Глиф - Антон Фарб

— Девушка и два школьника, — резюмировал он, вытаскивая сигареты и закуривая. — Штурмовой отряд. Подумать только, еще позавчера я мог просто позвонить начальнику областного управления, чтобы тот предоставил мне взвод ОМОНа для поисков пропавшего Ромчика. Не говоря уже о такой мелочи, как перехват GPS. А сегодня эта сука не берет трубку. Проститутки они все…

— А давайте без ругани, — предложила Ника. — Дети все-таки…

— Вот именно — дети. Дети играют в игры. Я-то что тут делаю?

— То же, что и я, — сказала Ника. — Кажется, мы все хотим разобраться в происходящем.

Вязгин глубоко затянулся и, прищурившись, выпустил дым через ноздри.

— Два ребенка и девушка, — повторил он.

— Вы забыли еще Белкина в инвалидном кресле, — подсказала Ника. — Наш мозговой центр. И страйкболиста Славика, вот и он, кстати, познакомьтесь.

Славик, пыхтя под весом рюкзака, вылез из троллейбуса и подошел к «штурмовому отряду».

— Здрасьте, — выдохнул он. — Извините за опоздание…

Одет он был — как на войну. В принципе, сколько его Ника видела, он всегда так одевался (она подозревала, что на работу Славик был вынужден ходить в костюме и галстуке — дресскод! — поэтому в свободное время отрывался в стиле «милитари» по полной), но сегодня Славик выбрал утяжеленный вариант. Поверх рыжего, в крупный пиксель, камуфляжа, он надел черный разгрузочный жилет с десятком плотно набитых карманов, на бедро нацепил пустую тактическую кобуру, а за спиной у него был небольшой, но объемный и тяжелый даже на вид рюкзак с прицепленной отдельно аптечкой.

— Добрый день, — поздоровался Вязгин, окинув Славика скептическим взглядом.

Сам Вязгин был одет в серые джинсы и черную курточку, больше всего похожую на спецовку. Славик смотрел на него с восхищением, которое постепенно уступало место то ли смущению, то ли разочарованию. Ромчик успел в общих чертах обрисовать Славику, кто такой Вязгин, где он служил, что умеет и почему его следует позвать с собой, и Славик, похоже, заочно сотворил себе кумира.

Кумир же (а Вязгин действительно был всем тем, чем Славик хотел казаться) к появлению военизированного поклонника отнесся более чем прохладно.

— Ну что, мы уже можем идти? — спросил Влад, загасив окурок и держа его между мизинцем и безымянным пальцем. Любой житомирянин, не задумываясь, выбросил бы «бычок» прямо на асфальт, но Вязгин бережно отнесет его к ближайшей урне, даже если таковой и нет в пределах прямой видимости. Эту привычку Ника подметила и одобрила, не разобравшись только, что лежало в ее основе: интеллигентное воспитание или военная потребность не оставлять следов?..

— Можем, — сказала она. — Жень, показывай дорогу.

Дороги, как в той поговорке, не было — осталось одно направление. Жидкая грязь под ногами застыла обманчивой корочкой, едва ступив на которую, Ника провалилась по щиколотку. Кранты сапожкам, подумала она и мысленно выругалась. Надо было все-таки выкроить время и купить нормальную рабочую обувь. Кроссовки, например. Или берцы. Вон, Женька с Ромкой как вышивают в говнодавах. Про Славика и говорить нечего, там вообще вездеходы на «вибраме», да с «гортексом», да по цене самолета… А Вязгин, самый бывалый, сразу оделся так, чтобы было не жалко испачкать.

Пока вся компания чавкала по грязи мимо приземистых покосившихся домиков и пустой, без единой машины, заправки (там забыли выключить с ночи неоновые лампы, мертвенно-бледные в утреннем тумане), огородов, оврагов, свалки мусора возле перевернутого бака (здесь Вязгин наконец-то избавился от окурка) и запертого на висячий замок колодца, Ника решила устроить мини-опрос.

— И все-таки, — спросила она Женьку с Ромчиком. — Кто такой этот Чоппер?

— А черт его знает, — ответил Женька.

— Кузнец, — предположил Ромчик. — И слесарь.

— В общем, на все руки мастер, — подытожил Женька.

Они говорили строго по очереди, не перебивая друг друга, и четко чувствуя, когда товарищ закончит фразу. Такое бывает у супругов, проживших лет этак двадцать в браке, но почти никогда — у подростков. Тех обычно распирает от желания поделиться информацией, если таковая имеется (или даже если нет), и говорят они наперебой, взахлеб — либо молчат, как рыбы. Но Ромчик с Женькой, что называется, спелись.

— Он байкерам мотоциклы делает, — объяснил Женька. — Может с нуля, с рамы. А может переделать. Причем любые делает, хочешь — трайки, хочешь — рэтбайки, или там софтейлы…

— Стоп-стоп-стоп, — сказала Ника. — Давай по-русски.

— Да, — засмеялся Славик, — В мое время подростки дрочили на порнуху, а не на «Дискавери»…

Клеврет густо покраснел.

— Ладно, проехали, — отмахнулась Ника. — Вы-то как на него вышли? Вы же вроде не байкеры.

— Через истфех, — сообщил Ромчик. — Один крендель рассказал на полигоне. Этот Чоппер еще и доспехи делает. У него все: и инструмент, и материал. Приносишь фотку, он называет срок и цену. Дорого, правда, мне бастард в полторы сотни обошелся, а перчатки — в полтинник. Баксов.

— Угу, — поддержал Женька, — а мне комплект — нагрудник, наплечники и шлемак — в двести. Надо будет, кстати, у него узнать, как там мой заказ… Все, пришли. Это здесь.

— Тишина, — сказал Вязгин, и непонятно было — это он скомандовал или просто констатировал факт.

 Тишина действительно вокруг стояла ватная, как после контузии — Ника испытала подобное, когда в Газе первый снаряд взорвался в соседней комнате, осколками ее не ранило, а вот звуковая волна… Тогда тоже казалось, что мир ушел под воду, все звуки стали тихими и медленными, с трудом пробивались сквозь затычки в ушах… Здесь и сейчас просто не пели птицы, радуясь весеннему утру, перестали переругиваться собаки в частных дворах, и Ромчик с Женькой, на два голоса излагавшие занимательные факты о Чоппере, заткнулись практически одновременно.

Гаражи, мокрые и ржавые, тянулись по обе стороны размокшей грунтовой дороги, где уже успели разъездить глубокую колею. В ней стояли бурые лужи. С козырьков над воротами гаражей бесшумно срывались искрящиеся капельки воды. Между железными и кирпичными углами пробивались обломанные кусты, за которые еще цеплялись клочья вчерашнего тумана. Чуть дальше, возле смотровой ямы с эстакадой, врос в землю прогнивший остов «Запорожца», и валялись старые лысые покрышки.

В воздухе витал легкий, едва уловимый аромат гнили и плесени.

Первым тишину нарушил Славик. Он деловито зашуршал лямками, скидывая рюкзак, потом сунул руку внутрь, порылся вслепую и чем-то металлически брякнул. Довольно ухмыльнувшись, вытащил пистолет (доставшийся ему вместе с байкерской сумкой), вынул обойму, критически осмотрел, загнал ее обратно, щелкнул предохранителем, передернул затвор, снял курок с боевого взвода и опять поставил пистолет на предохранитель, после чего уверенным движением вложил его в набедренную кобуру.