Жена для двоих (СИ) - Янова Екатерина

— Блин, Леша! Малина на простынях! Она же не отстирается! — со стоном рассматриваю результат наших недавних безобразий.

— Не страшно! Белые простыни — это скучно! Так намного веселее и пахнет приятно!

— Давай в следующий раз ты все же будешь готовить в посуде. В кастрюле, например!

— Ты в нее не влезешь! — смеется он.

— Так я сегодня исполняла роль курицы?

— Нет. Скорее основы для десерта! Получилось охренительно!

В дверь звонят.

— Черт! Кого это принесло? — ворчит Леша.

— Не знаю.

— Давай притворимся, что нас нет.

— А если важное что-то?

— По фиг!

А потом мы слышим скрежет ключа, открывающего дверь.

— Тетя Женя! — синхронно понимаем мы.

— Чёрт!

— Черт!

Соскакиваем оба и начинаем судорожно одеваться. Но проблема в том, что я вся липкая! Даже в волосах остатки крема. Еще десять минут назад нам было слишком хорошо, чтобы думать о последствиях. А сейчас…

— Мама, папа! — Даня врывается, запрыгивает на кровать, несется к Леше. — Тебя выписали! Ура! — обнимает его.

— Ой! А почему ты липкий? — удивляется мой мальчик. — И сладкий?

— Это мазь! — выкручиваться Леша. — Доктор прописал. Мама меня намазала.

— Ой, а мама тоже заболела? Ее тоже мазью мазали?

— Для профилактики! Все, иди руки мой! Быстрее! — сплавляет его Леша.

— Мазь, да? Для профилактики чего, м? — выгибаю бровь.

— Ворчания! Однако не вовремя они. Я тебя еще на нашем балконе не успел … зажарить!

— У тебя диета! Доктор прописал! Ничего жареного!

— Ой, что он там понимает этот доктор! Ладно, в следующий раз зажарю!

Эпилог

Спешу домой. Сегодня в кои-то веке удалось смыться с работы пораньше. Заезжаю в магазин, я обещал дочке киндер-сюрприз. Вчера проспорил. Если не привезу — маленькая командирша меня съест. Характерец у нашей трёхлетней крошки просто огонь!

Захожу в дом — на первом этаже тишина. Заглядываю в комнату к Дане — играет в приставку.

— Привет, сын! Как дела в школе?

— Нормально!

— Оценки были?

Бросает настороженный взгляд.

— Одна.

— Какая?

— Нууу…, - мнется. Плохо дело.

— Говори!

— А ты маме не скажешь? — хмуро.

— Нет, нё скажу. Ты сам.

— Я боюсь, — вздыхает. — Она ругаться будет.

— А я не буду?

— Будешь. Но не так, — да, в нашей семье строгая мама.

— Так что? Двойка?

— Нет. Тройка.

— По какому предмету?

— По рисованию.

— По рисованию? Опять? И чего ж ты там такого нарисовал?

С рисованием у нас плохо, впрочем, как и с почерком. Весь в меня!

— Ну, мы рисовали узоры на тарелочках, и учитель сказала, что моей тарелкой только людей пугать, — вздыхает.

— Ничего. Прорвемся! В жизни и без рисования прожить можно!

В учителя им попалась вредная принципиальная бабка, по мнению которой рисование — главный в жизни предмет. Оно прививает ребёнку эстетический вкус, а без него человек — не человек. Встречались мы уже с ней. Беседовали. Главное, по остальным предметам учителя хвалят Даньку, эта же крыса сжирает ребёнка. Надо к ней с другим подходом, видимо. С чувством "прекрасного" подойти. Например, сухого полусладкого.

— Ладно, сына, не переживай, — треплю его по непослушным волосам. — Я сам с мамой поговорю. Где они, кстати.

— В спальне у Лерки. Она там чего-то опять бунтует.

Хорошо, иду искать моих девочек. Слышу жаркий спор из детской.

— Привет, принцессы мои!

— Пливет! — отвечает надутая Лерка.

— Так! Опять брови упали? Что случилось?

— Ой, — отмахивается Яся. — Лучше не спрашивай. Принцесса придумала новую блажь. Не хочет лекарства пить.

