Собака тоже человек! - Сергей Платов

Покочевряжился я еще пару минут и понял: все, Даромирушка, пришел последний момент твоей собачьей жизни. Хорошо ещё, что рыжее чудо природы к петунии не подпустил, она давно бы уже переваривалась.

Тут с одного из наглых цветков на меня капнула слюна. Вы представляете, эта брюква недоделанная на меня еще и плюется! Эту наглость я воспринимаю как вызов всем российским собакам вообще и заколдованным колдунам в частности.

— Чтоб ты лопнула, чертова образина!

Я, наверное, еще раз попробовал высвободить правую лапу и, видимо, щелкнул когтями. Раздался звук лопнувшей тыквы, которую бросили с балкона. Гигантскую петунию разорвало на тысячи маленьких петуний, и она разлетелась во все стороны. Надо ли говорить, что я. очутившись в эпицентре взрыва, оказался с головы до лап в густой зеленой слизи. Ну что ж, колдовство требует жертв.

Рыжий ботаник пострадал, конечно, не так сильно, как ваш покорный слуга, но чистой Селистену назвать было нельзя даже с большой натяжкой. Словно апельсин (кто не знает, это такой заморский фрукт) обильно покрыли тертой редькой. Он вроде и оранжевый, но все-таки больше зеленый. Тьфу ты, сплошная грядка кругом! Всегда говорил, что мясо лучше во всех отношениях.

Боярышня стряхнула с рыжих локонов остатки монстра и приступила к своим обычным расспросам:

— Даромирушка, а все-таки кто это был?

— Кто из нас ботаник, ты или я? — съязвил я, но, глядя в ее испуганные глаза, немного смягчился: — Это была гигантская петуния.

— Такая жуткая, а название красивое.

— Ну, тебе как специалисту в растительном мире, конечно, видней. Но лично я ничего красивого в этой твари не нахожу.

Селистена немного стушевалась, но быстро оправилась и продолжила лепить в своем неповторимом стиле:

— Ты как, в порядке?

Ну как ее после этого назвать? Я, еле живой, побывавший буквально в чреве монстра, закусанный до полусмерти зубастыми цветами, задушенный буйными листьями, совершивший чудо и взорвавший изнутри петунию, теперь стоящий во внутренностях этого переспелого арбуза, и в порядке? Ну как тут не ругаться…

— Извини, цветочек принести не мог, кусался слишком сильно.

— Дарюша…

Конопатый нос подозрительно шмыгнул.

— И не называй меня Дарюшей!

— Хорошо, Дарюша.

— Тьфу ты….

Что тут еще скажешь? Даже ругаться расхотелось.

Глаза Селистены покраснели, и предательская слеза побежала по конопатой щеке. И чего я на нее набросился, ведь девчонка еще. Гонору много, а если вдуматься, то сущий ребенок.

— Ладно, проехали, — примирительно заметил я. — Давай мыться, думаю, что в таком виде в город нам лучше не соваться.

Селистена всхлипнула, вытерла слезы и подошла ко мне.

— Спасибо тебе, ты опять спас мне жизнь

— Да не за что, такая уж у меня, видно, судьба.

— Есть за что. — Боярышня нагнулась и чмокнула мой нос теплыми, солеными от слез губами.

Я покраснел от удовольствия. Что ж, это того стоило.

— Давай все-таки помоемся, девочки налево, мальчики направо. Обещаю, подглядывать не буду, тем более что все, что хотел, уже видел.

На этот раз Селистена густо покраснела, но не заверещала, как обычно, а только отвесила мне чисто символический подзатыльник.

Смыл с себя остатки недавнего боя я довольно быстро. У меня с этим вообще просто: окунулся, и порядок. Между прочим, хорошая шкура (естественно, как у меня) очень даже функциональная вещь. Сами посудите, вечером снимать не надо, в шкаф вешать не надо, утром спросонья вспоминать, куда дел, тоже необязательно. Прибавьте к этому неоспоримое преимущество, что в шкуре мытье тела и стирка одежды происходит одновременно, и вы поймете, насколько лучше быть лохматым. Да, чуть не забыл: одежка сама меняется в соответствии с сезоном, всегда новая и ладно подогнанная по фигуре. Красота, да и только!

Так что я помылся-постирался очень быстро. Потом вспомнил, что с другой стороны ивы купается Селистена, и…

И сделал совсем не то, что вы подумали. Подглядывать за своей хозяйкой я не стал. Зачем? У меня и так до сих пор, как глаза закрою, ее миниатюрное тело перед глазами. Такое точеное, аппетитное… Не в кулинарном смысле, конечно.

Я просто подумал, что боярышня будет мыться, стираться, сушиться час, не меньше. Так что с чистой совестью совершил заплыв. Наплававшись вволю, я выбрался на бережок, отряхнулся (еще одно преимущество шкуры) и через пять минут сушки в лучах солнышка стал опять чист, пушист, мил и очарователен.

