Игра судьбы - Скарлетт Сент-Клэр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через мгновение он выдавил из себя свирепую улыбку.
— Что ж, тебе, наверное, понравилось бы спать со мной, но я тебе определенно не нравлюсь.
Он едва заметил ужас на ее лице, прежде чем исчезнуть.
Она была права — он был ублюдком.
Глава XVIII
три луны
Аид стоял перед оккультным магазином, известным как «Три Луны». Именно там Геката уловила запах магии, используемой на верфи Посейдона. Рядом с ним была Геката, которая выглядела как член культа, одетая в черный шелковый плащ с капюшоном. Они оба смотрели на изображение на витрине магазина — полную луну в обрамлении двух полумесяцев. Это был символ Гекаты, и у него было множество значений, ни одно из которых не было представлено человеком, который управлял магазином — Василисом Ремесом, Магом.
Маги были смертными, которые, как правило, практиковали черную магию и плохо, часто создавая хаос, который Гекате приходилось подавлять.
— Скажи мне, что ты привел меня сюда, чтобы проклясть этого смертного, — с надеждой сказала Геката, взглянув на Аида.
Губы Аида скривились.
— Только если ты будешь очень хороша.
Он прошел мимо нее и вошел в магазин. Как только он это сделал, над головой раздался колокольчик, и откуда-то из темноты донесся голос:
— Буду с тобой через минуту!
Аид и Геката обменялись взглядами.
— Отличное обслуживание клиентов, — прокомментировала она и начала осматривать магазин, морща нос на ходу.
— Это место воняет темной магией.
Аид тоже чувствовал этот запах. Пахло горелой плотью и чем-то… металлическим. В магазине было темно. Большое окно с символом Гекаты было покрыто темной
краской. Единственным источником света служили черные свечи разной высоты. Аид мало что знал о колдовстве, но он знал, что эти свечи обычно использовались для
защиты, что заставило его задуматься, от чего именно Василис Ремес нуждался в защите… ну, кроме них.
С другой стороны, возможно, Маги держали магазин в темноте, чтобы скрыть хаос. Это была развалина, заставленная ящиками с камнями и кристаллами всех форм и размеров, книгами, которые были разложены неорганизованно и засунуты во все открытые уголки. Там были колдовские куклы и атамы, флаконы с маслами и прахом, и…
— Голубиная кровь, — сказала Геката.
Аид посмотрел на богиню, которая несколько мгновений назад была в другом конце комнаты. У них было соревнование, которое продолжалось несколько лет. Выигрывает тот, кто первым подкрадется и напугает, и получит приз в день победы.
Он приподнял бровь.
— Я знаю, что ты пыталась напугать меня.
— Сработало? — спросила она.
Аид наклонился еще немного, намеренно говоря: — Нет, — прежде чем вернуться к ряду флаконов, кивнув в сторону того, в котором была красно-черная кровь.
— Для чего это используется?
— В основном любовные заклинания, — ответила она.
Аид должен был догадаться. Голубь был символом Афродиты, а любовь ее конёк. Это был пример того, почему Маги были так опасны — они пытались получить силу богов, обычно в гнусных целях и с катастрофическими последствиями.
— Она также используется для скрепления пактов и обещаний, — сказала она. — Плохо, что они не могут добывать благосклонности.
— Хм, — согласился Аид, когда заметил, что Геката напряглась. Что-то привлекло ее
внимание.
— В чем дело?
Богиня пересекла комнату, приближаясь к прилавку. Аид последовал за ней, сначала с любопытством, а затем в ужасе от того, что он увидел. На стене за прилавком был вмонтирован ряд полок, на которых, словно ценные вещи, были выставлены сморщенные руки. У каждого в пальцах была зажата свеча.
— Геката.
Аид тихо произнес ее имя.
— Что это такое?
— Руки Славы, — сказала она. — Традиционно это руки повешенных жертв.
Они обменялись взглядами; в Новой Греции больше не вешали людей. Если Аид должен был догадаться, эти руки из могил.
— Говорят, что те, у кого они есть, могут обездвижить любого.
Это было богохульное оружие, которое могло причинить много вреда, если его отдать не тому человеку.
Как раз в этот момент из занавешенного дверного проема за прилавком, спотыкаясь, вышел полный мужчина. Он не смотрел в их сторону, когда вытирал ладони о свои черные одежды, что Аид нашел тревожным.
— Могу я вам помочь?
Его голос был пронзительным скулящим, и у Аида мелькнула мысль, что он будет раздражать во время пыток.
— Ты можешь начать с того, что расскажешь нам, где прячется Сизиф де Эфира, — сказал Аид.
Голова Мага резко повернулась к ним, маленькие глазки расширились на его пухлом, желтоватом лице. Он неуклюже споткнулся и упал на что-то, спрятанное в тени за его столом. Через мгновение он снова вскочил, пытаясь дотянуться до одной из рук, висевших на стене. Когда он, наконец, стащил ее с места, он держал ее высоко, дрожа.
— Не подходите!
Аид и Геката обменялись взглядами.
— Я обладаю силой богов!
Его голос дрогнул, и он сплюнул, когда заговорил.
— Пагома!
На мгновение воцарилась тишина, когда Маги поняли, что он совсем не так силен, как два бога перед ним.
— О, драгоценный смертный, — сказала Геката, и сладкий тон ее голоса противоречил ее прищуренным глазам. Сморщенная рука, которую он держал в воздухе, распалась, за ней последовали остальные на его полке.
— Ты будешь угрожать мне, когда это мой символ, который ты изобразил на своем магазине?
В этот момент голос Гекаты изменился, приобретя искаженные нотки, и Василис съежилась, прижавшись к стене и дрожа. Не часто Аиду доводилось быть свидетелем гнева Гекаты, и он должен был сказать, что ему нравилось видеть огонь в ее глазах.
— Ты никогда не познаешь силу богов.
Воздух всколыхнулся от магии Гекаты, погасив горящие свечи, и хотя Аиду хотелось бы увидеть кульминацию гнева богини, ему также нужен был Маг, живой и способный говорить.
— Ты закончила пугать смертного? — спросил Аид.
— Подожди своей очереди, — сказала она.
— Теперь моя очередь.
Аид бросил на нее многозначительный взгляд, который говорил: «помни, зачем мы пришли сюда».
— Если вы спорите о моем предстоящем наказании, тогда я действительно предпочел бы остаться с леди Гекатой, — сказал Маг.
— Ты не можешь выбирать, кто тебя накажет, смертный, — огрызнулся Аид. — У тебя много наглости, угрожать богам. Не говоря уже об этом богохульном бизнесе, которым ты занимаешься.
— Я запаниковал, — сказал
