейского вопроса» и «вопроса метисов». Ведомство, которое начинало с расовых критериев отбора эсэсовцев и поиска подходящих супруг» смогло сделать решающий шаг на пути к формированию элитарного сознания в СС. Первой ласточкой этого процесса была идея об; Имперском Законе «О крестьянских наследуемых дворах», который предполагал пресловутое доказательство арийского происхождения. Эта опосредованная связь между СС и крестьянством была? обоснована не только с идеологической, но и с практической стороны: Вальтер Дарре являлся одновременно и Имперским руководителем крестьян, и начальником Главного управления по вопросам расы и поселений. Кроме этого, он выступал и как расовые идеолог, и как инициатор аграрных поселений. Он был един в двух ролях — теоретика и практика.