Лоренс Оливье - Джон Коттрелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стремясь как можно быстрее закончить съемки, Вивьен продвигалась с угрожающей скоростью, работая шесть дней в неделю по пятнадцать-шестнадцать часов. Напряжение от создания самого длинного и дорогого фильма в мире сломало несгибаемого режиссера, который сражался в первой мировой войне, охотился на тигров в Индии и участвовал в автомобильных гонках. Флеминг пережил нервный кризис, и “Унесенные ветром” перешли в руки третьего постановщика, Сэма Вуда. Проведя месяц в больнице, Флеминг возобновил работу, и они с Вудом закончили фильм вместе.
В конце июня съемки были фактически закончены, однако Селзник хотел вернуться к началу, чтобы заново снять первую сцену в поместье Тара. Скарлетт, таким образом, должна была вновь предстать шестнадцатилетней девушкой, но после шести месяцев тяжелого нервного и физического напряжения Вивьен не поддавалась омоложению. Она была бледной и изнуренной; посмотрев материал, Селзник понял безнадежность своих требований и велел ей прежде всего отдохнуть.
Вивьен с радостью умчалась в Нью-Йорк, где несколько дней спустя Оливье оставил свой бродвейский спектакль. Ему тоже предстояли долгие каникулы — перед новой работой для Селзника в фильме по роману Д. дю Морье “Ребекка”. Так что оба сели на борт ”Иль де Франс”, чтобы после короткого визита в Англию отдохнуть на Ривьере. Их имен не было в списке пассажиров, и когда 28 июля они высадились в Плимуте, репортерам сообщили, что ”благодаря чистой случайности двое знаменитых актеров путешествовали на одном лайнере”. Подобная секретность была в духе времени. Ни одно видное лицо в Англии, не страдающее манией самоуничтожения, не стало бы публично нарушать приличия. Однако в своем кругу Оливье и мисс Ли никак не скрывали своих отношений. Они страстно любили друг друга. Это знали не только друзья, это могли видеть самые дальние знакомые. Оба уже подали заявление о разводе, чтобы пожениться без проволочек.
Вернувшись домой, они обнаружили, что приготовления к войне заметно продвинулись вперед: бомбоубежища росли как грибы, у общественных зданий кучами лежали мешки с песком, люди стояли в очередях за противогазами. 9 августа первое тренировочное затемнение погрузило Лондон во мрак. Тем не менее в середине августа, когда две английские звезды Селзника отплыли из Саутгемптона в Америку (вместе с матерью Вивьен), международная обстановка казалась гораздо менее угрожающей, чем после мюнхенского кризиса 1938 года. Так думало большинство. При опросе общественного мнения 31 августа 1939 года только один англичанин из пяти сказал, что война будет, — восемнадцать месяцев назад эта цифра была куда выше. В Голливуде выяснилось, что Селзник раздумал переснимать начальную сцену “Унесенных ветром”. После пяти месяцев съемок и расходов, приблизившихся к четырем миллионам долларов, самый длинный фильм в истории кино был завершен. И всего несколько дней спустя первой строчке, которую произносила Вивьен в роли Скарлетт О’Хара, суждено было приобрести мрачную злободневность: ”У всех на языке только война, война, война…”
Глава 12
"УСПЕХ И ПОРУГАНЬЕ"
Превратив в подмостки гребную шлюпку, Ларри Оливье исполнял роль Иеремии; и чрезмерное количество шампанского, выпитое под полуденным калифорнийским солнцем, давало о себе знать в непривычной нечленораздельности его речи. "Истреблю, сокрушу и погублю вас"— завывал он. Затем, усевшись в свою лодку, он подгреб поближе к другой роскошной яхте и вновь прокричал пророчества об Армагеддоне.
Дело происходило на Каталина-Харбор, в 22 милях к югу от Лос-Анджелеса. Оливье проводил уик-энд на яхте Дугласа Фербенкса-младшего и его новой жены Мэри Ли. Несколько часов тому назад они услышали по радио металлический голос Невилла Чемберлена, сердито прочитавшего свое роковое сообщение: "Я должен объявить вам, что наша страна отныне находится в состоянии войны с Германией".
Как и в ту пятницу, когда убили президента Кеннеди, любой человек, достигший сознательного возраста, помнит, где он был и что делал в первое воскресенье сентября, когда в мире разразилась война. Некоторые, подобно бывшей театральной наставнице Оливье Элси Фогерти, молились в церкви о мире. Сотни тысяч других загорали на пляжах или прятались от внезапно налетевших гроз. Александр Корда услышал радио в своей лондонской конторе вместе с семьей, близкими друзьями и сотрудниками. Его жена, Мерл Оберон, разрыдалась. Его последний многообещающий премьер, Джон Джастин, немедленно решил записаться в запас военно-воздушных сил и потом безуспешно пытался добиться призыва, не закончив съемки в “Багдадском воре”. Его партнер Конрад Фейдт, родившийся и учившийся в Берлине, объявил, что остается в английском кино. Но, поскольку заканчивали “Вора” в Америке, он продолжал жить там, нередко играя нацистов и жертвуя больше денег Британскому военному фонду, чем другие английские актеры в Голливуде.
4 сентябри должно было выйти на экраны новое эффектное создание Корды — “Четыре пера”. Но так как в тот день в Англии закрылись все кинотеатры, прокат ленты был отложен на неопределенное время. Тем временем один из ее главных героев, Ральф Ричардсон, приступил к службе в качестве младшего лейтенанта Королевского флота.
5 сентября в Голливуд вернулся Чарлз Лаутон, которого каждое утро в течение пяти с половиной часов преобразовывали в гротесковую фигуру, являвшую собой Квазимодо в “Горбуне из Нотр-Дам”. Его и без того натянутые отношения с режиссером заметно ухудшились: режиссер Уильям Дитерле, имевший странную привычку всегда работать в белых перчатках, был самым настоящим “фрицем”. В окопах первой мировой войны, перед самым перемирием, Лаутон получил тяжелое отравление газом. Мрачного Фролло играл сэр Седрик Хардвик. В предыдущей войне он оказался последним английским офицером, покинувшим Францию. Стремясь вернуться в армию, капитан Хардвик немедленно отправился к британскому консулу. Однако, к его огромному огорчению, в свои сорок шесть лет он был уже вычеркнут из рядов офицеров запаса.
За год до второй мировой войны в Англии прошло 264 художественных фильма. Только пятьдесят из них были отечественного производства. Голливуд дал 172 картины. Естественно, что в сентябре 1939 года в этой столице киномира работала масса английских актеров. Подобно Хардвику и Лаутону, большинство из них оказались слишком старыми или непригодными для активного участия в разразившейся трагедии. Там не менее, несмотря на свой возраст и состояние, многие обитатели английской колонии в Голливуда обратились к своему консулу в Лос-Анджелесе, чтобы узнать, чем они могут помочь родной стране. Все получили один и тот же официальный ответ: “Ничего не предпринимайте, оставайтесь на местах и ждите дальнейших инструкций”. Некоторые возражали, что, если годы не позволяют им надеть военную форму, они могли бы по крайней мере вернуться на родину в разделить общую опасность. Лорд Лотиан, британский посол в Вашингтоне,
