Преследование праведного грешника - Джордж Элизабет

— Понятно, — сказала Барбара. — Но по-моему, все это дело вкуса.

Силла округлила глаза.

— Только не для профессиональных художников.

— А Терри разве не считал себя таковым?

— Скажу без обид, Терри был настоящим позером. Он не научился ничему, кроме вранья. Вот тут он был первым.

— Его мать сказала, что он работал над крупным проектом, — сказала Барбара. — Вам что-нибудь известно о его заказчиках?

— Не сомневаюсь, что среди них числился даже Пол Маккартни, — сухо бросила Силла. — В зависимости от настроения или дня недели Терри мог поведать вам, что

работает над многомиллионным проектом или что собирается судиться с Питом Таунсендом,[30] который не удосужился поведать миру о своем внебрачном отпрыске, то есть о самом Терри. Иногда он якобы откапывал секретные документы, которые собирался продать в бульварные газетенки, или намыливался на обед к директору Королевской Академии. А бывало, спешил на открытие галереи экстра-класса, где его скульптуры будут продаваться по двадцать тысяч за штуку.

— Значит, не было никакого заказа?

— Да уж будьте уверены.

Оторвавшись от холста, Силла окинула его изучающим взглядом. Она мазнула красной краской по нижней губе матроны, потом сделала еще пару мазков белилами и воскликнула: «Супер!» — оценив таким образом достигнутый ею эффект.

— Вы довольно быстро свыклись со смертью Терри, если только вчера узнали о ней, — заметила Барбара.

Силла правильно истолковала эти слова как завуалированное неодобрение. Взяв очередную кисть и макнув ее в пурпурную кляксу на палитре, она сказала:

— Мы с Терри снимали одну квартиру. Вместе арендовали эту студию. Иногда за компанию перекусывали или заходили в паб. Но особой дружбы между нами не было. Просто так получилось, что наши цели совпали: мы оба хотели разделить расходы на студию, чтобы, типа того, не работать там, где мы живем.

Учитывая размеры скульптур Терри и характер картин Силлы, такие затраты имели смысл. Но это также напомнило Барбаре о замечании, сделанном миссис Бейден.

— А как относился к такому сожительству ваш приятель?

— А-а, вы успели пообщаться с нашей занудой. Она невзлюбила Дана с первого взгляда и только и ждала, когда он устроит какой-нибудь скандал. Нельзя с ходу осуждать парня только из-за его внешности.

— И?

— Что «и»?

— И он устроил? Ну, тот ожидаемый скандал. Сцепился с Терри? Согласитесь, не часто бывает, чтобы девушка одного парня жила вместе с другим парнем.

— Я же вам сказала, мы не живем… не жили как сладкая парочка. Даже виделись-то редко. И тусовались мы в разных компаниях. Ну, типа того, что у Терри были свои приятели, а у меня — свои.

— А вы знали его приятелей?

Пурпурная краска на картине Силлы оттенила шевелюру вылезающей изо рта женщины с чайником. Нанеся жирный изогнутый мазок, художница размазала его пальцами и вытерла ладонь о полу своего халата. Эффект превзошел все ожидания: создавалось впечатление, что у матроны появились дырки в голове. А Силла уже переключила внимание на нос женщины, подбавив ему серого цвета. Барбара отошла в сторону, не желая видеть завершения сего художественного процесса.

— Он не приводил их сюда, — ответила Силла на ее вопрос. — В основном болтал по телефону, и все больше с женщинами. Причем они сами названивали ему, а не наоборот.

— У него была подружка? Близкая, я имею в виду. — Он не имел дела с женщинами, насколько я знаю.

— Гей?

— Бесполый. По-моему, его вообще не интересовал секс. Разве что онанизм. И даже это вряд ли.

— Он жил своим творчеством? — предположила Барбара.

Силла презрительно хмыкнула.

— Выходит, что так. — Отступив на шаг, она оценила картину. — То, что надо, — удовлетворенно произнесла она и повернулась к Барбаре. — Вуаля. Вот она, правда жизни!

Из носа матроны сочилась какая-то омерзительная субстанция. Барбара решила, что Силла вряд ли смогла бы подобрать более точные слова для своей живописи. Она пробормотала что-то одобрительное. Силла перетащила свой шедевр к стене, вдоль которой стояло полдюжины аналогичных картин. Она выбрала среди них незаконченное полотно с нижней губой, оттянутой крючком, и установила его на мольберт, намереваясь продолжить работу.