— Не хочу! Они голькие! И болеть не хочу! — бунтует малявка.

— Чтобы не болеть, нужно одеваться тепло. А не бегать по морозу без шарфика, — щелкаю ее по носу.

— А я не хочу шалфик! Я на моле хочу! — топает ногой.

— Ничего себе запросы. На море сейчас тоже холодно.

— Даже в Афлике? — недоверчиво.

— Африка далеко. И там гориллы, злые крокодилы, ты же помнишь?

— Я их не боюсь! Зато там без шалфика ходить можно! Вези меня на моле, папа! Сечасжи! — сердито топает ногой. Синичка угорает. Я немного растерян.

— Яся, она мне кого-то слишком сильно напоминает! Как так можно? И как с этим бороться?

— Когда-то кое-кого ты обещал ремнем воспитать, — припоминает она наши молодые годы.

— Да, было дело. Думаешь, пора переходить к таким мерам?

— Не знаю, тебе виднее.

Легко сказать. А как исполнить? Эта маленькая злючка потом возненавидит меня и будет отрываться неизвестно сколько. Характер у нас — просто жесть. Если маленькая козявка что-то вбила в свою маленькую головку — все! Просто триндец. Не сдвинуть с места. Никакие уговоры не действуют, уловки. Бесполезно. Проще сразу сделать, как она хочет, чем воевать с этой козой. Я уже давно понял, в нашей семье воспитывает всех Лера. Мы все только служим принцессе.

— Папа, иди, собилайся на моле! — выдаёт повелительным тоном. — А я пока Балсика одену.

Барсик — это её плюшевый кот. Затасканный, но любимый. Без него мы никуда.

— А Барсик точно в Африку хочет?

— Точно!

— Ты не боишься крокодилов, а он-то боится!

— Я его защищу.

— Хорошо. А подарок на новый год тогда мимо тебя? — выдвигаю самый весомый аргумент.

— Пусть Дед Молоз под ёлку положит. Я ему в письме так и напишу!

— Нет. Это так не работает. Это же волшебство. Раз тебя не будет, то и волшебства не будет.

— Пусть тогда в Афлику подалки несёт! — категорично.

— Куда? Под пальму?

— Да! Под пальму!

— Так там же жарко. Дед Мороз растает! — задумывается.

— Точно растает?

— Точно.

— Ладно, — вздыхает. — Подождём. Сколько до Нового года, мама?

— Две недели.

— Это много?

— Нет.

— Холошо. Потелплю. Но после плаздника — слазу в Афлику.

— Капец. Надо майору её отправить. Пусть научит его командовать.

— Это Лера может, — смеётся Синичка.

— Мы сегодня ужинать будем? Я жутко голодный, — целую мою любимую жену.

— Пойдём. Клавдия Ивановна там пирог испекла.

Ужин проходит шумно. В гости приезжает тётя Женя. С нами за столом мой тесть и его новоиспеченная супруга — Клавочка.

Да, та самая, которая ухаживала за ним в больнице. Как говорит теперь сам Истомин, глаза его стали видеть хуже, и это хорошо. Потому что главное видят не глаза, а сердце. И только теперь он стал зрячим.

Живём мы все вместе в большом доме Истоминых. Данил Сергеевич за эти годы поправил здоровье. Ходит с тростью, но уверенно. Фирму он вернул, дела наладил. Мы с Синичкой помогаем по мере возможности. Хотя основная моя работа все же в отделе Серёги.

Всяко бывает у нас. Шумно, весело, скандально. Но самое главное — мы семья. Крепкая, любящая. И дом ожил теперь. Как будто столько лет ждал криков детей, шума дружных голосов, тепла родных сердец рядом.

Каждый пришёл к этому своим нелегким путем, и каждый теперь ценит это тепло и домашний уют как самый ценный дар.

На моих коленях сидит оттаявшая маленькая принцесса — уплетает киндер, рядом — Синичка. Напротив довольный Данька, который рассказывает тёте Жене о друзьях в школе. Во главе стола Истомин держит за руку свою Клавочку. Хорошо. Это настоящее счастье. Улыбаюсь…

И тут раздаётся громогласный детский голос:

— Я передумала! Не хочу новый год! Хочу в Афлику! Сечасжи!