Авиатор - Йон Колфер

Это последнее событие произошло за три дня до коронации, когда Деклан чувствовал себя наиболее напряженно. Прошел слух, что наказанный караульный был до крайности измотан, поскольку имел новорожденных близнецов и все еще не встающую с постели жену, и Кэтрин надеялась, что, может, хоть это заставит ее мужа очнуться, однако Деклан Брокхарт, казалось, стал еще бесчувственнее.

Из спальни послышался плач маленького Шона, спавшего неспокойным дневным сном. Кэтрин вытерла глаза, чтобы малыш не увидел ее несчастной.

— Думаешь, Конор хотел бы этого? — спросила она мужа, предпринимая последнюю попытку. — Думаешь, наш маленький герой смотрит с небес и радуется тому, во что превратился его отец?

Деклан дрогнул, но не сломался.

— А во что я превратился, Кэтрин? Разве я по-прежнему не тот человек, который исполняет свои обязанности на пределе возможностей?

Все еще полные слез глаза Кэтрин вспыхнули.

— Как капитан Брокхарт — безусловно. Но как Деклан Брокхарт, муж и отец? Ты сам признался, что теперь пренебрегаешь своими обязанностями.

С этими словами Кэтрин ушла, оставив мужа в задумчивости. Удостоверившись, что она больше не может видеть его, он стиснул руками голову, как будто надеялся выдавить из нее боль. Деклан так и не оправился от предполагаемой смерти Конора, и, возможно, этого не произошло бы никогда, если бы в день коронации Изабеллы один за другим не случились два события. Каждое из них само по себе не могло вывести его из ступора, однако, дополнив друг друга, они разбили апатию Деклана вдребезги.

Первое было весьма заурядным и недолгим, из разряда тех, которые в семье обычно даже не рассматриваются как событие. Однако Деклану эти несколько мгновений согрели сердце и вывели его на путь восстановления. Позднее он часто задавался вопросом, не подстроила ли Кэтрин этот маленький инцидент и, если уж на то пошло, и второй тоже. Он не раз спрашивал ее об этом, но она не признавалась, хотя ничего и не отрицала.

Произошло же вот что.

Полуторагодовалый Шон вразвалку вышел из своей комнаты, покачиваясь на полненьких ножках. Когда Конор был в этом возрасте, Деклан называл его ноги толстыми сосисками, и они с сыном катались на ковре, точно пес со щенком; однако Шона он едва замечал, полностью переложив его воспитание на плечи Кэтрин.

— Папа, — сказал малыш, слегка разочарованный тем, что матери нигде не видно.

Папа проигнорировал его. Папа не являлся источником ни пищи, ни развлечений, поэтому маленький Шон заковылял к открытой двери на балкон, огражденный такими низкими металлическими перилами, которые вряд ли могли удержать любознательного мальчика.

— Кэтрин! — окликнул жену Деклан, но она не появилась.

Шон обошел кресло, слегка качнулся вправо и прямиком устремился к двери.

— Кэтрин! Мальчик. Он около двери на балкон.

По-прежнему никаких признаков Кэтрин, а между тем малыш Шон уже добрался до порога и поднял толстенькую ногу, чтобы перешагнуть его.

У Деклана не оставалось выбора. С раздраженным ворчанием он сделал два больших шага и потянулся к ребенку. Ничего выдающегося, если не считать того, что, возможно, это был пятый раз, когда Деклан Брокхарт вообще прикасался к сыну. В этот момент мальчик повернулся на пятке так, как это могут лишь очень маленькие дети, и пальцы Деклана задели его щечку. Их взгляды встретились. Мальчик вскинул руку и потянул Деклана за нижнюю губу.

Этот контакт произвел магическое действие. Деклан почувствовал, что сердце дрогнуло, поскольку это был первый раз, когда он воспринял Шона как такового, а не как тень его погибшего брата.

— Ох, сын мой… — Он поднял мальчика и прижал его к себе. — Нужно держаться подальше от этой двери, там опасно. Оставайся здесь, со мной.

Так началось возвращение Деклана к жизни. Возможно, оно продолжилось бы скачкообразно, со взлетами и падениями, — случайный обмен улыбками, рассказанная на ночь сказка, — но тут в переднюю дверь постучали. С силой постучали, несколько раз. По-королевски постучали.

Не успел Деклан толком осознать, что происходит, как дверь открылась, один из его людей вошел внутрь и широко распахнул ее для принцессы Изабеллы.

Деклан оказался захвачен в момент, когда стоял, нежно обнимая сына: поступок совершенно не в его духе. Он бросил хмурый взгляд сначала на солдата, предостерегая его хранить это зрелище исключительно в своей памяти, а потом на принцессу Изабеллу, уже полностью одетую для коронации — в ало-золотом шелке и атласе, выглядевшую прекраснее, чем ее отец мог мечтать. Что она здесь делает? Именно сегодня?

Изабелла раскрыла рот, собираясь заговорить. Она заранее все продумала. Деклан испросил разрешения нести службу на Стене во время церемонии, но она хотела, чтобы именно сегодня он находился рядом с ней. Она больше, чем когда-либо, скучала по Конору и своему отцу и могла выдержать церемонию, лишь если рядом будет находиться человек, которого она воспринимала как второго отца. И ей требовалось не только его физическое присутствие, но и душевная поддержка. Сегодня Деклан Брокхарт должен вспомнить, каким человеком был прежде.

Достойная речь: очевидно, из этой девушки должна получиться прекрасная королева. Однако Изабелла не произнесла ни единого заготовленного слова; в тот момент, когда она увидела Деклана, обнимающего сына, королева исчезла и возникшая на ее месте девушка с рыданиями бросилась ему на грудь. Деклану Брокхарту не оставалось ничего другого, как свободной рукой обнять плачущую принцессу.

— Ну все, все, — взволнованно проговорил он. — Вот так, вот так.

— Вы нужны мне, — рыдала Изабелла. — Вы должны быть рядом со мной. Всегда.

Деклан почувствовал на глазах слезы.

— Конечно, ваше величество.

Изабелла стукнула его кулачком в грудь.

— Мне нужны вы, Деклан. Вы.

— Да, Изабелла, — внезапно охрипшим голосом ответил Деклан. — Рядом с вами. Всегда.

И тут с балкона, словно она ожидала там этого момента, появилась Кэтрин Брокхарт и тоже обняла принцессу. Даже у охранника возникло искушение присоединиться к ним, но он преодолел его.

Коронация была многословным действом — с духовенством, льстивыми речами и латинскими песнопениями; всего этого было столько, что хватило бы любому монастырю на десятилетия. Для Деклана Брокхарта происходящее слилось в неясное пятно; он занял позицию на алтаре позади своей королевы и подбадривал ее улыбкой, когда она оглядывалась на него, что случалось часто.

Вскоре после того, как папский нунций увенчал ее голову короной, Деклан обратил внимание на платье жены.