Секта в доме моей бабушки - Анна Сандермоен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между тем эти дети, увидев меня, чужого им человека, в своем доме, никак на это не отреагировали. Не спросили, кто я, зачем пришла, что мне нужно, почему я трогаю их личные вещи. Эти дети не знают, что такое личные вещи. Что такое личные границы, что такое личные привязанности. Им неоткуда это знать.
Вот как мы выглядели со стороны:
«ПРОЕЗЖАЯ как-то в выходные мимо красивого местечка под Торжком, сотрудники редакции газеты «Караван» решили выйти из душного автомобиля и прогуляться по берегу Тверцы. Навстречу им шла колонна детей 7–8-летнего возраста. Странное впечатление производили ребята: малыши шли очень тихо, движения их были как бы заторможены, замедленно разглядывали они подобранные камушки, не разговаривали друг с другом, лица всех имели странный серый оттенок, головы острижены почти наголо. Впереди шла молоденькая девушка в белом халате. Мы спросили ее: «Вы доктор?» В ответ молчание. Переспросили. Девушка помялась, потом сказала, что она психолог. «Что же это за дети?» Девушка отвернулась и быстро увела детей, не желая разговаривать. В округе о них знают немного, ходят слухи, что здесь из посредственных детей якобы делают гениев…»
Статья «ПСИХОЛОГИ ИЛИ САДИСТЫ?»
Тверской областной еженедельник «Караван + Я»
http://www.ystolika.narod.ru/psiho/stolbun4.html
Спасение
Кто меня знает, подтвердит, что я очень веселый человек. В компаниях близких мне людей я именно тот, кто знает больше всех анекдотов и смешных историй и может бесконечно их травить. Недавно я познакомилась с книгой почитаемого мной австрийского психолога и философа Виктора Франкла «Сказать жизни ДА!» – о его пребывании в концлагере. И меня тронула его идея о том, что юмор выполняет функцию спасения, а черный юмор – тем более. Он приподнимает нас над той ситуацией, с которой иначе мы справиться не в состоянии.
Вообще, многое из его описаний концлагерной жизни показалось мне знакомым, пройденным и понятным. Только он, в отличие от меня, оказался там взрослым человеком, а я, будучи ребенком, не могла рефлексировать на такой глубине, как это делал он. Зато я взрослая теперь и могу восстановить ощущения, которые по инерции сохранялись еще много лет после моего детства в секте. Ведь никто из тех, с кем я там была, даже мои родители, ни разу не сказал мне прямо: «Аня, то, что там с тобой/нами делали, чудовищно». Поэтому в течение многих лет я была вынуждена сама справляться со всем, что творилось у меня внутри, и это стало возможным только благодаря юмору.
Книга моего мужа «Моя русская жена»
После секты я много лет романтизировала бедность и… мат. Мне казалось, что люди-аристократы, с белой кожей и живущие в комфорте, держащие фарфоровые чашечки с отставленным мизинцем, принимающие ванны и пользующиеся вилкой и ножом, выражающиеся витиевато, – это неправильные люди. Они нечестные и противные. Они неспособны говорить прямо. Они даже не воспитывают сами своих детей, у них на все есть слуги и рабы.
Та элита, к которой я принадлежала в России, во многом действительно таковой и была. Так что мое отношение к ней было оправданно. Но теперь мое окружение другое, и я понимаю, как ошибалась.
После секты я много лет презрительно относилась к медицине. Я была убеждена, что любые физические недомогания вызваны повышенной агрессией и претензиями к противоположному полу, а грязь повышает иммунитет. Эти догмы позволяли мне закрывать глаза на проблемы – и свои, и окружающих. Но при этом практически ни одна моя проблема со здоровьем не решалась десятилетиями, как бы я ни старалась перестать злиться и на что-то претендовать. Все только стремительно ухудшалось – пока я уже практически инвалидом не переехала в Швейцарию, в страну с высокими стандартами и гигиены, и медобслуживания. И пока с помощью мужа не сделала диагностику и все необходимые медицинские процедуры. И вот, наконец, впервые за много лет я стала хорошо себя чувствовать. Сейчас, в свои сорок пять лет, я чувствую себя лучше, чем когда мне было двадцать пять.
К тридцати пяти годам, живя в Москве, я уже чувствовала себя старухой и махнула на себя рукой.
Но ни разу муж не упрекнул меня в том, что я сама виновата в своих болезнях.
После секты мне понадобилось много лет для того, чтобы понять, что такое уважение и любовь. Мне понадобилось уехать из России, чтобы понять, что такое другой мир. Мне повезло встретить человека, моего мужа, который каждый день подает мне и моей дочери пример того, что такое уважение и любовь – к женщине и к человеку в принципе.
Прочитайте книгу Шетила «Моя русская жена», она как раз о том, какие мы с ним разные и какой путь нам обоим пришлось пройти, чтобы притереться друг к другу и научиться конструктивно конфликтовать – несмотря на взаимное притяжение. Мне, как человеку, выросшему сначала в секте, потом в агонизирующем СССР, а затем и в перестроечной России с диким капитализмом, где человек человеку волк, было непросто вдруг оказаться в ситуации любви и уважения. С одной стороны, кто об этом не мечтает? Но это только в голливудских фильмах все просто и быстро. А в реальной жизни переход из ада в рай – болезнен. Если ты вырос и привык к жестокости, ты закрыт к любви и уважению. И, чтобы открыться, нужно немало времени и много терпения и мудрости партнера. Прочитайте книгу моего мужа «Моя русская жена».
Написано в Швейцарии,
самой благополучной стране мира,
высоко в Альпах
на берегу живописного озера
Анной Сандермоен.
Цуг, 7 июля 2019
P. S. Конечно, я могла что-то незначительное напутать с фактами, ведь прошло много лет. Но сути это не меняет. Мне очень жаль тех, кто воспитывался в секте, тех, кто родился в секте, и тех, чьим
