Беглец (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Дальше уже двигались вместе. Вчетвером, точнее, впятером, просто Вольная была в образе ездового животного, и я не сразу ее посчитал. Торопиться уже не торопились — смысл? Все, что могло произойти, уже произошло. От того, что мы приедем в Юйчжан на час или полтора раньше, ничего не изменится.

— Тебе лучше официально вернуться к командованию, — выразила мнение Юлька на подъезде к городу. — О твоем «воскрешении» уже известно даже мятежным командирам, верным тоже не помешает тебя увидеть.

— И дальше что? — не согласился я. — Подавить мятеж и двигать войска на твоего отца? Открытая война против него, пока остальные не успели очухаться?

Я думал об этом. Сразу как только мятежники напали. Если действовать быстро, тесть опомниться не успеет, возможно, даже без осад городов обойдется.

Но первая идея для Стратега, как правило, является неудачной. Скорость сбора войск, их передвижения на марше, стоянки, фуражировка, разведка и противодействие шпионам противника — все это не давало возможности совершить быстрый марш-бросок. Разве что одной только кавалерией, но много ли ей навоюешь?

— Это хороший вариант! — просиял Бык, который очень любил простые решения. — Союзники Чэна Шу не успеют оказать ему помощь. Мы разобьем его гораздо быстрее!

Пират только кивнул, соглашаясь. Три пары глаз уставились на меня с вопросом. Точнее, даже с требованием — прими уже чертово решение!

— Поступим немного не так, — сказал я, выдержав паузу. — Я «воскресну», но войска на Хоугуань поведешь ты, дорогая жена.

— Почему?

— Потому что не будет никакого полевого сражения с Чэн. Твой отец раскидает войска по трем своим городам и станет ждать. Сил у него достаточно, чтобы выдержать штурм, а если мы возьмем их в осаду, союзникам как раз хватит времени прийти на помощь и разбить нас. А мы не успеем подойти к его городам достаточно быстро, чтобы с наскоку их взять. Нужно нанести удар в сердце. Проведем смотр, я воодушевлю войска, объявлю о походе на Хоугуань и завтра днем с братьями отправлюсь туда сам. Ты с армией — следом.

— Осуществить покушение на моего отца не так просто, — тут же отозвалась Юэлян. — Думаешь, ты первый одаренный, который желает его смерти? Он готов к любому способу нападения и никуда не ходит без толпы телохранителей. Да и сам он, не забывай, Стрелок девятого разряда. Что даже без техник значит очень чуткий слух, острое зрение и необыкновенную реакцию. Чем бы ты ни намеревался его удивить, он будет к этому готов.

Юльке я рассказал про прыжковую технику, как и про то, что владею ей пока лишь в теории. Поэтому она совершенно справедливо сомневалась в моих возможностях. Вот было бы у меня в запасе два-три месяца, чтобы отточить «блинк», тогда бы я… Эх, что толку мечтать — нет у меня времени!

— Брат, действительно, как ты собираешься действовать?

Сильнейший из моих капитанов интересовался практической стороной плана. Его не смущала необходимость проникнуть в охраняемый город врага. Сказал Стратег, что так надо, — он пойдет. Но хотелось бы знать больше.

— Я скажу, когда буду готов, — ответил я. — Сейчас еще рано.

На самом деле план проникновения в охраняемую цитадель Чэн Шу я не озвучивал потому, что у меня его не было. Пока имелся лишь набросок, рассказывать о котором — только смех вызывать. Но и построить план, находясь в тысяче ли от места проведения операции, тоже было невозможно.

Сперва требовалось выяснить, где находится мой тесть, а то, может, он не в столице своей сидит, а в самый дальний из городов спрятался, в Линхай. Потом добраться до места, изучить локацию, понять, с чем предстоит работать, и лишь тогда планировать что-то. Согласен, может быть, Стратег и должен серьезнее подходить к планированию, но слишком уж много было переменных, которые я пока не мог ни предвидеть, ни просчитать.

— Мы пойдем за тобой, старший брат, — сообщил Пират. — Тебя ведет Гуаньинь, что нам какой-то владетель, сколько бы войск у него ни было!

