Сами мы не местные - Ю. Жукова

Однако когда мы приземляемся на уютной полочке в скале и по широкой дорожке обходим выступ к тому месту, где на крутом берегу стоит мой новый дом, тут уже я забываю, как ходить. Он и правда настоящий дворец. Основная его часть круглая, только на первом этаже есть ещё полукруглая пристройка, выходящая окнами на море с запада. Стены кажутся оранжевыми в закатном свете, но они не однотонные, а украшены выпуклым рельефом. На основном здании это могучие раскидистые деревья, на которых, как плоды, висят круглые окна с узорными наличниками. А на стене пристройки всходит солнце. Так вот прямо и поднимается из чего-то вроде волн, раскинув лучи до самой крыши. Всё пространство между лучами — тоже окна, и они синие-синие, наверное, из тонированного стекла. И в них отражается небо и вода. На третьем этаже круглое здание обёрнуто галереей балконов. Но самое потрясающее — это крыша. Она вся блестит, потому что сделана из той самой чешуи, и она коническая. На вершине из крыши вырастают две птичьих головы на длинных перевитых шеях, а сама она представляет собой четыре крыла, внахлёст накрывающих весь дом.

Когда я вспоминаю, как дышать, оказывается, что Азамат отобрал у меня тазик с котятами, потому что я его чуть не уронила.

— Нравится? — спрашивает он, сверкая широченной улыбкой.

— А ты думал! — едва выговариваю я.

— Тебе крыша нравится? — уточняет он, как будто это не очевидно.

— Мне всё нравится! Это просто обалденно… Я никогда ничего красивее не видела, даже ничего подобного.

— Ну хорошо, — кивает он. — Я просто помню, что тебе вроде бы нравился наш хом, вот я и сделал похоже, а потом что-то засомневался…

— Не сомневайся! — я лезу лобызаться, но тазик с котятами страшно мешает, тем более, что они на холодке в два раза энергичнее разбегаются. — Ну пошли скорее внутрь… ой, а где дверь?

— За углом, — Азамат кивает влево, — если только так можно сказать о круглом здании.

Дом стоит не на открытом месте. Дальняя от нас его сторона опирается на скалу, которая возвышается над нашим небольшим плато и закрывает вид на дом с суши. А с воды его должно быть отлично видно. Так вот, Азамат ведёт меня к тому месту, где стена дома смыкается со скалой. И там и правда высокая широкая дверь, над которой сплели ветки два рельефных дерева. На ручке, как водится, висит узелковое послание. Азамат зачитывает:

— Здесь живёт любимая жена, прекрасная могущественная богиня.

Я только глаза закатываю. Хотя этот дом тянет не меньше, чем на замок фей, это точно. Азамат зажигает свет под козырьком, открывает дверь и ставит на порог тазик с котятами. Конечно, теперь, когда вылезать стало можно, они решили, что им страшно, и надо сидеть в серёдке и жаться друг к другу, а то и вовсе спать лечь. Однако любопытство пересиливает, и через несколько минут первый отправляется на разведку, я только его подталкиваю, чтобы на улицу не пошёл. Двое оставшихся скоро отправляются следом.

— Ну пошли, — говорю я. И мы идём.

Войдя, мы оказываемся в полукруглой прихожей с пятью дверьми, как в лабиринте. Две налево ведут в ванную и туалет, две направо в чулан и на второй этаж, а прямо — в жилую часть дома. Я вхожу и обнаруживаю, что мне снова предлагается выбор: налево гостиная, направо кухня. А посередине печка.

— Ой, — говорю, — всё-таки печка?

— Нет, — Азамат мотает головой. — Только маскируется. Там внутри современная отопительная система. Вот тут, как входишь в кухню, на стене щиток. Выставляй температуру по желанию. А так там только в гостиной маленький камин для уюта.

Кухня вся блестит, она очень большая и занимает ту самую пристройку с солнцем. Изнутри окна-лучи тоже очень красиво смотрятся, а по обеим сторонам стена усыпана крошечными, с кулак размером окошечками всех цветов радуги, сквозь которые проникают весёлые лучи.

Из кухни под аркой можно пройти в гостиную, где вдоль стены тянется глиняный выступ, покрытый тёплыми и мягкими перинами, а рядом стоят несколько кресел и мой комод, прилетевший с самого Гарнета. Из гостиной есть выход на открытую террасу над морем.

— Там от террасы лестница прямо к воде. Я там лифт делать не стал, но если хочешь, сделаю эскалатор.

Тут я вспоминаю, что в доме есть ещё два этажа. Азамат выводит меня обратно в прихожую, а оттуда направо к лифту. Вокруг шахты лифта вьётся винтовая лестница, на всякий случай. Мы поднимаемся на второй этаж. Там просто четыре комнаты, а по середине коридор, по обе стороны которого возвышаются две толстых каменных трубы — продолжения «печки». В комнатах кровати — нормальные кровати, а не перины на полу. На третьем «печка» снова смыкается воедино, никаких комнат нет, просто огромный зал и балконы. И потрясающий вид.

