Четыре сезона - Стивен Кинг

Дюссандер обернулся, держа за горлышко бутылку старого виски.

– Я все слышал, – сказал он миролюбиво. – Как отодвинул стул, как поднялся. У тебя, ты знаешь, не получается ходить совершенно бесшумно. ПОКА не получается.

Тодд молчал.

– Итак! – Дюссандер поднялся на ступеньку и плотно прикрыл за собой дверь в погреб. – Старик все написал. От первого до последнего слова. К тому времени почти рассвело, ныли пальцы, сведенные проклятым артритом, и все же впервые за многие недели он чувствовал себя хорошо. Он чувствовал себя – в безопасности. Старик снова лег в кровать и спал до полудня. Еще немного, и он проспал бы свою любимую передачу «Больница для всех». Дюссандер уселся в кресло-качалку, вооружился обшарпанным перочинным ножом и начал долго и нудно соскабливать сургуч, которым была запечатана бутылка.

– На следующий день старик надел свой лучший костюм и отправился в банк, где лежали его скромные сбережения. Банковский служащий внес полную ясность. Старик забронировал камеру в сейфе. Старику объяснили, что один ключ будет у него, другой в банке. Чтобы открыть камеру, понадобятся оба ключа. Воспользоваться ЕГО ключом можно будет лишь с его собственного письменного разрешения, заверенного у нотариуса. За одним исключением. – Дюссандер беззубо улыбнулся Тодду, чье лицо сейчас напоминало гипсовую маску. – Исключение – это смерть вкладчика. – Продолжая улыбаться, Дюссандер сложил перочинный нож и сунул в карман халата, после чего отвинтил на бутылке колпачок и плеснул в кружку порцию виски.

– Что тогда? – спросил Тодд охрипшим голосом.

– Тогда камеру откроют в присутствии банковского служащего и представителя налоговой инспекции. Сделают опись содержимого. В данном случае – один-единственный документ на двенадцати страницах. Обложению налогом не подлежит… хотя интерес безусловно представляет.

Пальцы мальчика сами сплелись намертво.

– Это невозможно, – произнес он с интонацией человека, на чьих глазах другой человек разгуливает по потолку, – вы… вы не могли это сделать.

– Мой мальчик, – участливо сказал Дюссандер, – я это сделал.

– А как же… я… вы… – И вдруг отчаянное: – Вы же СТАРЫЙ! Старый, неужели непонятно?! Вы можете умереть! В любую минуту!

Дюссандер поднялся. Он вытащил из шкафчика детский стаканчик. В таких когда-то продавали желе. На стаканчике – хоровод мультяшек, знакомых Тодду с детства. Тодд смотрел, как Дюссандер, словно священнодействуя, протирал стаканчик полотенцем. Как поставил перед ним. Как налил символическую дозу.

– Зачем это? – процедил Тодд. – Я не пью. Нашли себе собутыльника.

– Возьми. Есть повод, мой мальчик. Сегодня ты выпьешь.

Тодд, после долгой паузы, поднял стаканчик. Дюссандер весело чокнулся с ним своей грошовой керамической кружкой.

– Мой тост – за долгую жизнь! Твою и мою! Prosit! – Он осушил кружку одним залпом… и захохотал. Он раскачивался в кресле, топоча ногами в шерстяных носочках по линолеуму, и хохотал, хохотал – диковинный стервятник, утопающий в домашнем халате.

– Ненавижу, – прошептал Тодд.

И тут со стариком начался форменный припадок: он кашлял, хохотал, давился – все разом. Лицо сделалось багровым. В испуге Тодд вскочил и принялся стучать его по спине.

– Prosit, – повторил Дюссандер, прокашлявшись. – Да ты выпей. Хуже не будет.

Тодд последовал совету. Жидкость, напоминающая микстуру от кашля в ее худшем варианте, обожгла ему все внутри.

– И эту мерзость вы пьете?! – Его даже передернуло. Он поставил стаканчик. – Может, хватит, а? Заодно бы и курить бросили.

– Какая трогательная забота о моем здоровье. – Из кармана, в котором исчез складной нож, Дюссандер достал мятую пачку сигарет. – А я, мой мальчик, о твоем беспокоюсь. Как ни открою газеты – «Велосипедист сбит на оживленном перекрестке». Брось ты это дело. Ходи пешком. Или, как я, – автобусом.

– Катитесь вы со своим автобусом знаете куда…

– Знаю, мой мальчик, – Дюссандер засмеялся и плеснул себе еще виски, – только покатимся мы туда вместе.

Осенью 1977-го Тодд, к тому времени старшеклассник, вступил в стрелковый клуб. В тот год он прогремел в футбольном чемпионате, помог своей бейсбольной команде выиграть пять матчей из шести и при всем при этом окончил, колледж с третьим результатом в его истории. Он послал документы в университет Беркли и был принят с распростертыми объятьями. Однажды, незадолго до окончания колледжа, на него вдруг нашло странное желание, столь же пугающее, сколь и необъяснимое. Он без особого труда подавил его в себе, и слава богу, но уже одно то, что подобная мысль могла возникнуть, встревожило его. А ведь жизнь, казалось бы, опять бежала по накатанным рельсам. Ее можно было сравнить с просторной светлой кухней Моники, где все блестело и где каждый агрегат исправно начинал работать, стоило только нажать на соответствующую кнопку.

В четверти мили от дома Боуденов проходило восьмирядное скоростное шоссе. К шоссе спускался косогор, поросший густым кустарником, словно созданным для засады. На Рождество отец подарил ему «винчестер» с оптическим прицелом. В часы пик, когда шоссе напоминало растревоженный муравейник, можно было спрятаться в кустарнике и… а что, очень даже просто…

– О Господи!

Тодд остановился на пороге кухни, как громом пораженный. Локти Дюссандера разъехались, голова лежала на столе, глаза закрыты, веки – цвета пурпурных астр.

– Дюссандер! – заорал Тодд, чувствуя во рту противный привкус страха. – Только посмей умереть, старый хрыч!

– Тише, – прошептал старик, не открывая глаз. – Соседи сбегутся…

Тодд бросился в прихожую, к телефону, да так и застыл с трубкой в руке. Мысль, что он может упустить из виду какую-нибудь мелочь, занозой застряла в мозгу. Но что? Как назло раскалывалась голова. Видит бог, он никогда не страдал забывчивостью, а тут… Он набрал три двойки. После первого же гудка в трубке прорезался голос:

– Санто-Донато, «скорая». Чем могу помочь?

– Меня зовут Тодд Боуден. Клермонт-стрит, 963. Скорее приезжайте.

– А что случилось, парень?

– Мой друг, мистер Дю… – Он прикусил губу до крови. ДЮССАНДЕР. Еще секунда, и он бы назвал настоящее имя.

– Успокойся, парень, все будет хорошо. Давай еще разок попробуем.

– Мой друг, мистер Денкер, – сказал Тодд. – У него, кажется, сердечный приступ.

– Какие симптомы?

Тодд только начал объяснять, как его остановили. Машина, сказали, будет через десять-двадцать минут, в зависимости от дорожной ситуации. Тодд повесил трубку и закрыл глаза ладонями.

– Ну что, вызвал? – еле слышно спросил Дюссандер.

– Да! – заорал Тодд. – Вызвал, вызвал! А вы заткнитесь, если не хотите сразу подохнуть!