«Жажду бури…». Воспоминания, дневник. Том 1 - Василий Васильевич Водовозов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К весне 1892 г. в моих отношениях с Ульяновыми наступило такое охлаждение, что мы почти не видались.
Осенью 1892 г. мне разрешили выехать в отпуск на два месяца в Петербург391. Я уезжал в надежде, почти уверенности, что отпуск будет продлен до конца срока моей ссылки (то есть до 30 января 1893 г.) и что я в Самару не вернусь (это ожидание оправдалось)392. Поэтому я увозил все свои книги, возвращал взятые мною вещи их владельцам, раздаривал свои и прощался. Был я и у Ульяновых и простился очень дружески, тепло. Владимир и Митя даже пришли меня провожать на пароход (я уезжал на Нижний Новгород).
В 1895 г., приехав на короткий срок в Петербург, я зашел к Вл[адимиру] Ульянову, находившемуся там. Он принял меня неожиданно очень сухо, хотя лично я его за эти три года не мог ничем обидеть. Очевидно, сухость была результатом расхождения наших общественных позиций.
В 1906 г. мы встретились на митинге в Тенишевском училище393 (описанном в мемуарах Войтинского), где выступал оратором я, а после меня — Ленин394. Он демонстративно меня не захотел узнать. Больше я с ним не встречался.
Оценивать в истории России роль Ленина можно по-разному, но никто не станет отрицать, что эта роль была крупная. Конечно, тогда, во время нашего знакомства, я не предвидел характера этой роли; не предвидел того, что эта роль, с моей точки зрения, будет до такой степени отрицательной и губительной. Но что эта роль будет крупная, даже очень крупная, в этом я никогда ни одной минуты не сомневался. Не сомневался и в том, что она будет отрицательная, и как-то даже в одном разговоре о нем назвал его будущим «русским Маратом». И этого мало. Я могу сказать, что ни один факт из жизни Ленина, ни одно его действие, ни одно его мнение меня не удивили. При чтении каждой его статьи или речи, при каждом его действии я говорил себе: это должен был сказать именно Вл[адимир] Ульянов, именно так должен был он поступить. Под каким бы псевдонимом он ни скрывался, а он переменил их несколько — Тулин, Ильин, Карпов, Ленин, — я всегда угадывал его раньше, чем об этом доносился до меня слух.
ЧАСТЬ II. ГОДЫ СТРАНСТВОВАНИЙ. 1893–1900
Глава I. Окончание ссылки. — Поездка в Германию. — Университетская годовщина 8 февраля 1894 г. и моя высылка из Петербурга
30 января 1893 г. истек пятилетний срок моей ссылки. В этот момент, однако, я находился в Петербурге, в отпуску из ссылки; там меня вызвали в полицию и дали подписать бумагу, что мне на два года запрещен въезд в столицы и столичные губернии, а также во все университетские города. Таким образом, окончание срока ссылки было для меня началом новой если не ссылки, то высылки; я получил право выбрать себе место жительства, но из выбора были исключены как раз те места, которые представляли мне известные удобства для моих занятий. Зато я мог утешаться тем, что даже столицы запрещены мне всего на два года, тогда как обыкновенно после ссылки они оказываются запретными навсегда, впредь до особого разрешения. Через два года я имел возможность убедиться, что в этой льготе для меня лежит какое-то странное недоразумение, но об этом я расскажу в своем месте.
Эта высылка была для меня довольно неожиданной; я даже не имел возможности посоветоваться насчет выбора места со своей женой, так как она как раз в это время отбывала трехнедельный арест по делу об отлучке из Шенкурска, о котором я говорил в своем месте, а моего отъезда настоятельно требовали в трехдневный срок. Я выбрал для начала Выборг и уехал туда; после освобождения присоединилась ко мне и жена. Знакомых у меня там не было ни души, дела на месте тоже не было; выбрал же я его вследствие близости к Петербургу и сравнительной легкости ездить туда, как легально (по отпуску), так и нелегально, с ночевкой у кого-нибудь из знакомых и с условием не появляться на Васильевском острове, где меня знали в лицо все городовые; я несколько раз действительно пользовался тем и другим.
В это время я усиленно сотрудничал в незадолго перед тем возникшем журнале «Мир Божий» (впоследствии вынужденном переменить название на «Современный мир»), основанном Александрой Аркадьевной Давыдовой; начал систематическую работу в словаре Брокгауза и Ефрона, где писал большую часть статей по новейшей истории Западной Европы395 и Америки и много статей по государственному праву396, в «Юридическом вестнике» и некоторых других журналах. Порядочной библиотеки, подходящей для моих потребностей, в Выборге не было, и книги я должен был привозить или выписывать из Петербурга.
Через три месяца я сколотил достаточную для скромной заграничной поездки сумму — рублей 250, запасся корреспондентской карточкой от маленькой газетки, издававшейся тогда в Петербурге, «Русская жизнь» (Пороховщикова397; действительный редактор — Песис, сотрудники — Хирьяков, Трозинер и др.), — и уехал в Германию398. Туда меня влекли производившиеся там летом 1893 г. выборы в рейхстаг.
Мои интересы к этому времени установились на вопросах текущей политики вообще, в частности на том, что немцы называют Parteiwesen399. Вопрос о значении политической партии как органа государственной власти, об образовании партий и их характере в разных странах в то время был в научной литературе почти не разработан; лишь значительно позднее профессора государственного права стали включать в свои общие курсы особые отделы о политических партиях как органе государственного управления и появились специальные исследования о них (М. Острогорского по-французски, Lowell по-английски, Michels по-немецки400 и др.). У меня сложился план написать именно такую работу, и я решил начать специальное ознакомление с моей темой в Германии в момент выборов, когда политические партии живут особенно интенсивной жизнью.
Много лет я занимался этой работой; написал длинный ряд частных работ по своему предмету401; все статьи и о «политических партиях» вообще, и об отдельных партиях Европы и Америки (а позднее —
