Поганое поле. Возвращение (СИ) - Цзи Александр

Мое отношение к Кире, конечно, изменилось — стало трепетным, наполненным заботой и трудно объяснимой тревогой. Отныне Кира — мое слабое место. Если до этого по полю разгуливал человек без памяти, дома и долга, то сейчас у этого типа появилось то, ради чего он сделает много неразумного и нерационального.

У Габриэля отныне есть мощный инструмент давления на меня. Я некоторое время размышлял, не забрать ли все-таки Киру с собой подальше от Росс, но в итоге заключил, что с Ивой ей будет спокойнее и безопаснее.

Что касается Ивы и других “Либерахьюмов”, то на их счет у меня не было особых опасений. Равно как и иллюзий. В Республике Росс каждый сходит с ума по своему, но эти Либерахьюмы, похоже, весьма крепко держатся за свою бинарную мораль. Ива не набросилась на меня, чтобы скачать (или что там Габриэль намеревался провернуть?) допарты, и действовала согласно заявленному плану.

И она вызывала доверие. Не знаю, почему, но моя интуиция, усиленная магическим чутьем, не возражала против этой девы.

Чего нельзя сказать о Габриэле. Он с самого начала вызывал у меня какое-то подспудное отвращение.

Возможно, я пристрастен и слишком полагаюсь на эмоции. Но выбор у меня невелик.

Если все-таки Ива меня обманула и что-то сделает Кире, пока меня нет, или еще как-либо подкинет мне дерьмеца, ей же хуже. Я наберу столько допартов и прокачаюсь так, что мало никому не покажется. А потом приду по души этих россов…

Я сидел один в минималистически обустроенном купе-хате вагона у окна, подперев бороду ладонью, и таращился на пролетающий мимо пейзаж. Сознание давно устало от экзотических видов, я впал в своего рода транс. Не помышлялось ни о прошлом, ни о будущем. Я плыл по волнам настоящего, и все остальное казалось неважным.

Поеду в Вечную Сиберию. Спасу тетку, отключу квест-камеры и попробую поднять сиберийцев на революцию. Если не выйдет с отключением квест-камер и революцией (а скорее всего, не выйдет), обойдусь программой минимум. Увезу тетку к Отщепенцам, пусть живет вместе с моими наложницами. Глядишь, выздоровеет в теплом и сухом климате.

Вяло помыслилось: Габриэль унюхает, что я еду в поезде обратно и попробует помешать. Если у него высокий уровень доступа в Сеть, то это не сложно. В Росс наверняка любое движение регистрируется в Сети.

Но никто не мешал, а поезд мчался, не сбавляя бешеную скорость.

Однако когда я пересек границу с решетчатой стеной выше небес, над тарелкой с пупырышками на столе, возле которого я сиживал, выросла голографическая голова Габриэля.

Ночь, полная любви, меня здорово умиротворила. Я был настолько спокоен, что даже внутренне не вздрогнул.

— Вот ты где! — выкрикнул желтоглазый росс. Цвет линз у него, кстати, “нормализовался” после состояния берсерка в усадьбе. Габриэль выглядел уставшим и невыспавшимся.

Где он сейчас? Сумеет ли остановить и повернуть назад поезд? Я только что покинул территорию Буфера, где спикерствует Габриэль, но его реальные полномочия неизвестны.

— И где? — лениво-насмешливо полюбопытствовал я.

Габриэль выдал свою коронную глумливую ухмылку. Но от меня не укрылось его замешательство.

— В поезде на пути в ПоПо. Я на тебя случайно наткнулся…

Судя по всему, он искал меня эмпирическим путем — то есть методом тыка. У него доступ к разным каналам связи и наблюдения, но какой-то единой поисковой системы, выходит, нет.

Что неудивительно для Росс, где вообще нет ничего единого.

— Понятно, что случайно, — отозвался я. — Если б мог найти меня через более высокие инстанции и уровни Сети, давно нашел бы.

У Габриэля задергалось веко.

— Нам надо объясниться.

— Попробуй, — предложил я, а сам подумал: не тянет ли этот дед время? Может, лучше прервать связь, пока не поздно? Что, если он в этот самый миг подключается к умботу поезда?

Впрочем, поезд не замедлялся, а, наоборот, ускорялся.

— Ты меня неправильно понял. В то утро я пришел с симботами, чтобы извлечь из тебя допарты. Признаюсь, это надо было сделать, пока ты спишь или сонный. А симботы требовались, чтобы обездвижить на время процедуры. Но сама по себе процедура не нанесла бы тебе никакого вреда. Был риск, что ты сам нанесешь себе повреждения спросонья.

