Сад Персефоны - Нэн Эскуит

— О, Пол, Пол! — Я прижалась лицом к его плечу, и несколько мгновений он очень крепко обнимал меня. Затем сказал, отстраняясь:

— Останься с Ледой. Если ты уйдешь, присмотри, чтобы Дидо или миссис Буас находились возле ее постели. Замечай каждое изменение в ее состоянии.

— А если она проснется, если у нее будут боли?

— Здесь где-то есть какие-то таблетки. — Он отошел от меня и порылся в ящиках стола возле кровати. — Дай ей вот это. Лекарство прописал доктор Сикилианос в качестве успокаивающего, когда у нее болела спина. На этикетке напечатана инструкция. Но только если она придет в себя и они ей потребуются. У нее может быть сотрясение, и она, возможно, не пошевелится, пока мы не вернемся.

— Сколько времени тебе потребуется? — пробормотала я.

Он покачал головой, посмотрев на часы на своей загорелой руке:

— Я надеюсь, что это дело нескольких часов. Сейчас полдень, и я думаю, что вернусь в конце сиесты. Мне надо идти, дорогая. Пожалуйста, перестань волноваться. Я вернусь еще до того, как ты успеешь соскучиться.

Я почти улыбнулась. Все, что я могла, — это прошептать:

— Я буду за тебя молиться.

Он ушел. Я опустилась на стул возле кровати, внезапно почувствовав слабость в коленях. Словно чтобы усилить мой страх, ветер с ревом пронесся по крыше виллы; ставни заскрежетали, деревья пустились в сумасшедшую пляску. Их ветви спутывались, а листья и прутья взлетали к небу. Сердце упало. Я подумала с отчаянием: «Он не справится! Этот крошечный самолетик!»

Дверь тихо открылась, и вошел Василис со все еще напряженным и серым лицом:

— Это безумие со стороны Пола. Почему ты его не остановила? Он бы тебя послушался.

Я покачала головой:

— Я пыталась. Я просила, чтобы он послал вместо себя Майка, но он не захотел.

Рот Василиса искривился.

— Если что-нибудь случится с ним… — он протянул руку в сторону кровати, — то какой смысл будет во всем этом? Для этой… — для Леды? Инвалид, слабая душа. Почему мой сын должен рисковать ради нее жизнью?!

Я была потрясена горечью в его голосе. Неужели он не испытывал к ней никакой жалости? Никакого сочувствия к хрупкой девушке, опекуном которой он был? Я тоже любила Пола, любила его целиком и полностью. Я просила его не рисковать жизнью, и он отказался даже слушать. Но в какой-то мере я понимала, почему он считал, что должен пойти на риск и доставить помощь. Это был единственный шанс для Леды, и Пол достаточно любил ее, чтобы пойти на него. Но Василис не любил Леду, как мне теперь казалось. Никакой любви ни к кому, кто не входил в его планы, кто был не нужен ему в будущем.

Я почувствовала холод, когда встретила взгляд темных глаз. Василис казался потрясенным и расстроенным, но теперь я поняла, что это не из-за Леды, что он не питал к ней никаких чувств.

Внезапно я заметила, что Леда пришла в себя. Голова ее слегка пошевелилась на подушке. Я наклонилась, взяла ее тонкую руку и почувствовала, как ее пальцы сомкнулись вокруг моих. В следующую секунду она открыла глаза. Она смотрела в потолок пустым, несфокусированным взглядом, а затем опустила его ниже и посмотрела вперед, туда, где стоял Василис.

Ее лицо исказилось, мне показалось, словно от спазма боли. Или это был страх? Она повернула голову набок, отклоняясь, как отклоняются от удара, и сказала так слабо, что я едва ее услышала:

— Нет-нет, не надо, пожалуйста, не надо…

Я ласково положила руку на ее нахмурившийся лоб:

— Все в порядке, Леда. Ты в порядке. Ты в безопасности, в своей комнате, в своей постели.

Она закрыла глаза, словно что-то раздражало ее:

— Уходи. Уходи!

Она хотела, чтобы ушла я? Или Василис, который стоял в ногах постели?

Я произнесла как можно ласковее и утешительнее:

— Ты должна лежать очень тихо. Ты не должна волноваться Мы уйдем, а ты должна уснуть.

К моему удивлению, она стиснула мою руку:

— Нет. Ты останься. — Она повернула голову.

Я увидела, что она приходит в возбуждение, что-то ее расстраивало. Я оглянулась на Василиса:

— Мне кажется, она хочет, чтобы вы ушли.

Он насупился, потом отступил на несколько шагов, но остался в комнате.

— Она бредит. Она не в себе.

Леда произнесла что-то снова, и мне пришлось склониться к ней поближе, чтобы уловить ее слова.

— Пол.

— Он отправился за доктором. Он скоро будет здесь. Как ты себя чувствуешь? Спина болит?

Она, казалось, не слышала меня, но снова произнесла имя, и когда я склонилась над ней, то поняла, что она произносит «Рауль», а не «Пол». Леда больше не говорила и не открывала глаз. Через некоторое время Василис, который стоял молча, глядя на нее, пожал плечами и, кивнув мне, вышел из комнаты.

Казалось, что бдение будет бесконечным. Пришла миссис Буас, спросила, может ли она сделать что-нибудь. Она предложила посидеть с Ледой, пока я пойду вниз пообедать. Но я чувствовала, что не могу есть, и сказала, что побуду с девушкой еще. Потом пришел Ангелос, неся тщательно накрытый поднос с едой, который Василис приказал отнести мне. Чтобы умиротворить его, я съела маленький кусочек цыпленка и выпила полстакана вина, которое немного согрело и подбодрило меня.

Меня сменила Дидо. Я решила принять душ и повидать Ники. Он вел себя хорошо, философски восприняв тот факт, что тетя Леда ранена и я должна побыть с ней, пока не придет доктор. Возвращаясь в спальню Леды, я неожиданно увидела высокую фигуру Майка, стоявшего в конце коридора. Он подошел ко мне и взял меня за руки:

— Я приехал, чтобы узнать, не могу ли я сделать что-нибудь. Какой ужасный случай! Бедная Леда. Как она?

— Трудно сказать. Она приходила в себя и сказала несколько слов, а потом снова уснула. Похоже, у нее ничего не болит. — Я посмотрела на него. — Есть какие-нибудь новости о Поле?

— Боюсь, что нет. Во всяком случае, не было двадцать минут назад, когда я покинул аэродром.

— Ты думаешь, что он… Что он одолеет? — Произнося последние слова, я заметила, что мой голос дрожит.

Майк пристально взглянул на меня, прежде чем ответить.

— Есть все шансы, что он это сделает. Он прекрасный пилот. Я хотел полететь вместо него, но он не согласился.

— О, Майк! — Вопреки моей воле рыдание вырвалось из груди, и я спрятала лицо, закрыв его руками.

— Не надо, дорогая. Пожалуйста, не плачь. Он будет в порядке. Я тебе обещаю. Пол такой человек, который всегда выходит победителем из любых неприятностей.

Я вытерла глаза:

— Я знаю, прости. Было так тяжело, и я так беспокоюсь!

— О Поле? Когда все это случилось?

— Все это?

Он произнес быстро, почти сердито:

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты вся пылаешь от страсти к нему. Это взаимно?