Юэлян лишь кивнула, каким-то женским шестым чувством поняв, что спорить дальше бессмысленно. Да и о чем? Мы, в смысле все мы, включая верные войска и контролируемые моей фракцией земли со всеми проживающими на них людьми повисли на волоске. Ситуация была не просто плохой, она была катастрофической. Счет пошел на дни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Если Чэн Шу закроется в городах, мы застрянем с наступлением и будем разбиты. Если не начнем с ним войну, он соберет союзников и раздавит нас катком превосходящих сил. Можно, конечно, еще рассмотреть вариант с принятием вассальной присяги, что предлагала Юлька, но — нет. Пути всего два. Точнее, всего один. Стремительный удар, но не по армии или инфраструктуре противника, а по самой вершине командной цепочки.

На воротах города пришлось немного поругаться с охраной. Сперва они не хотели пускать нас, предлагая дождаться утра и тогда уже въезжать, как все нормальные люди. Затем, когда Юэлян заявила, что таким вот незамысловатым образом перед рассветом к стенам прибыл сам Стратег Вэнь (невинно убиенный, вообще-то) с женой и друзьями, бойцы заподозрили происки демонов и злых духов. И только увидев правительственную печать, которую супруга носила с собой — слава китайской бюрократии! — извинились и впустили нас внутрь.

Получасом позже в городе завертелась настоящая круговерть. Десятками носились по улицам вестовые, собирая командиров на большой совет, в кольцо стен вошли вернейшие из отрядов, прошедшие со мной всю войну. И к обеду я уже толкал вдохновляющую речь собранным на площади войскам.

Решил говорить только правду, хотя друзья и советовали напирать на чудесное воскрешение. Но мне подумалось, что люди, которые пойдут за меня в бой, чтобы убивать и умирать, заслуживают знать все. Ну, почти.

Поэтому я рассказал, что смерть моя была инсценировкой, чтобы избежать битвы с союзниками Чэна Шу, а также о том, что сейчас мы тоже с ним воевать будем. Восприняли это солдаты на ура, к вечеру побратимы рассказывали, как солдаты с гордостью передают друг другу истории о хитроумном Стратеге, который обманул врагов, инсценировав свою смерть.

Сразу после смотра войск мы запустили по всей территории Вэнь мобилизацию. Не рекрутинг — не было никакого смысла ставить под копье еще десяток тысяч крестьян, а именно мобилизацию. Гарнизонам предписывалось оставаться на местах и защищать вверенные им объекты. Отдельно я написал письма Ля Ину и Бешеной Цань, так же приказывая обоим оставаться на местах, в грядущую заварушку не лезть, лишь сдерживать врага, если он вдруг полезет на их направлениях.

Действовать я собирался лишь теми силами, которые были под рукой, то есть располагались под Юйчжаном. Таких набралось почти двадцать тысяч пехоты и кавалерии — вполне достаточное количество, чтобы обозначить серьезную угрозу тестю.

Чистки в войсках проводить не стал. Еще на смотре довел до личного состава информацию о мятеже и вероломном ночном нападении, но тут же дал понять, что зла на восставшие подразделения не держу, как и на тех, кто им сочувствует. Мол, понимаю, сам считался мертвым, немудрено, что вы засомневались и стали рассматривать посулы других владетелей. Но с этого дня, подчеркнул я, отговорка эта больше не работала. Любое неповиновение будет рассматриваться как мятеж в военное время, со всеми вытекающими последствиям.

Еще одно послание я направил улинскому хоу. В нем я просил «устанавливающего покой» оказать содействие и открыто поддержать меня. Вывести на границу с Чанша войска, но вторжения не начинать, а лишь обозначить угрозу, чтобы тамошний владетель не рванул на Юйчжан, пока мы будем разбираться с Чэном Шу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ну и тестю тоже черкнул пару строк. Решил, что «иду на вы», будет в данной ситуации уместным посланием, тем более что в армии моей по-прежнему оставались его шпионы.

А на рассвете следующего дня мы двинулись по направлению к Южному Цзяньаню, опережая армию на пять-семь суток. Хотя четверо сильных одаренных: я, Бык, Пират и Лиса, — сами по себе стоили небольшой армии.

Мы торопились и не особенно скрывались. Гнали прямо по дорогам, не заботясь о том, что нас кто-то узнает и донесет тестю. Если по дороге встречались люди, Лисица выпускала иллюзии, и путники видели то небольшой караван беженцев, то гонцов со знаками Вэнь. Или Чэн — в зависимости от того, где происходила встреча.