— А накануне все это объяснить было никак нельзя?

— А если ты воспротивился бы, не поняв суть? Напрягся бы, ждал бы всю ночь нашего прихода! Процедура должна была состояться неожиданно для тебя.

— Понятно. Я тоже провел неожиданную процедуру. Надеюсь, у тебя яйца целы после этой процедуры. Если вообще они у тебя были.

Габриэль не повелся на подначку:

— Если бы тебе не помогли, все прошло бы гладко. Мы б сейчас пили тоник у меня в саду… А через несколько дней ты получил бы статус гражданина Росс. Как и твоя подруга. Но сейчас вас будут постоянно преследовать.

— Да ну? Мы стали бы гражданами Росс? Ты и на границе-то нас не зарегал, поэтому у нас не было прав на ненасилие. Не потрудился. С чего нам ждать, что ты озаботился бы нашим гражданством?

Тут Габриэль искренне удивился.

— Откуда тебе известно про границу? Тебе сказали?.. Откуда они знают?

— Птичка в ухо напела.

— Какая птичка?.. — не понял поговорки росс. Не дожидаясь ответа, сказал: — Процесс регистрации мигрантов со стороны Спикера записывается в базу высочайшего уровня… Тебе помогают очень высокопоставленные люди, если им об этом известно…

— А как же! — самодовольно кивнул я.

— И тебя увезли из Секции Буфер, — не то спросил, не то заявил Габриэль.

Он пытается выяснить хоть что-нибудь, сообразил я.

— Ты ее всю облазил?

— Не лично. Выше Спикеров только Сеньоры и Сюзерены. А эти Изъявители — народ специфический. Они тебя используют.

— Да ты что, Габриэль? — деланно удивился я. — Серьезно? Твоя небинарная мораль уверяет, что использовать друг друга — нормально. Главное, найти выигрыш с обеих сторон. Игра с ненулевой суммой.

— Использовать хорошо и нормально, если в выигрыше все, — согласился росс. — Но Сеньоры не будут мараться из-за какого-то Слэвина…

— Хочешь сказать, что у тебя есть кодекс чести и ты будешь мараться о Слэвина? Кодекс чести — это ведь тоже что-то заскорузло бинарное.

Габриэль терпеливо улыбнулся.

— Я дал тебе обещание и склонен сдержать его. Ложь невыгодна никому.

— Кроме Сеньоров? — уточнил я.

— Они слишком высоко сидят. Ты для них — расходный материал. Скажи мне, как зовут твоих спонсоров, и я объясню, как тебе выпутаться из этой передряги.

Перешел-таки старый лис к наступлению!

— Я не в передряге. Я еду в Поганое поле.

Росс прищурился.

— А Кира? Где она? Не осталась ли в Росс? Я предупреждал, что она не променяет метрополию на Поганое, извини, поле с его погаными жителями.

“Ни хрена ты не разбираешься в небинарах, Габриэль, — крутилось у меня на языке. — Она готова идти со мной на край света, хотя я ее не просил. Это я уговорил ее остаться. И тогда она сделала все, чтобы я ее не забыл за время скитаний по полю”.

Но я сдержался, сказав печально:

— Да, ты оказался прав. Она не захотела покидать вашу прекрасную страну.

Нельзя, чтобы Габриэль знал, как она мне дорога…

— Я найду ее и порасспрашиваю! — пообещал тот.

Так, перешли к угрозам. Весьма ожидаемо.

— Ищи и расспрашивай, сколько влезет. Мне на нее плевать. Да и не знает она ни черта.

Габриэль злобно выкрикнул:

— Назови мне имена! Кто тебе помог?!

Я хохотнул:

— Ага, щас! Разбежался!.. Ну хватит, ты мне надоел.

И перевернул тарелку. Голограмма мигом пропала.

Я снова подпер подбородок кулаком и задумался. За окнами пролетали виды слабо населенных территорий возле границы. Свечения вокруг стало в разы меньше, но зато засветился сам вагон.

Итак, Габриэль изрядно озадачен возможностями Ивы. Это хорошо. Либерахьюмы — персоны влиятельные. И Габриэль с прочими Кураторами с ними в контрах.

На моем внутреннем интерфейсе проявилось мутное пятно, и когда я разрешил установить связь, возникла голограмма Ивы. Она выглядела свежей, хорошенькой и бесстрастно-вежливой, как всегда.