Трон Ведьмы - Ник Эндрюс

— Фарнер, поймай ее, — приказал гаран ближайшему телохранителю.

Два всадника сорвались с места. Между тем, Ксатлин взял притороченный к седлу лук, достал из колчана стрелу и натянул тетиву. Послышался едва различимый свист, и стальной наконечник впился в сердце горожанина. Выпустив из рук оружие, мужчина сделал несколько шагов назад, прислонился к стене дома и, оставляя кровавый след, сполз на землю. Вскоре послышался цокот копыт возвращающихся телохранителей. Перекинув девушку через седло, Фарнер вез ее своему господину. Король не мог оторвать глаз от упругих бедер и манящих линий тела фессалийки. Взглянув на пехотинцев, гаран с усмешкой заметил:

— Вы упустили добычу. Теперь она моя,

Само собой, солдаты не выказали недовольства. Лишаться головы из-за какой-то девицы они не собирались. Чтобы не искушать судьбу, воины поспешно скрылись в переулке.

— Фарнер, отвези ее в мой шатер, — проговорил правитель. — Я скоро приеду. И чтобы ни один волосок не упал с ее головы!

Слева с треском и грохотом обрушилось горящее здание. В Браттоне было много деревянных построек, и город ждала незавидная участь. Тариху в наследство от завоевателей достанется выжженная безлюдная пустыня…

Гаран всегда безжалостно наказывал подданных за проявление недовольства. Иногда в порыве ярости, правитель сжигал дотла собственные деревни, а землевладельцев целыми семьями отправлял на рудники, которые и приносили роду Скортов наибольшие доходы. Королевского гнева должны бояться все! Только в этом случае гараны Хусорта, Гатвэя и Артага будут сохранять верность договору!

Отряд достиг усеянной трупами главной площади города. Женщины, мужчины, старики, дети лежали в лужах крови. На противоположной стороне возвышался храм Солара. Каменное здание с узкими высокими окнами, побеленными стенами и массивным круглым куполом явно не вписывалось в картину всеобщего разгрома. В свете пылающих домов оно словно служило немым укором Ксатлину.

— Господин, там ходит человек… — проговорил один из телохранителей.

По площади, действительно, бродила какая-то странная тень. Разглядеть незнакомца королю никак не удавалось, но любопытство победило осторожность, и гаран направил коня к неизвестному. Вскоре рыцарь увидел седого мужчину лет семидесяти в длинных желтых одеждах.

Трунсомец, судя по всему, искал раненых. Заметив всадников, фессалиец выпрямился. В его взгляде не было страха. В глазах читалась боль и отчаяние — перед королем стоял жрец Солара. Убивать его данвилские солдаты не решились.

Гордо вскинув голову, трунсомец сказал:

— Я узнал тебя, гаран. Когда ты пришел в Браттон, ты обещал править честно и по справедливости. Жители этого города открыли добровольно ворота… И вот твоя благодарность! Любуешься на содеянное? Люди искали спасения в храме, а их безжалостно перебили. Вы — звери!

— Замолчи, старик! — воскликнул Ксатлин. — Я король Фессалии и сам решаю, кого казнить, кого миловать. Тарих мне не подчинился, значит, за его непокорность заплатят жизнью трунсомцы. Война — это кровь и смерть.

— Что верно, то верно, — произнес жрец. — Убийцы всегда находят оправдание своим поступкам. Ты зарвался, гаран! Победил Эдрика с помощью магинцев, захватил Мидлэйм благодаря предателям, разрушил наши города! Достойные деяния для рыцаря… И все же трон тебе не принадлежит — пока живы королева Селена и принц Кристан, народ не признает самозванца!

— Ты испытываешь мое терпение… — со зловещей усмешкой вымолвил правитель.

— А разве кроме меня тебе кто-нибудь скажет правду? — спокойно проговорил старец. — Твои руки по локоть в крови невинных людей, гаран. Я проклинаю тебя! От этой кары так просто не избавишься. Каждое утро ты будешь видеть кровь на своих ладонях! И тебе не помогут даже заклинания колдунов…

Ксатлин выхватил из-за пояса кинжал и метнул его в жреца. Клинок по самую рукоять вошел в грудь трунсомца. Фессалиец опустился на колени. Тяжело дыша, он прохрипел:

— Боги сполна воздадут тебе! Ужасная смерть… Твой род…

Старик покачнулся и рухнул лицом вниз.

— Сожгите храм! — гневно прорычал король.

Гаран прекрасно знал, что проклятия из уст жрецов — не пустой звук. Теперь Ксатлина ждут тяжелые испытания.

— А как же Солар? — осторожно уточнил ближайший телохранитель.

— Мы меняем веру, — рассмеялся правитель. — Волар мне больше по душе. Навсегда забудем о милосердии и доброте! Смерть — вот наш новый бог.

Вскоре храм заполыхал. Ксатлин с торжеством наблюдал, как языки огня вырываются из окон и охватывают купол. Черный смрадный дым окутал площадь. Сделан еще один шаг к безграничной власти. Никто его из его предков не решался на подобный поступок, хотя Скорты всегда вели тайные переговоры с магинцами. Теперь короля Фессалии уже никто не остановит. Он переступил последнюю черту.

— Возвращаемся в лагерь, — скомандовал гаран.

Всадники одновременно сорвались с места, переходя на галоп. Копыта лошадей безжалостно топтали трупы убитых трунсомцев, превращая тела в кровавое месиво. С пути отряда поспешно отскакивали подвыпившие солдаты. Браттон был охвачен пожаром, но оставаться в городе данвилцы не собирались. Воины тащили награбленное, гнали связанных пленников, добивали стонущих раненых. Завоевателей подгонял удушливый, тошнотворный запах горелой человеческой плоти.

Впереди показались многочисленные огоньки костров. Возле королевского шатра стояли двое охранников. Фарнер и девушка находились внутри. Оруженосец поймал коня под уздцы, успокаивая животное после скачки. Правитель спрыгнул на землю и неторопливо направился к воинам. Они поспешно расступились. В шатре горели факелы, телохранитель стоял у стола, здесь же была и прекрасная пленница.

— Найди командиров полков, — приказал гаран Фарнеру. — С восходом они должны быть здесь. Все, кроме Карина.

— Слушаюсь, мой господин, — вымолвил солдат.

Телохранитель покинул шатер. Правитель остался наедине с фессалийкой. Приблизившись к девушке, Ксатлин взял ее за подбородок и повернул к себе. У нее было миловидное овальное лицо, на щеках ямочки, тонкие розовые губы чуть приоткрыты, большие серые глаза покраснели от слез, длинные русые волосы разбросаны по обнаженным плечам.

— Ты красива, — заметил король, опуская руку вниз и сжимая упругую грудь пленницы. Трунсомка ничего не ответила и тотчас отвернулась в сторону.

— Знаешь, кто я? — спросил гаран.

— Да, — едва слышно сказала фессалийка.

— Это хорошо, — усмехнулся правитель. — Как зовут тебя?

— Адиль, — вымолвила девушка.