Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

Начальник каземата вдруг заерзал, достал большой шелковый платок и стал промакивать им пот, бисеринами выступивший на лбу. Он пришел в себя только после того, как Рокберн выразительно посмотрел на него и чуть слышно сказал «спокойно».

— Если у вас больше нет ко мне никаких вопросов, я, пожалуй, я вас покину, — Матей демонстративно отряхнул полы своей горностаевой мантии и шагнул к двери, но стражники преградили ему путь.

— Как же нет? — Рыкнул Рокберн. — У святого отца есть вопросы.

Святой отец удивился этому, как будто ему сообщили, что он выиграл в лотерее.

— Окрестности города кишат всякой нечистью. Эти волки или волколаки, кто ж их разберет, не дают покоя жителям Эритринии. — Рокберн говорил об этом так спокойно, словно рассказывал ребенку сказку на ночь. — Ходят слухи, что в Белой пустыне водятся гулы-кровопийцы. — Он замолчал, наблюдая за реакцией Матея, но по надменному выражению лица того сложно было что-то понять.

— Капеллан Хиль-де-Винтера каждую службу молится о путниках, чтобы они не были растерзаны тварями в дороге. Какое я имею к этому отношение?

И тут, к его удивлению, свой ход сделал священник.

— Капеллан Иоанн, надо же! По всей стране ищем этого еретика, отступника, этого развратителя умов человеческих, а вы скрываете его в замке от правосудия! Отлученный отступник! Все еще смеет вести церковную службу? Если бы он потрудился изучить Закон Божий, то не смел бы учить, что спасенье — в Любви! — Старик не на шутку разволновался, произнося эту речь. Закончил он ее, потрясая в воздухе своим посохом, отделанным золотом.

— Побойтесь Бога, святой отец, какие-то нюансы догматики, а вы уже так разволновались и прокляли праведного человека. — заметил Матей. — кстати, ваше имение хорошо просматривается в ясный день из бинокля с Северной Башни, так что, мне известно, что в любви вы тоже неплохо разбираетесь, а не только в вере.

Священник вскрикнул, словно лицом к лицу столкнулся с каким-нибудь рогатым демоном.

— Оскорбление церкви в лице священнослужителя, Матей, потянет суток на пятнадцать, — удовлетворенно изрек Рокберн, делая знак заместителю начальника каземата, чтобы тот записывал. — Плюс сопротивление при задержании и попытка дачи взятки должностному лицу.

— Тебе что ли, Рокберн, взятки захотелось? — Поинтересовался герцог. — Я тебе могу лишь дырку от бойницы предложить хиль-де-винтеровской.

— О, — наигранно вздохнул Рокберн. — Не утруждайся, Его Величество уже назначили меня на должность протектора Мраморных островов и всего твоего Хиль-де-Винтера. А тебе пока что могу предложить одиночную камеру под башней каземата, без окон. — Последнее он сказал, делая знак начальнику тюрьмы, и круто повернувшись на каблуках, Рокберн вышел вон. Матей заметил, что при этом глава города цвел, как майский ландыш. За ним последовали чиновники и епископ, все еще не оправившийся от реплики герцога. Часть стражников также направились за ними, оставшиеся грубо подтолкнули престолонаследника к двери, а затем к винтовой лестнице вниз, в подземелье.

Кольчуги, надетые на них, звенели в такт ходьбе, и это не давало герцогу сосредоточиться. С каждым шагом они уходили все глубже под башню, и все тошнотворнее и влажней становился воздух. Вот они прекратили спуск и двинулись по бесконечно длинному ходу, по бокам которого находились зарешеченные камеры. Разглядывая их, Матей уже прикидывал, какое заклинание стоит использовать для освобождения, хотя понимал, что в нетрезвом послепраздничном состоянии это вряд ли удастся.

Тяжелая дверь камеры захлопнулась за ним, охранник поспешил закрыть ее и убраться восвояси, предпочитая не встречаться с Матеем взглядом. Да уж. Рокберн сделал немало, чтобы слухи о нем как о черном маге поползли по городу. Его это, конечно, не особо волновало, пока он был владельцем Хиль-де-Винтера. Укрывшись в одной из его крепких башен и исправно получая долю от работорговли, развернувшейся на территории замка, он мог ни о чем не беспокоиться. А теперь оставалось расстелить на полу темницы горностаевую мантию и хорошенько вздремнуть.

Глава 18. На коне-горе

Когда хмель выветрился из головы Матея, он занялся поисками выхода. В углу его тесной одиночной камеры лежал тюк полусгнившей соломы, на котором он при всем желании не мог растянуться во весь свой огромный рост. Но сейчас Матей оставил капризы для другого раза и, расправив на тюке свою великолепную мантию, лег и уставился в потолок. Иногда до него доносились звон цепей и неразборчивое бормотание других узников, порой ему слышались визг и шорох крыс, населявших подземелье.

Но все это не могло оторвать его от размышлений о побеге. Рокберн хитер, ничего не скажешь. Начать с того, что он додумался арестовать его после праздника, когда Матей не мог использовать магию из-за выпитого спиртного. Не просчитался глава Совитабра и на счет заключения. Он не зря посадил его в темную сырую камеру подземелья, где даже стражники не навещали узников чаще нескольких раз в неделю. А за неделю многое может случиться. Матей чувствовал, сердцем чувствовал, что Рокберн давно зарился на замок, и теперь он точно не упустит случая стать его хозяином.

— Хозяин замка, Рокберн, не тот, кто сидит в тронном зале, а тот, кому он принадлежит по праву. Кровному праву, — тихо сказал себе герцог, пытаясь удобнее расположиться на тюке с соломой. В подземелье было достаточно холодно, и он завернулся в мантию наподобие спального мешка.

Матей перебирал в уме все заговоры и заклинания, которые могли помочь ему выбраться из темницы. Одни требовали каких-то невыполнимых в создавшихся условиях действий. Не станет же он, в самом деле, чертить на полу своей камеры магические знаки. Нет, он не доставит Рокберну наслаждения выставить его перед всеми колдуном. Пока у него нет никаких доказательств причастности Матея к черной магии, все его попытки оклеветать его снова будут тщетны.

Он мог, конечно, сделать так, чтобы стражники, дежурившие у выхода, вместо того, чтобы задержать его, отдавали ему честь. Он мог открыть любой замок, любую дверь. В конечном счете, стены и двери вообще не были для него преградой. Но как быть с тем, что его заметят? Ведь он не может накладывать заклятия на всех и каждого, встретившегося ему на пути. И если он сбежит вот так просто, он сдаст Рокберну все козыри на руки — у того будут доказательства, чтобы объявить его колдуном и снова открыть на него охоту. А значит, пришло время для более хитроумных действий.

Внезапно Матей почувствовал, что не может дышать. Он судорожно втянул воздух ртом, но спасительный кислород не дошел до легких; он задыхался. Рука герцога инстинктивно пошарила в карманах мантии, но тщетно: он не нашел лекарства.