Рыжая невеста - Мэгги Осборн

— Как шелк, — пробормотал он.

Фокс было рассмеялась, но, увидев его взгляд, осеклась. Внутри началась дрожь, которая, как она поняла, предвещала взрыв и землетрясение.

Он обнял ее и начал целовать, возбуждая в ней горячее желание. Поцелуи следовали один за другим. Она никогда еще не прикасалась к языку мужчины, но сейчас она сделала это, и ее словно молнией ударило. Она почувствовала вкус кофе и табака и чего-то еще, сладкого, и вся погрузилась в эти новые ощущения.

У обоих уже сбилось дыхание, когда Таннер начал стягивать с нее узорчатый жилет. Глядя ей в глаза, он отбросил его в сторону и расстегнул первую пуговицу рубашки.

— У меня везде веснушки. — Фокс сглотнула.

— Я уже догадался. — Он расстегнул еще несколько пуговиц, коснувшись при этом ее груди.

Никто не раздевал ее с самого детства. Поэтому сейчас она чувствовала себя как-то странно. Просто сидела и позволяла ему расстегивать рубашку, не зная, что делать с руками.

— Я тоже должна расстегивать твою рубашку?

— Если хочешь. — Нагнувшись, он поцеловал ее шею. Ворот был открыт, и был виден край сорочки. Она отдала бы десять лет жизни за крошечный кусочек кружевной отделки.

Обрадовавшись, что может занять руки, она начала дрожащими пальцами расстегивать его рубашку. Ее вдруг захлестнуло непреодолимое желание еще раз увидеть волосы на его груди. Когда грудь обнажилась, она провела по ней ладонью и с шумом выдохнула. Волосы были мягче, чем она ожидала, а кожа — о Господи! — кожа была горячей.

Когда он снял с нее рубашку, он долго смотрел на нее с таким выражением на лице, что она поняла: он не разочарован. Поэтому она осмелела, стянула с его плеч рубашку и подождала, пока он освободится от рукавов. Его тело оказалось упругим и мускулистым. Впрочем, она так и думала.

Она ожидала, что он снимет с нее сорочку, а он развязал тесемку, поддерживавшую ее брюки, а потом начал расстегивать пуговицы ширинки. У нее мурашки побежали по всему телу и закружилась голова.

Смеет ли она? Решив, что смеет, она негнущимися пальцами расстегнула ремень и верхнюю пуговицу его брюк. При этом она слегка коснулась его твердой плоти и тут же отдернула руку.

От смущения ее бросило в жар. Женщине в ее возрасте следовало бы быть более опытной, подумала она, а не такой нервной и робкой. Она хотела сказать ему об этом, но он закрыл ей рот поцелуем, и она забыла обо всем, кроме прикосновения его губ и ладоней, сжимавших ее плечи.

— О! — выдохнула она, когда он отпустил ее. Таннер уже поцеловал ее столько раз, сколько ее не целовали за всю жизнь. И эти поцелуи вызвали в ее теле гораздо более сильный отклик, чем те, которые она уже испытала или могла себе вообразить. Она смотрела на него в изумлении и смущении и ждала, что же необыкновенного он еще сделает.

Зажав ее ступню своими ногами, он стянул с нее сапог, отшвырнул его в сторону и, прежде чем снять другой сапог, поцеловал ей пальцы на ногах.

Он поцеловал ее ноги! Она не могла этому поверить. Ничего более эротического с ней никогда не случалось. Кому вообще такое могло прийти в голову? Только Мэтью Таннеру. Она была уверена, что ни один мужчина никогда не целовал женщине пальцы на ногах. Затаив дыхание, боясь пошевельнуться, она ждала, сделает ли он еще раз то же самое. Когда он поцеловал и другую ногу, она упала на одеяло и, глядя в звездное небо, подумала, что сейчас, в первый раз в своей жизни, потеряет сознание.

Возможно, так и случилось бы, если бы он не начал стягивать с нее брюки, а она, против своей воли и немало этому удивившись, приподняла бедра, чтобы помочь сделать это. И вот теперь она лежит перед ним на одеяле в одной сорочке и панталонах. Еще чуть-чуть, и она окажется совершенно голой!

Когда она наконец посмела поднять глаза, чтобы посмотреть, что он делает, она втянула в себя воздух и не выдыхала до тех пор, пока у нее не заболело в груди. Таннер стоял над ней в чем мать родила и протягивал ей руку.

Фокс и раньше видела голых мужчин, но только по частям. Ей приходилось видеть обнаженную грудь и ягодицы. А еще — ноги и даже иногда — мельком — то, что было у мужчин между ног. Но чтобы видеть все это одновременно и у одного мужчины — никогда!

Он был само совершенство. Как статуи при входе в библиотеку в Сан-Франциско. В мягком свете фонаря его кожа блестела, как мрамор. Бедра были крепкими и мускулистыми, живот плоским. Он почему-то казался выше ростом, чем в одежде, и являл собой какую-то природную силу, от чего она почувствовала себя маленькой и уязвимой.

Когда ее взгляд опустился ниже и она увидела угрожающее состояние его плоти, по ее рукам и ногам разлилась такая слабость, будто у нее растаяли кости. О Боже!..

Он нежно ее поднял, привлек к себе и начал целовать так, как никто ее еще не целовал. Поцелуи были глубокими и требовательными, воспламенявшими ее тело и душу. Они заставляли ее забыть, где они находятся и почему, они вытеснили из ее головы все мысли. Остались одни лишь ощущения.

Она едва обратила внимание на то, как он стянул ей через голову сорочку и отбросил ее, а она сама освободилась от панталон. Она хотела — нет, жаждала — прикоснуться всем телом к его горячей влажной коже. Впервые в жизни ей хотелось, чтобы мужские руки ласкали ее тело, чтобы каждое прикосновение вызывало в ней трепет предвкушения.

Не прерывая поцелуя, они опустились на колени. Фокс гладила его волосы, лицо, плечи. А когда он отстранился, чтобы взглянуть на нее, она сначала смутилась, а потом ее охватил восторг, когда она увидела в его взгляде восхищение и услышала, как он пробормотал:

— Как ты прекрасна. Ты воплощение красоты.

Конечно же, она была далеко не идеалом, но его слова привели ее в экстаз.

Обхватив ладонями ее груди, он большими пальцами провел по затвердевшим соскам. Закрыв глаза, Фокс выгнула спину. Она откинула голову, и из ее груди вырвался стон. Землетрясение внизу живота набирало силу.

Когда она открыла глаза, они уже лежали на одеяле, он нежно гладил ее по изгибам груди, талии, бедер. Она дрожала и открывала рот навстречу его поцелуям. Вожделение волнами прокатывалось по ее телу.

— Таннер, Таннер. — Его имя жгло ей губы, она извивалась под его руками, волосы разметались по подушке. — Пожалуйста…

Он приподнялся над ней, а она впилась пальцами в его бедра и поднялась ему навстречу. Крик восторга и облегчения вырвался из ее груди, когда он вошел в нее.

Глядя на нее сверху вниз, он двигался медленными равномерными толчками до тех пор, пока Фокс не обезумела, помогая ему руками и всем телом. Только когда он понял, в какое он привел ее состояние, он дал волю собственному желанию и ускорил темп и увеличил силу толчков. Он вел ее все выше и выше, пока напряжение не достигло такого накала, что она испугалась.