Адмирал Ушаков - Леонтий Раковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Француз никак не ожидал, что русский адмирал станет упрекать его за то, что он плохо воевал с ним же!
Дожди задержали союзников в Кефалонии. Только 28 октября, при тихом южном ветре, союзники покинули залив.
Ушаков торопился к Корфу. Предстояла самая ответственная, решающая операция.
На пути они встретили посыльное судно с письмом от Сенявина.
Отправляя к острову Св. Мавры капитана 1-го ранга Дмитрия Николаевича Сенявина, самого талантливого из своих боевых офицеров, Ушаков, как всегда осмотрительный и осторожный, написал в ордере:
«Ежели можете предвидеть сильное с противной стороны сопротивление, на такой случай тотчас извольте прислать ко мне уведомление…»
И вот теперь Сенявин сообщал, что на острове Св. Мавры пятьсот человек гарнизона заперлись в крепости, имеют большую артиллерию и много припасов и оказывают упорное сопротивление. Крепость с двух сторон окружена морем, а с двух – широкими рвами. Ушаков посоветовался с Кадыр-беем. Они решили сначала покончить с крепостью на острове Св. Мавры. Ушаков взял с собою два корабля и два фрегата русские и два корабля и один фрегат турецкие, а остальным приказал идти к Корфу для усиления блокады.
Когда подходили к острову Св. Мавры, услыхали непрерывную пушечную пальбу: Сенявин продолжал осаду крепости. Эскадра стала на якорь в устье канала.
Ушаков и Кадыр-бей съехали на берег, чтобы осмотреть все на месте. Сенявин встретил их на берегу. Он показал адмиралам пять батарей, которые устроил против крепости. Сенявин снял с фрегата 24-фунтовые пушки. Французский комендант полковник Миолет прислал к Сенявину парламентера. Он предлагал сдать крепость с условием, что весь гарнизон отправят во Францию. Сенявин ответил, что готов принять капитуляцию, если французы будут считаться военнопленными. Миолет не согласился и прекратил переговоры.
– Никуда он от нас не денется! Выкурим оттуда ядрами! – сказал Ушаков. И вернулся на корабль. С ним поехал и Сенявин: он шепнул адмиралу, что ему надо поговорить с глазу на глаз. Ушакова это сильно заинтересовало.
Оказалось, что кроме французов у союзников появился еще один враг – Али-паша Янинский.
Али-паша владел не только Яниной. Его власть распространялась на Эпир и частично на Фессалию. Официально он считался подданным султана, его наместником в Янине, но на деле Али-паша меньше опасался Константинополя, чем султан его самого.
Али-паши боялось все восточное побережье Адриатического моря. Одно его имя приводило в трепет греков и сербов. Все знали его страшную жестокость, хитрость и коварство. Чтобы завладеть наследством отца, Али-паша умертвил своих братьев. Потом, расширяя владения, истребил ближайших наместников и пашей. Он заставил свою родную сестру Хайницу отравить ее сына, Емас-бея, правившего Фессалией.
Али-паша захотел и теперь половить рыбку в мутной воде.
Как только Сенявин прибыл на остров, к нему явились насмерть перепуганные старшины и архиерей. Они рассказали, что Али-паша, чьи владения находились в пятистах шагах от острова Св. Мавры, ведет тайные переговоры с французским комендантом Миолетом. Али-паша хотел прирезать к своим владениям еще кусочек. Он обещал Миолету уплатить тридцать тысяч червонцев и перевезти на свой счет французский гарнизон в Анкону, если Миолет сдаст ему крепость.
И в то же время Али-паша прислал старшинам чрезвычайно ласковое письмо. Он обещал островитянам, если остров перейдет к нему, сохранить их имущество, закон и веру. Обещал не брать податей – вообще сулил райскую жизнь.
И это сильно напугало жителей острова. Они отлично знали кровожадность и вероломство Али-паши и не верили ни одному его слову.
Сенявин успокоил старшин, сказав, что скоро освободит остров от французов.
А Али-паша попытался действовать еще с одной стороны: он прислал чиновника к Сенявину – предложил свою помощь в борьбе с французами.
Но Сенявин уже был наслышан о нем. Он поблагодарил Али-пашу за предложение и сказал, что у него хватит сил справиться с французами самому.
– Правильно, Дмитрий Николаевич, – похвалил Ушаков. – С этим подлецом надо держать ухо востро!
– А как быть в дальнейшем?
– А так. Формально Али-паша – турецкий подданный, чиновник султана. Потому будем считать его на бумаге, – подчеркнул Ушаков, – своим союзником, а самим – не спускать с него глаз. Пусть ловит где-нибудь других дурачков! Вот мы ему сейчас отправим письмецо. Пишите, Дмитрий Николаевич!