Несмотря на все мои попытки убить время, ждать свою рыжую хозяйку мне пришлось еще довольно долго. За это время я вполне успел бы метнуться к Едрене-Матрене, перекусить, выпить чарочку (одну, только одну!) и вернуться назад. Но мало ли еще в какое приключение влипнет моя рыжая спутница, ее без присмотра оставлять нельзя. Просто уму нерастяжимо, какой я стал ответственный и примерный. Старики-колдунчики из «Кедрового скита» обалдели бы, если бы меня сейчас увидели.

А как я, собственно, могу быть Даромиром в классическом исполнении (сначала делать, а потом думать), если у меня вдруг такая конкуренция образовалась в виде рыжеволосой девицы. Только и успевай ее кудрявую голову из разных передряг вытаскивать.

Кстати, о передрягах. История с петунией говорит о многом. Уж себе-то я могу признаться, что мне просто повезло, хотя я всегда говорил, что удача любит молодых и наглых, то есть моя кандидатура подходит лучше всех. Надеюсь, и далее фортуна меня не обделит своим вниманием.

Но по всему видно, что Гордобор шутить не намерен. Если он откуда-то вызвал столь редкую нечисть, то намерен расправиться и с рыжей и со мной в самые короткие сроки. Даже при дневном светиле устроил нападение. И куда только он торопится? Представляю, как он взбесится, когда узнает, что я так удачно прополол его грядку. Но ведь я как-никак колдун в законе, и меня такими артишоками не запугаешь. Значит, следующий удар будет еще сильнее и продуманнее, и, скорее всего, на этот раз черный колдун подстрахуется. Если монстриков будет много, я могу и не справиться.

Отсюда мораль: без помощников никуда. Что и говорить, мне сейчас было бы гораздо уютнее рядом с Антипом и его молодцами с серебряными кинжалами. Те, что остались в городе, конечно, орлы (только болели в детстве), но без боярина расслабились и мышей явно ловить не собираются. Так что, как ни крути, пока Гордобор не подготовил очередную пакость (ох, с каким удовольствием я бы ему бороденку проредил!), надо догонять Антипа. Ладья идет медленно, остановки будут частые, если уговорить рыжую сесть на Ночку, то догнать вполне по силам. О своих беговых способностях я скромно умолчу.

Только вот как бы ненавязчиво намекнуть Селистене об изменившихся планах? Сам же я не могу предложить. Не пристало герою прятаться за чьей-либо спиной. Так что надо как-то подтолкнуть боярышню, чтобы она сама предложила к папочке метнуться.

Вот в таких раздумьях я пребывал, развалившись на травке и нежась в лучах ласкового солнца. Шерсть давно просохла, и пушистость у меня была повышена как никогда.

Наконец появилась Селистена. Чистенькая, румяная и с распущенными влажными волосами. Рыжие локоны искрились на солнце и были просто прекрасны.

— Волосы немного не досушила, придется косу пока не заплетать.

— Без косы, с распущенными волосами, еще лучше, — честно признался я.

— Ну да, ерунду не говори. Ненавижу свои волосы.

— Просто ты ничего не понимаешь. — Тон знатока мне всегда удавался.

— Что тут может быть хорошего? — искренне возмутилась Селистена. — Рыжие волосы и эти жуткие конопушки… Кошмарное сочетание!

Если человек больной, то это, как правило, надолго. И спорить с ним бесполезно, тем более в чем-то переубеждать. Поэтому я всего лишь выразил свое мнение:

— А мне нравится. И когда ты не вредничаешь, то выглядишь замечательно.

— Ты просто ничего не понимаешь, — буркнула боярышня, но выступивший румянец выдал ее с головой, Мои слова (как я и ожидал) пришлись по сердцу Селистене.

Перебросившись еще несколькими ничего не значащими фразами, мы подошли к основной проблеме. Постоянные попытки лишить меня и мою хозяйку жизни уже порядком надоели.

— Как, ты говоришь, эта тварь называется? — издалека начала Селистена.

Что ж, такой далекий заход меня вполне устраивает. А очередную потерю памяти на этот раз можно не заметить.

— Петуния гигантская.

— Нет, не должны подобные монстры называться таким красивым названием.

В ответ я только язвительно хмыкнул. Все равно из всех растений мне больше всего по душе те, которые аппетитно торчат во рту запеченного молодого поросенка.

— Я очень испугалась за тебя. Почему ты сразу не сказал, что она такая опасная?

— Ты же сама цветочек попросила, — гордо выпятив грудь, с сознанием своей силы пробасил я.

— Ну мало ли чего я просила! А если бы попросила луну с неба достать?