— Ты мне так и не сказала, что должно быть на третьем этаже, — оправдывается Азамат, как будто у меня какие-то претензии. — Так что я ничего делать не стал. Если что придумаешь, переборки поставить можно легко.

У меня начинает кружиться голова от высоты и изобилия, так что я с размаху сажусь на пол.

— В ближайшую вечность, — говорю, — мне вряд ли что-то ещё понадобится. Спасибо тебе, солнце, это действительно очень круто.

Азамат приземляется позади, наклоняется и кладёт голову мне на плечо. Я прислоняюсь виском к его виску.

— Теперь твоя очередь меня чувствовать, — говорю. — Потому что слов у меня нет.

Он позвякивает бусами.

Азамат расставляет в положенных местах блюдца с мясом, лепёшками и молоком. Спать мы ложимся рано, хотя «спать» — в данном случае, кокетство, конечно. После трёх часов такого «сна» приходится идти мыться второй раз. В ванной, кстати, тоже цветные микро-окошечки. Вот после этого Азамат довольно быстро засыпает, а я ещё долго лежу, таращась в окно на звёздную ночь над водой, голова у меня пустая-пустая, и хочется совершить что-нибудь великое.

На следующее утро я заново осматриваю весь дом при дневном свете. Здесь невероятно солнечно, надо будет закупить отражающей плёнки, а то летом мы поджаримся. Впрочем, Азамат уверяет, что всё предусмотрел. Ну ладно, верю-верю!

Котята наши куда-то рассосались. Я встретила одного, причём за работой: он кушал на кухне отогревшуюся муху.

— Надо им имена придумать, — говорю.

— А ты их отличаешь друг от друга? — спрашивает Азамат.

— Пока нет.

— И я нет. Вот научишься отличать, тогда и назовёшь.

Из угощений «для домового» исчезло молоко, а остальное только понадкусано слегка. Впрочем, то, что стояло на улице у двери, исчезло совсем, даже одно блюдце кто-то уволок.

Мы завтракаем, щурясь на сверкающую воду под окнами, потом спускаемся вниз по широкой вихляющей лестнице, перила которой сделаны в виде идущих человечков.

— Вот тут слева чуть подальше есть пещерка, там можно лодку держать. Тут вообще удобно, много пещер в скалах, хоть сарай, хоть конюшню делай. И унгуц есть куда спрятать от непогоды, — рассказывает Азамат. Ему самому ужасно нравится играть в этот конструктор, а моё одобрение — это приятный бонус. Ну да я не в накладе, а то если бы он всё это нехотя отгрохал, я бы ему по гроб жизни была должна.

Когда мы возвращаемся и начинаем думать, что делать дальше, внезапно раздаётся стук в дверь. Я аж подскакиваю. Откуда тут люди?! Конечно, где-то неподалёку должны быть наши пастухи, но их бы Азамат за три километра услышал.

— А, — говорит Азамат. — Это наш сторож знакомиться пришёл.

Он открывает дверь, и на пороге появляется жилистый дядя с седой бородой, но не старый на вид.

— Здрасьте, — рявкает он на весь дом и вежливо кланяется мне, чуть не до полу. — Меня кличут Кедром, я тут эта… мебель делаю, и вот, за вашим домом приглядываю. Счастья вам в дом!

Я обалдело киваю, не зная, надо мне с ним здороваться или нет… Обычно не надо, но он же явно ко мне обращается.

— Здравствуй, Кедр, — кивает Азамат. — Жена моя, Белая госпожа, рада тебя видеть. Ты о ней позаботься, как доброму человеку положено. И тебе счастья в дом.

Они ещё обмениваются двумя-тремя любезностями, после чего Кедр нас покидает.

— Убедительный дядя, — говорю. — А он всегда так громко говорит?

— Нет, это он от смущения. Ты всё никак не привыкнешь, что твоё присутствие на людей сильно влияет, особенно, на мужчин.

— А он… — я мешкаю, потому что не хочу дурно говорить о хорошем человеке, — как бы это сказать… Не повлияю ли я на него слишком сильно? Особенно если тебя тут не будет?

— Не-ет, что ты, Лиза! Он порядочный человек, у него огромная семья… Да и потом, — Азамат присаживается рядом со мной и заглядывает мне в лицо, — понимаешь, для простых людей ты… как бы не совсем человек. То есть, они могут восхищаться и благоговеть, но я вполне уверен, что им в голову не придёт воспринимать тебя… как женщину. Надеюсь, тебя это не очень обижает.

Я смеюсь.