И адмирал стал диктовать:
«Высокородный и превосходительный паша и губернатор провинции Янины, командующий турецкими войсками».
– Самое главное – подчеркнуть дружбу России и Турции. Он, я уверен, попытается еще играть на старой неприязни турок к нам. Пишите!
«Милостивый государь мой!
Имею честь уверить о совершеннейшей нашей дружбе тесного союза наших государей императоров, которых повеления мы с глубочайшим благоговением дружелюбно между нами выполняем».
Федор Федорович ходил по каюте, медленно диктовал:
«Рекомендую себя в дружбу и благоприятство вашего превосходительства…»
– Нечего сказать – придется назвать убийцу и мерзавца превосходительством. Но, конечно, он – мерзавец из мерзавцев, в подлости и жестокости он превосходит всех! Будем писать дальше:
«…И уверяю честным словом, что всегда стараться буду спомоществовать вам во всем к общей пользе противу наших неприятелей французов».
– Хорошо, Федор Федорович, – сказал Сенявин.
– Погоди, погоди, мы ему еще подпустим.
Адмирал секунду подумал и продиктовал:
«…Послал я от себя два корабля к острову Святой Мавры, также и от турецкой стороны два же корабля посланы, и приказал я командующему отделенною от меня эскадрою флота капитану 1-го ранга и кавалеру Сенявину сей остров, крепость и обывателей принять во общее наше покровительство и учреждение, флаги поднять на крепости оба вместе – Российский и Турецкий, которые означают совершенную между нациями нашими дружбу, надеюсь, ваше превосходительство, с таковыми благоприятными нашими распоряжениями и вы согласны». Вот и довольно!
– Федор Федорович, надо бы сказать насчет его предложения о помощи.
– Изволь. Сейчас.
Ушаков минуту подумал.
– Пиши:
«…В случае же надобности в рассуждении острова Корфу, если востребуется ваше нам воспомоществование, буду писать и просить о том ваше превосходительство и надеюсь, что вы к тому готовы…»
– Пусть переведут на греческий язык, а вы передадите!
– Слушаюсь, ваше превосходительство, – ответил Сенявин.
X
Не успел Сенявин уехать с письмом к Али-паше, как к адмиралу Ушакову явилась на флагманский корабль делегация от города Парга.
По взволнованным, встревоженным лицам делегатов Ушаков понял: что-то случилось.
Рассказ паргиотов потряс всех.
Али-паша с десятью тысячами солдат напал на город Превеза, истребил храбро защищавшийся французский гарнизон в двести пятьдесят человек и вырезал большинство жителей Превезы. Рассказывали, что Али-паша сидел в доме французского консула у окна и смотрел, как под окном зверски мучают и убивают беззащитных превезян.
Али-паша угрожал всем остальным городам на берегу: если они добровольно не согласятся признать его власть, то их постигнет участь Превезы.
– В Превезе был русский консул. Что сделал с ним Али-паша? – спросил помрачневший Ушаков.
– Майора Ламброса заковали в кандалы и бросили в тюрьму! – ответили паргиоты.
Ушаков вспыхнул от возмущения и злобы.
«Ну, сейчас, Али-паша, держись!» – подумал Балабин, знавший своего адмирала.
Паргиоты просили Ушакова принять их в русское подданство. Они говорили все вместе, кто по-гречески, кто по-русски.
– Поймите, господа, император вступил в войну не затем, чтобы приобретать новые земли! У нас только одна задача: очистить Ионические острова от французов, – убеждал Ушаков.
Услыхав это, делегаты упали перед адмиралом на колени. Рыдая, ловили его руки, полы мундира, умоляли спасти Паргу.
Какой-то почтенный старик кричал в исступлении:
– Если Россия откажется спасти Паргу, нам останется одно: погибнуть! Мы сами перережем своих жен и детей и пойдем с кинжалами против Али-паши. Пусть истребится наш несчастный род!
Эта сцена ошеломила всех. Офицеры стояли молча, глядя на своего адмирала: какой выход найдет он?
А Ушаков, нахмурив лохматые брови, ходил из угла в угол каюты, обдумывая трудное положение. Он хотел спасти Паргу, но еще не видел способа, как сделать это, чтобы не восстановить Али-пашу против русских.
– Если нельзя присоединить город к России, то хоть возьмите его под свое покровительство! – в отчаянии крикнул кто-то из паргиотов.
Ушаков остановился:
– Хорошо! Я согласен!
Отчаяние сменилось бурной радостью. Делегаты Парги бросились к Ушакову. Плача и смеясь, они целовали полы его зеленого адмиральского мундира.
