Безумно горячий - Тара Янцзен

Он не решился зайти так далеко, чтобы сказать, что он стоит больше тысячи долларов в день. Дилан сделал ему очень щедрое предложение, но ведь он покупал не только экспертизу, но и науку. Вся эта операция на складе в Лафайетт была крайней секретной. Кроме агентов ФБР там время от времени появлялись и другие военные, большую часть времени посвящавшие тому, чтобы выглядеть серьезно и вести себя бесцеремонно. Он определенно мог сказать, что так и не понял, завершили ли они свою операцию или нет. Но в последние пару дней атмосфера сильно изменилась от «красной тревоги» до «вечеринка окончена», и он в основном был предоставлен самому себе.

– Не отключайся, дедушка. – Она сильнее сжала его руку, и ее голос вернул его к реальности. – У нас огромные неприятности из-за тех костей, которыми тебя попросил заняться Дилан Харт, и мне нужно знать, не нашел ли ты чего.

Вот именно. Его разум очистился одной сияющей вспышкой.

– Да! – Широкая ухмылка изогнула губы. – Я кое-что нашел. Кое-то выдающееся. – В его тоне сквозило радостное возбуждение. – Реган… – Он наклонился, голос его снизился до шепота. – Там было гнездо, гнездо Тарбозавра, настоящего монгольского монстра. Все есть: полностью развитый эмбрион, пробитая яичная скорлупа, пара невредимых яиц, и я уверен, что это Тарбозавр. Когда я вскрыл гипс, эта штука пахла как пустыня Гоби. Песок, ветер, жара – все было там. Другие окаменелости не вызывали таких ощущений, но эта – особенная. Череп внутри яйца принадлежит хищнику: у него острые зубы, и формы он как у Тираннозавра Рекса.

Она еще сильнее сжала его руку, полностью потеряв дар речи. Он понимал. Сказанное им было таким же возможным, как четырехкаратный бриллиант в коробке из-под хлопьев.

Он замер на секунду, его мысли зацепились за что-то, но через мгновение все прошло, и его внимание вернулось к Реган, которая явно пребывала в шоке. Его улыбка стала еще шире, почти сравнялась размером с ее округлившимися глазами.

– Гнездо… гнездо Тарбозавра? – наконец выпалила она. – Бог мой, ты исчезаешь на две недели и появляешься с гнездом Тарбозавра? С видимым эмбрионом?

– Да, да, я знаю, – сказал он, все еще возбужденный, несмотря на ее явное сомнение. Черт, да кто бы мог мгновенно поверить в такую находку? – Но оно здесь, Реган, и оно настоящее.

Этого было достаточно для головокружения. У него во всяком случае голова кружилась – могучий хищник Мелового периода, которого он так хотел, появился из неоткуда и ждал его на складе в Лафайетт? В науке случались открытия, но это было из разряда тех, что попадали в книги и могли вновь поставить молодого доктора Хоуску на цыпочки.

– Монголия, – прошептала она, голос ее наполнился трепетом. – Дедушка, это потрясающе. Боже мой. Монгольское гнездо Тарбозавра здесь, в Денвере?

Да, он был уверен. Может, он и был старым и забывчивым, но ради всего святого, уж Уилсон-то МакКинни точно узнал бы хищника Мелового периода.

Она ухмыльнулась ему: улыбка растянулась от уха до уха. Потом так же внезапно, как и появилась, она исчезла. Она тихо выругалась, поднялась на ноги и отступила к кровати.

– Что не так?

– Ну, – уклонилась она от ответа, растягивая слова, пока не остановилась и не повернулась к нему. – Нам ведь придется вернуть их, так?

Ну, да, вероятно, в конце концов. Окей, естественно, когда-нибудь… но не сейчас. Они пока даже не знали, кому именно их возвращать, и было еще кое-что, что ей необходимо узнать.

– Еще кто-нибудь знает, что ты обнаружил? – спросила она, прерывая поток его мыслей, и на секунду он замешался. Он пока не сказал, что еще нашел.

Или сказал?

– Ты не говорил Кристиану Хокинсу?

Он покачал, по крайней мере, зная ответ на этот вопрос.

– Хокинса почти не было рядом, а я должен отчитываться перед Диланом, но Дилан… уехал. – Это он знал. Дилан уехал, так что он придержал свой отчет, но частично записал его, ту часть, что была о Тарбозавре. Он нашел его только два дня назад, когда большинство агентов ФБР уже отбыли после отъезда Дилана. Часами рядом с ним не было никого, с кем бы он мог поделиться новостью. Потом объявился Хокинс, но у них почти не оставалось времени поговорить, потому что вслед за ним прибыл другой ФБРовец.

Они по большому счету предоставили его самому себе, а сегодня утром он нашел у Тарбозавра кое-что еще. Кое-что… странное.

– Дедушка? – Реган снова была рядом и трясла его за колено, чтобы привлечь внимание.

В этом-то и была чертова проблема. Его внимание по-прежнему рассеивалось.

Он сосредоточился на ней, гадая, что могла ее расстроить. Он ведь только что поделился с ней отличными новостями.

– Дедушка, мне сейчас нужно уйти, но ты здесь будешь в полной безопасности. Мне нужно проверить Никки, удостовериться, что с ней все в порядке. Мы обе будем сегодня ночью в отеле Сауферн Кросс. Позвони мне, если понадоблюсь, и я вернусь. Надеюсь, завтра мы сможем вернуться домой.

Вот куда он хотел поехать – домой. Работа вызывала стресс: все эти люди зависели от него, нужно было работать по графику, постоянно участвовать в окружающей его суматохе, отвечать на их чертовы вопросы. Отказаться от вождения тоже было не легко. На самом деле, его этот факт до смерти напугал. Если он не может водить машину, что же с ним будет? Он станет стариком, намертво привязанным к дому? Выброшен в мусорку в семьдесят два?

– Нам нужно поехать в отпуск, – сказал он, озвучивая неожиданно пришедшую в голову мысль. – Взять деньги, которые я заработал и просто уехать. – Вот это ему нравилось – просто взять и сорваться с места, путешествовать то здесь, то там, все посмотреть. Он не хотел от этого отказываться. – Может, нам втроем стоит поехать в Рэббит Вэлли на месяц. – От одной этой мысли он почувствовал себя легче, моложе.

– Конечно, дедушка, – ответила Реган, будучи не в состоянии сказать что-то иное, даже понимая в глубине души, что лжет.

Боже, она всегда была для него настоящим разочарованием, но больше всегда на свете она ненавидела лагерь в маленькой палатке на стоградусной жаре посреди штата Заброшенное Нигде, США с десятигаллонным контейнером чуть тепловатой воды, который приходилось тащить с собой сорок миль. Ни душа, ни туалета, ни раковины, ни кровати, ни прохлады, но куча песчаной гальки, мух и обжигающего кожу солнца – этот список можно было продолжать и продолжать.

Ее родителям такая жизнь была по вкусу, и они проводили ее в пустынях или джунглях. Она, видимо, была чем-то вроде генетического атавизма, связанного с давно потерянным предком, который предпочитал проводить дни в спа-салонах. Отпуск – это Карибы, Гавайи, неделя в Нью-Йорке.