Я спас ссср! том iv (СИ) - Вязовский Алексей

– Я лично за этим прослежу – клятвенно обещает мне Николай, прижимая к груди яркий конверт с пластинкой.

И они тут же дружно утыкаются носами в список песен на обратной стороне. Дальше слышны только их громкие восторженные вопли: «Парни, здесь Хали-гали есть!», «О, черт, и Холлидей, и Битлы!» «Далида!».

– Парни, смотрите… у него еще Битлы…! – с придыханием произносит новый член группы – басист Игорь, заметив в моих руках следующий диск в ярко-красной обложке.

– Это вам для ликвидации безграмотности и повышения вашего мастерства. Самый последний диск Битлов. Ну, и «Каникулы любви» на десерт.

Вручив пластинки, смотрю на часы – надо бежать.

– Теперь покажите, что у вас получилось с «Каникулами…» и с «Комарово», а то мне уже ехать нужно.

“Машинисты” с готовностью демонстрируют разученные песни, с гордостью сообщают, что они пользуются огромным успехом в Гнесинке. Студенты друг у друга слова списывают, просят на магнитофон все их песни записать.

– Нет, вот это пока нежелательно.

– Почему? – в голосе ребят сквозит искреннее недоумение.

– Во-первых, вам еще репетировать и репетировать до нормального уровня, потом самим будет стыдно за такую спешку. А во-вторых, если завтра записи наших песен по рукам пойдут, то через неделю их уже в ресторанах петь начнут. И потом фиг докажешь, что мы были первыми исполнителями. Наша задача – сначала пластинку на «Мелодии» выпустить, ясно?

Парни неуверенно кивают. Но, кажется, до них все равно не доходит, почему нельзя бесцельно распространять свои записи в народе. Кому-то точно популярность Высоцкого и прочих «самодельщиков» покоя не дает…

Глава 11

Есть нечто выше бытия –

оно смягчает будни быта

и дарит радость забытья,

отъемля мысли от корыта.

С улицы Воровского мчусь на Ленинский проспект, время уже поджимает. По дороге внимательно посматриваю в зеркало заднего вида. Не то, чтобы я остерегаюсь хвоста, просто самому интересно – приглядывают ли за мной? Степан Денисович, скорее всего уже в курсе моего интереса к вдове Андреева, Литвинов по службе обязан доложить. Да и не просил я его держать это в тайне. А зачем? Ну, готовлю статью про покойного философа-эзотерика для журнала, и что? Андреева еще в 57-м реабилитировали. Может, я хочу о пагубном влиянии лженауки на умы молодежи написать. Официальный атеизм и материализм со смертью Хрущева в СССР отменять никто и не думает – пропаганда продолжает прессовать любителей потустороннего. А вот не отвлекайся от строительства светлого будущего на всякие глупости – пустое это, и даже вредное!

Но судя по всему хвоста нет, никто мной сегодня не интересуется. Пролетел весь Ленинский, обнаружил, что нужный мне дом стоит вдоль проспекта. Так что во двор я заезжать не стал, а свою Волгу припарковал прямо на проезжей части напротив магазина. На улице темнеет, на часах начало шестого. Надеюсь, Андреева в такое время уже дома. Проходя мимо ярко освещенного киоска Союзпечати, не сдержал любопытства и поинтересовался у киоскера:

– Извините, а «Студенческого мира» в продаже нет?

– Ох, уж мне этот «Мир»…! – ворчит пожилой мужчина – вчера привезли пачку, так журнал за пять минут раскупили, устроили здесь давку. А сегодня с раннего утра замучили меня вопросами: когда еще привезут?

– Что такой интересный журнал? – улыбаюсь я довольно.

– Да, я и почитать-то толком не успел, расхватали все! А журнал совсем новый, только первый номер вышел.

– А чего тогда такой ажиотаж?

– Так там шикарная обложка – и вся молодежь как с ума посходила. Здесь же у нас недалеко общежитие институтское, и школа рядом – охотно поясняет киоскер.

Вот! А я говорил Когану старшему, что обложка – это беспроигрышный вариант. Ведь главное для нового журнала что? Чтобы его для начала купили. А потом, когда люди начнут журнал читать, их уже и самих за уши от него не оттянешь.

– И когда теперь новый завоз ждать?

– Сказали только в следующем месяце. Этот номер уже распродан, на складе его не осталось. Страна-то у нас огромная, а тираж у журнала пока небольшой. Молодежь на меня ругается, а я что поделаю? Пишите, говорю, жалобы Аджубею.

– А Аджубей-то причем?

– Так журнал-то в типографии его Известий печатают, вот пусть он вам тираж и увеличивает.

Посмеиваясь про себя, прощаюсь с ворчливым киоскером. Да, 200 000 экземпляров – тираж небольшой даже для города с 6-ти миллионным населением, а часть его наверняка еще и в регионы ушла. Это же капля в море для такой огромной страны. И пусть наш журнал никто пока особо не знает, но это же только пока. Пара месяцев уйдет на раскрутку, а с нового года мы глядишь – и тираж увеличим, и в лидеры выбьемся.

… Дверь в квартире Андреевых мне открыла немолодая женщина лет пятидесяти, с чахоточным румянцем и горящими глазами. Волосы на голове напоминали «взрыв на макаронной фабрике».

– Вы на сеанс?! От Петра Федоровича? – хозяйка не дала мне даже рта раскрыть, затащила за рукав внутрь – Очень вовремя, сейчас уже начинаем.

Я прошел за ней через заставленный какими-то вещами коридор коммуналки в небольшую полутемную комнату. Люстра на потолке была завешена черной тканью, окно тоже задрапировано плотными шторами. Посредине комнаты круглый стол с четырьмя венскими стульями. На одном из них сидела сухощавая старуха в черном платке, повязанном на голове в виде чалмы.

– Милости просим! – бросился пожимать мне руку лысый толстяк в засаленном костюме – Ксаверий Антонович! Ученик медиума. Да, да, имя у меня необычное, батюшка в святках вычитал.

– А вы? – повернулся я к женщине с «макаронной» прической – Мадам Андреева? Я не ошибся?

– Ах, какой галантный юноша! – вдова подала мне для поцелуя руку – Как замечательно, что в этой варварской стране еще сохранились настоящие рыцари. Елена Никаноровна, смотрите, какое в наших рядах пополнение.

– Молодая кровь – радостно вставил толстяк.

– Шарман, Аллочка! – раздался каркающий голос старухи – Ах, какого духа мы сейчас вызовем! Может, даже последнего императора удастся услышать!

– Нет, лучше давайте все-таки на убиенном Павле I остановимся – поморщилась хозяйка.

Я всмотрелся в лицо Андреевой. Да, судьба и время ее не пощадили. В 47-м арестована вместе с мужем по обвинению в антисоветской агитации и организации покушения на Сталина. Долго сидела в тюрьме, потом моталась по ссылкам и билась за освобождение мужа. А ведь она не такая уж и старая. Полтинника даже нет.

– Чего же мы ждем? – вновь влез Ксаверий Антонович – Давайте уже начинать, молодой человек!

– Да, собственно, я хотел переговорить насчет рукописи Даниила Леонидовича – я снял пальто, бросил его на ворох верхней одежды, что лежал на старинном диване. Вешалка, видимо, эзотерикам не положена.

– «Роза Мира»? – Андреева внимательно на меня посмотрела – Даниил завещал опубликовать труд своей жизни на Западе, о чем нам с вами говорить?

– Разве оценят большевики подобное мистическое прозрение? – прокаркала мрачная старуха – Они могут только разрушать церкви, да талдычить цитаты из своего Маркса. А вы знаете, юноша, что этот Маркс был страшным русофобом? «Существование такой державы, как Россия, уже дает основание всем другим странам сохранять свои армии» – вот что ваш Маркс говорил про нас!

Причем тут основоположник и почему он именно “мой” – до меня так не дошло. Я лишь неопределенно пожал плечами.

– Елена Никаноровна – набросилась на старуху вдова Андреева – Неужто нужно обязательно вести эти политические споры именно здесь и именно сейчас?!

– Дамы! – молитвенно сжал руки Ксаверий Антонович – Давайте уже начинать! Сумерки – пограничное время, сосредоточение всех потусторонних сил. Упустим же благоприятный момент!

– Я лучше посижу, посмотрю – отперся я, усаживаясь на диван рядом с кучей одежды – если вы не против.