Двадцать четыре Насреддина - Автор Неизвестен

чтобы тот не поднимал шума. За это он обещал ему хурджин* золота и дочь. Насреддин вначале сделал вид, что возмущен таким предложением, но потом дал себя уговорить и женился на девушке, а мать похоронил по адату* на кладбище.

И вот через несколько дней смотрят односельчане — едет на подводе Насреддин, и с ним сидит красивая девушка, которая оказалась его женой.

Удивились богатеи и спрашивают, откуда у него такая жена.

— А в их селе дают за трупы старух молодых девушек да золото впридачу, — отвечает Насреддин.

И тогда все богатеи, ненасытные в своей жадности, бросились по домам и стали убивать своих матерей-старух и, обгоняя друг друга, пустились в то село. Стали они ходить по селу и предлагать трупы в обмен на девушек и золото, но их высмеяли и прогнали из села, заявив, что у них и своих старух хватает.

Кипя от злости, вернулись богатеи в аул и в отместку тут же сожгли дом Насреддина. Погоревал Насреддин у пепелища, поплакал, а потом взял два мешка, запихал в их углы по нескольку кусочков золота, затем наполнил доверху углем и отправился вон из села. Прибыл он в аул, стоявший на берегу реки, увидел купавшихся ребят и подошел к реке. Снял он с осла мешки с углем и тоже пошел купаться. А ребята решили подшутить над ним и, взяв его мешки, вытряхнули их в реку. Вернулся Насреддин, поднял страшный шум, стал кричать, что в этом ауле, оказывается, живут разбойники. На его крик сбежались жители аула и стали спрашивать его, почему он так разгневался.

— А чего же вы хотите? Чтобы я радовался? — возмущенно отвечал Насреддин. — Ваши отпрыски, да накажет их Аллах, выбросили мое золото, и я теперь стал нищим. Погодите, я всему миру расскажу об этом разбое!

Дети стали говорить своим родителям, что в мешках был уголь.

— А мы сейчас проверим, — сказал один из стариков, — ведь должно же хоть что-то остаться в мешках.

Стали они вытряхивать мешки, и оттуда посыпалось золото.

Делать нечего, пришлось жителям аула собрать со всех дворов золото и отдать чужеземцу, чтобы он не ославил их аул.

И Насреддин вернулся в свой аул с двумя мешками золота. Как узнали об этом богачи, все побежали к нему и спрашивают, где он достал золото. А Насреддин им сказал, что в таком-то селе золото дают за уголь.

Обрадовались богатеи, сожгли свои дома и, нагрузив подводы мешками с углем, отправились в то село да еще похвалялись по дороге:

— Из его конуры только два мешка вышло, а вот мы привезем по целой подводе золота.

Пришли они в то село, стали предлагать уголь в обмен на золото, но жители села страшно рассердились и со словами: «Да вы что, издеваться пришли», — избили их и прогнали вон. Разъяренные, прибыли богачи в аул и решили тут же утопить Насреддина.

Схватили они его, посадили в мешок и потащили. А он из мешка стал говорить:

— О Аллах, сделай так, чтобы золото, которое я припрятал там-то и там-то, попало в руки хорошему человеку, который сотворил бы по мне молитву.

Как услышали это его палачи, бросили они мешок и пустились наперегонки к названным им местам. А в это время мимо проходил чабан с отарой овец. Удивился он и спрашивает:

— Скажи мне, добрый человек, за что тебя посадили в мешок и подвергают таким мучениям?

— Да вот они заставляют меня стать старостой, а я не хочу, — отвечал Насреддин.

— Так я хочу стать старостой, нельзя ли нам поменяться? — спросил чабан.

— Можно, — отвечал Насреддин.

Чабан развязал мешок, выпустил из него Насреддина и залез туда сам. Насреддин завязал мешок, взял в руки ярлыгу*, велел, чтобы чабан кричал «Хочу! Буду!», когда за ними придут, а сам ушел. Вскоре вернулись обманутые богатеи, готовые растерзать его, и потащили мешок, пиная его ногами. Бедный чабан кричал «Хочу! Буду!», а они еще больше возмущались и, восклицая «Так ты еще будешь!», снова били его. Так дотащили они его до моря и кинули вниз с обрыва. Когда они, довольные, что избавились от своего врага, подходили к селу, они увидели Насреддина. Удивились и перепугались они до смерти и спрашивают его:

— Откуда ты появился, да еще с овцами? Ведь мы слышали, как ты пузыри пускал.

А Насреддин засмеялся и говорит:

— Так это я овец считал, надо же было отобрать. Там только тысячами дают. Можете и вы пойти. На всех хватит.

Побежали они к морю и стали бросаться с обрыва, опережая друг друга. Если кто-нибудь из прыгнувших раньше долго пускал пузыри и булькал, оставшиеся говорили: «Он уже вторую тысячу считает», — и торопились прыгнуть сами, чтобы не отстать.

Так и попрыгали все они в воду и захлебнулись.

Вернулся Насреддин в аул, а жены богатеев решили отомстить ему за смерть мужей и схватили его, чтобы убить. Привязали они его к столбу и стали было бить, но рукам больно стало. И тогда они пошли в лес за палками. В это время в село пришел один балхарец с большой партией кувшинов. Идет он и видит привязанного к столбу человека. Подивился, подошел к Насреддину и спрашивает:

— За что тебя привязали, добрый человек, в чем твоя вина?

— Да вот, — отвечает Насреддин, — меня привязали женщины-вдовы. Они потеряли своих мужей и теперь хотят, чтобы я женился на них.

— Ради Аллаха, — говорит ему балхарец, — давай поменяемся: ты возьми моих коней и уходи, а я стану на твое место.

Насреддин согласился, взял коней балхарца, нагруженных кувшинами, а балхарец остался.

Вскоре прибежали из лесу с палками женщины. Подбежали они к нему и принялись бить, а тот кричит:

— Женюсь я на вас, женюсь!

А женщины еще больше разъярились:

— Каков наглец, погубил наших мужей да еще издевается над нами, на нашу честь покушается! — и забили беднягу насмерть.

А Насреддин, расправившись таким образом со всеми богатеями и обзаведясь еще золотом, лошадьми и овцами, счастливо зажил со своей молодой женой[282].

дарг. 20, 83

390. Обманул жену — значит, обманул и мужа

Однажды, когда ходжа понуро плелся куда-то по своим делам, на дороге ему повстречалась женщина.

— Откуда ты идешь, Насреддин? — спросила она.

— Из ада.

— Не встречал ли ты там моего сына?

— Видел, видел. Он ведь не расплатился перед смертью с долгами, поэтому вход в рай ему пока заказан.

— Сколько же он должен?

— Тысячу аспров, — ответил ходжа и добавил:

— Его жена уже в раю, а вот муж никак не может