— Как я догадываюсь, скульптуры Терри не пользовались большим покупательским спросом? — спросила ее Барбара.

— Разве что у идиотов, — откликнулась Силла. — Но ведь он, типа того, не особенно выкладывался. А если ты полностью не отдаешься своему творчеству, то ничего от него и не получишь. Я вот пашу как вол над своими холстами, и они вознаграждают меня.

— Творческое удовлетворение, — понимающе сказала Барбара.

— Эй, я говорю о продаже. Всего пару дней назад один серьезный мужик купил мою картину. Приехал сюда, огляделся, заявил, что должен немедленно приобрести для своей коллекции Силлу Томпсон, и вытащил чековую книжку.

«Ну прямо, — подумала Барбара. — У этой девицы богатое воображение».

— Значит, его творения совсем не продавались, но тогда на какие же деньги он жил? Ведь надо было оплачивать квартиру, студию…

«Не говоря уже о садовых инструментах, которые он, видимо, закупал партиями», — мысленно добавила она.

— Он говорил, что взимает мзду с папули. И заметьте, он вовсе не бедствовал.

— Мзду? — А вот это может привести их к чему-то важному. — Он что, шантажировал кого-то?

— Еще как, — хмыкнула Силла. — Своего папулю. Пита Таунсенда, как я уже говорила. Пока старина Пит снабжал его деньжатами, Терри не собирался бежать в газеты с воплями: «Папуля купается в роскоши, а я, весь такой гениальный, сижу в дерьме!» Ха-ха. Можно подумать, что Терри Коул имел хоть малейшую надежду скрыть от кого-то свое истинное нутро — афериста, стремящегося к легкой жизни.

Такая характеристика Терри Коула не слишком сильно отличалась от описания миссис Бейден, хотя ее выдали со значительно меньшей симпатией или сочувствием. Но если Терри Коул ввязался в какую-то аферу, то в какую именно? И кто был его жертвой?

Должны же где-то обнаружиться доказательства. И видимо, они могли быть только в одном месте. Барбара объяснила, что ей нужно заглянуть в их квартиру. Согласна ли Силла оказать ей помощь?

Силла выразила готовность и предложила Барбаре подойти к ней домой часам к пяти, когда она закончит работу в студии. Но констебль Хейверс уже поняла со всей определенностью, что, в какую бы историю ни вляпался Терри Коул, Силла Томпсон не имела к ней никакого отношения. Я прежде всего художник, и творчество для меня — главное, — заявила Силла, устремив все свое внимание на загарпуненную нижнюю губу.

— О, это я вижу, — заверила ее Барбара.

Пути Линли и Ханкена разошлись, как только местный инспектор организовал для своего столичного коллеги служебную машину. Прямо из полицейского участка Бакстона Ханкен отправился в Калвер, решив проверить факт подозрительного ужина Уилла Апмана с Николь Мейден. А Линли по собственному почину отправился в ущелье Пэдли.

Припарковав полицейский «форд» на стоянке перед окнами кухни Мейден-холла, он обнаружил, что в отеле полным ходом идет подготовка к вечерней трапезе. Бар в гостиной пополнялся новыми запасами спиртных напитков, а в столовой уже сервировали столы к ужину. Весь персонал по мере сил изображал оживленную деятельность, показывая, что жизнь в отеле продолжается.

Та самая женщина, что перехватила полицейских вчера днем, встретила Линли за столом регистрации. Когда он спросил Энди Мейдена, она пробурчала: «Вот бедняга» — и отправилась на поиски бывшего офицера полиции. В ожидании Линли прошел мимо гостиной и заглянул в дверь соседствующей с ней столовой. Вторая женщина, примерно такого же возраста и обличья, что и первая, расставляла на столах подсвечники с тонкими белыми свечами. Рядом с ней на полу стояла корзина с желтыми хризантемами.

Служебное раздаточное окошко между столовой и кухней было открыто, и оттуда доносилась быстрая и весьма эмоциональная французская речь. Потом она сменилась английской скороговоркой, но с явным иностранным акцентом: